Тайна богатой наследницы - Кэтрин Гарбера

– Прости, – прошептала Амелия.

– За что?

– Ты пытаешься не показывать, что у тебя неприятности из-за меня.

– Я сам решаю, Амелия, – сказал он, – и готов нести ответственность за свои решения. Быть с тобой стоит любых проблем, которые могут появиться.

– Правда? Мне иногда кажется, что для тебя будет лучше, если мы оба вернемся к прежней жизни, но я не могу заставить себя сделать это.

– И хорошо, потому что я хочу, чтобы ты была рядом, – ответил он.

Быть с ним и пытаться избегать папарацци, привыкнув использовать их, было жертвой для нее. Он знал, что она бегает от папарацци, как сумасшедшая, каждый раз, когда встречает их, пытаясь отделаться от них, и ценил ее усилия. В то же время Джефф знал, что долго так продолжаться не может. Он должен положить конец вмешательству СМИ в их жизнь. У него была мысль, как сделать это, но он чувствовал напряжение в Амелии и сам нервничал, когда они сталкивались с очередной толпой фотографов. Теперь Джефф знал, что чувствовали его кузены-принцы. Он часто завидовал им, тому, что они были ветвью семьи, по которой передается трон, но он не мог жить, как они, под неусыпным вниманием, без малейшего намека на приватность.

Въехав в Бат, Джефф сбросил скорость.

– Люблю Бат, – заметила Амелия. – Пожалуй, самое милое место в Англии.

– Думаю, есть люди, которые поспорили бы, но я соглашусь.

Он любил лужайки с сочной зеленой травой, журчащий Эйвон, деливший город пополам, и милые домики. Римское влияние все еще чувствовалось в центре города, рядом с легендарными термами, но высотной доминантой города был средневековый кафедральный собор.

– Ты давно купил здесь дом? – спросила Амелия.

– Когда учился в университете, – ответил Джефф. – Я приехал сюда с другом к его семье и решил, что тоже хочу иметь здесь дом. Мне хотелось чаще бывать здесь.

– Тебе это удавалось?

– Да, но женщину я привожу сюда впервые.

Амелия крепко сжала его руку:

– Я польщена и уверена, что мне здесь очень понравится.

Он тоже был в этом уверен. В эти выходные он собирался упрочить свои отношения с Амелией.

Амелия не ожидала, что семья Джеффа так легко примет ее. Его сестры были веселыми, относились к нему с любовью, но в то же время не упускали случая подколоть его. Он был главой семьи, и весьма снисходительным, как считали Джемма и Кэролайн.

Стоя на балконе и оглядывая Бат, Амелия наконец призналась себе, что влюбилась в Джеффа. Это случилось не в эти выходные, подумала она, нет, это началось в ту ночь, когда он извинился за то, что ожидал от нее худшего, и продолжилось, когда он поцеловал ее в машине, и занялся с ней любовью на крыше, и сказал, что важно только происходящее между ними. Все, что случилось потом, еще крепче привязало ее к нему, заставляя осознать, что он воплощал в себе все, что она всегда хотела найти в мужчине, но боялась протянуть руку и взять.

– Значит, тебе нравится мой брат? – спросила Джемма, останавливаясь рядом с ней.

– Почему ты так думаешь? – спросила Амелия.

– У тебя глаза сияют, когда ты смотришь на него, – ответила Джемма.

– Меня это смущает.

– Не стоит. Похоже, он тоже без ума от тебя. Он немного надменный, но в остальном отличный парень.

– Он чертовски любит командовать, – заметила Амелия.

Джемма вздохнула:

– Мы сделали, что могли, но он просто не станет нас слушать. Все еще думает, что ему лучше знать.

– Потому что мне лучше знать, – ответил Джефф, подходя к ним и протягивая каждой бокал «Пиммза».[8]

– Это девчачий разговор. Ты их не любишь, забыл? – сказала Джемма.

– Я его прерываю и превращаю в разговор влюбленных.

– Видишь? – спросила Джемма, глядя на Амелию. – Он невозможен.

– Как и ты, Джем.

Его сестра шутливо пихнула его в плечо, прежде чем уйти.

– Мне нравятся твои сестры, – произнесла она.

– Ты им тоже. Моя мать скоро будет. Я должен рассказать тебе о ней кое-что, о чем, кажется, еще не упоминал. Она очень боится, что я отношусь к тебе, как Малькольм – к ней. Она захочет поговорить с тобой.

– Почему она так думает? – спросила Амелия.

– Не знаю, но она предупредила, что мне следует помнить, что даже у ветреных девушек есть сердце, которое можно разбить, – произнес Джефф.

Амелия моргнула. Мать Джеффа ей уже нравилась: женщина, говорящая такое своему сыну, должна была хорошо знать мир, в котором жила Амелия.

– Ранить можно кого угодно, – заметила Амелия, пытаясь выдержать легкий тон, – даже таких деловых воротил, как ты.

– Туше.

– Кэро сказала, что ты велел ей не позволять ее фото с Полом появиться в «Сан».

– Именно так. Мы с тобой – другое дело, – сказал Джефф, ничуть не смущенный двойным стандартом, который он установил для себя и своих сестер.

– Почему?

– Мы оба знаем, что я не просто использую тебя.

– Может быть, твоя сестра может сказать то же самое про Пола.

Он пожал плечами:

– Пока я не буду в этом уверен, ей придется играть по моим правилам. Я обожаю моих сестер, несмотря на их нахальный нрав, и не хочу, чтобы они замкнулись в себе из-за мужчин.

Амелия очень хорошо понимала его.

– Я рада, что у них есть ты. Было бы здорово, если бы все были честны друг с другом.

– Да, – согласился он. – Но это значит верить, что тебя никто не обидит, верно?

– Да, и это тяжело, – признала она.

Он обнял ее одной рукой:

– Я ведь не подвел тебя, правда?

– Нет, – ответила она.

– Амелия, есть кое-что, что мне нужно обсудить с тобой. Это касается…

– Джефф, дорогой, иди сюда и обними свою мать.

Джефф отстранился, не договорив, и она поняла, что сейчас неподходящее время. Он выглядел озабоченным, когда начинал говорить, но не дал ей ни малейшей подсказки, что хотел сказать. Она сделала что-то не так? Возникли какие-то проблемы?

Глядя на него и его мать, Амелия понимала, что такая семья была ее тайной мечтой. Что-то подсказывало ей, что, если она все сделает правильно, такая жизнь может быть и у нее, но ей было неспокойно, как будто ей очень повезет, если этот визит закончится без жертв. Если Джефф любит ее, подумала она, все устроится как нельзя лучше. Надо просто постоянно помнить об этом.