Арена - Кира Буренина

Вариант, который так понравился Сергею Донскому, был очень оригинален и настолько же сложен. Требовалось подключение всех ресурсов, имевшихся в «Арене». В состояние боевой готовности были приведены все субподрядчики, ответственные за свет, оформление, дизайн, подарки, питание, безопасность. Лариса полностью изменила свой режим дня: чтобы иметь возможность проводить переговоры с представителями шоу-бизнеса, она просиживала ночи напролет в ночных клубах, договариваясь с музыкантами и артистами, обсуждая гонорар и райдер каждого артиста.

Чтобы впоследствии не было неприятных эксцессов, она скрупулезно записывала в райдер весь список технических и бытовых требований. Райдер — священный талмуд как для артистов, так и для организаторов. В нем всегда определено, что должен делать артист, что пить, на какой машине ездить, что должно находиться в гримерной. Когда несколько лет назад Лариса впервые увидела райдер одного не очень популярного артиста, она опешила, до того наглыми показались его требования. Со временем она поняла — это часть их бизнеса, часть их антуража, с которым надо считаться. Артист должен быть в хорошей творческой форме, что-то должно его вдохновить, чтобы он вышел работать в хорошем настроении. Если ему для этого надо, чтобы в гримерной стояли два кресла и лежал банан, — задача Ларисы выполнить это требование. Если указано, что нужно предоставить подставку под барабан размером два на два, «Арена» обязана найти именно такую, ни больше ни меньше. Лариса не высыпалась, на работу приходила уставшая, с головной болью, раскачиваясь только после третьей чашки кофе. Но дело двигалось, и это радовало. Этап окучивания звезд шоу-бизнеса подходил к концу, оставшуюся часть работы брала на себя фирма-субподрядчик. Несколько раз Виктор ездил в «Танак» с кратким отчетом о том, как ведется подготовка и какие изменения «Арена» вынуждена была внести. Из озорства ли или по какой другой причине глава «Танака» потребовал, чтобы в концерте выступили грузинские артисты — Вахтанг Кикабидзе или Тамара Гвердцители. Оба артиста в момент проведения юбилея «Танака» должны были быть на зарубежных гастролях. Сергей Донской не сдавался. Ему непременно хотелось увидеть грузинских артистов. Лариса связалась с милейшей и отзывчивой Нани Брегвадзе, но певица с огорчением отказалась — у нее уже был намечен концерт.

— Ничего, что-нибудь придумаем, — кусая губы, бодро отозвалась Лариса в ответ на сочувственные извинения артистки.

Кроме проблемы с грузинскими певцами, подготовка шла как нельзя лучше. Уже собрался «в дорогу» целый ресторан «Марио», который планировалось разместить на первом этажа огромного офиса «Танака» — вместе с кухней, оформлением, обслуживающим персоналом.

Правда, пришлось прибегнуть к заемным средства — в этом помог Марк, отлично доказав, что после полной оплаты договора «Танаком» долг можно будет погасить быстро и с процентами.

За заботами она совершенно забыла об истории с Кривцовым, в то время как Виктор очень пристально следил за ходом следствия, используя все тот же «достоверный» источник.

— У меня новости по «Ларсу», хочешь послушать?

— Эта история еще не закончилась? — удивилась Лариса, потирая уставшие глаза.

— Ну, тогда и не буду рассказывать!

— Не ломайся, рассказывай!

— Ааа, интересно!

— Виктор!

— Из моего опять же компетентного источника стало известно, что Ренальди, кроме своего обычного лекарства, принял еще что-то такое, что спровоцировало смертельную реакцию.

— Господи! — Лариса передернула плечами.

— А выяснилось это так: в службу охраны отеля обратилась переводчица одной французской дамы — участницы конференции. Дама не спала всю ночь и вызвала дежурного врача. По всему телу сыпь — короче, аллергия. Но все не так просто. Аллергия у нее только на один вид лекарства! Очень редкая, кстати, аллергия. Получается, что лекарство было в бутылках. Все выпили, и если бы не она, никто бы его не стал искать, этот препарат совершенно растворяется в спиртовом растворе.

— Как же лекарство могло попасть в бутылки?

— Кто-то ввел его шприцем.

— Персонал?

— Была такая версия. Даже задержали служащую банкетного зала Мордашеву. Кто-то видел, как она выбрасывала шприц.

— Но у нее же нет никаких мотивов!

— Вообще-то раньше она работала медсестрой. Но это соображение отбросили сразу. Мордашева рыдала и кричала, что шприц ей подкинули. И вообще — в момент подготовки столов к дегустации ее не было. Она ушла в парикмахерскую. Это же подтвердил швейцар. Правда, другая девушка видела Мордашеву, однако только со спины. Но это была не она, потому что эта Мордашева перекрасилась из рыжей в пепельную блондинку.

— Да, тупик… — Лариса побарабанила пальцами по столу.

— И да и нет, — загадочно пробубнил Виктор.

— Ты еще что-то знаешь?

— Кривцов.

— Ну и?..

— Когда накрывали столы, там все время крутился Кривцов.

— Ну и что? Мы все время проверяем качество сервировки. Ерунда!

— Да? А ты знаешь, что Кривцов — диабетик и у него с собой постоянно шприц?

— Да ты что? — ошарашенно покачала головой Лариса.

— Так что следствие ведется, а мы должны держать ушки на макушке и подбирать осыпающихся с «Ларса» клиентов, — закончил Виктор свой сенсационный рассказ и выбежал из ее кабинета.

Еще один сюрприз поджидал Ларису: за два дня до «Бала фламинго» в ее кабинет робко вошел Марк. Он, по своему обыкновению, долго и дотошно раскладывал бюджет, прогнозировал варианты прибыльности, а потом, когда собственно деловой разговор окончился, поправил свои знаменитые очки-«велосипед», встал со стула и, помолчав немного, торжественно сообщил:

— Я люблю вас, Лариса Николаевна, и люблю очень давно. Мое чувство не знает ни времени, ни пространственных границ. Оно поразило меня однажды очень глубоко, и с тех пор для меня не существует никого, кроме вас. Вы — мой идеал. Может, я влезаю не в свое дело, но я понял, что с Виктором вы… — он снял очки, — расстались. И теперь…

— Погоди! — Лариса обрела дар речи. — Ты меня просто ошарашил!

Марк преданно смотрел на нее своими близорукими, лишенными привычной защиты глазами.

— Марк, дорогой мой, сядь. Что же ты стоишь? — Лариса собралась с мыслями и встала из-за стола. — Спасибо тебе, мой хороший, за теплые слова. Но сколько тебе лет?

— Двадцать три, — отозвался молодой человек, — однако я всегда считал, что возраст совершенно не помеха…

— И ты прав! Прав, милый мой. Двадцать три — прекрасный возраст. Он, конечно, не помеха. Понимаешь, Маркуша, вечной любви не бывает. Я ценю и благодарна тебе за твои чувства, но поверь, это только увлечение!

— Нет, Лариса Николаевна, — четко и твердо произнес Марк, прямо глядя перед собой, — я все обдумал. Я анализировал, проверял себя. Кроме вас, я никого не буду любить. Я буду неизменным спутником…