Вампир. История лорда Байрона - Том Холланд

— У вас богатое воображение, милорд, — прошептал он.

Я склонил голову.

— Я повидал здесь такое множество вещей, что стал слишком ленив, чтобы чему-либо удивляться.

— Так ли это? — Его улыбка вновь погасла.

Он взглянул на часы, стоявшие рядом на столике.

— Я думаю, пора ложиться спать. Я не двигался.

— Ваше превосходительство, — спросил я, — в том большом зале я видел беседку в арабском стиле. Это вы построили ее?

Паша посмотрел на меня. Затем показал на часы.

— Милорд… — сказал он.

Зачем вы построили ее? При этом так богохульно выставив изображение женщины над входом.

Гневное выражение промелькнуло на его лице.

— Я уже говорил вам, милорд, меня не сдерживают никакие религиозные предрассудки.

— Но почему тогда вы построили ее?

— Если хотите знать… — Он запнулся и вдруг прошипел: — Чтобы отметить то самое, священное, место в древнем храме, которое ведет в подземный мир. Древние верили, что именно оттуда открывается путь к Аиду. Я построил эту беседку не из какого-либо уважения к прошлому или к умершим.

— Итак, по-вашему, Аид — величайшее божество, могущественнее Аллаха?

— О, да, — паша рассмеялся, — так оно и есть.

— Я видел ступени внутри беседки. Паша кивнул.

— Мне бы очень хотелось посмотреть, что находится за ними.

— Я боюсь, милорд, что это невозможно. Вы забыли, что подземный мир существует только для мертвых.

— А вы сами входили туда, ваше превосходительство?

Улыбка паши была холодна как лед.

— Спокойной ночи, милорд. Я кивнул.

— Спокойной ночи, ваше превосходительство.

Я повернулся и пошел к лестнице, что вела в мою спальню. Янакос сразу же поплелся за мной. Я обернулся.

— Да, мне просто хотелось знать, ваша рабыня Гайдэ, где она сейчас?

Паша пристально смотрел на меня.

— Я только что заметил, — продолжал я, — что она не прислуживала нам сегодня. Может, с ней что-то случилось?

— Ее немного лихорадит, — произнес он наконец.

— Ничего серьезного, я надеюсь?

— Пустяки, не стоит беспокоиться. — Глаза его сверкали. — Спокойной ночи, милорд.

Я поднялся в свою спальню. Янакос следовал за мной. Я, конечно, закрыл дверь, но я знал, что он стоит там на страже, ожидая чего-то. Весь внимание. Когда я лег, то почувствовал что-то под своей подушкой. Это было распятие Гайдэ. К нему была прикреплена записка: «Дорогой Байрон, храните это рядом с собой. Со мной все в порядке. Будьте храбрым, что бы ни случилось». И подпись: «Свобода». Я улыбнулся и зажег свечу. Немного помедлив, я зажег все свечи, которые смог найти. Я разместил их вокруг кровати, так что они образовали огненную стену вокруг меня, затем сжег записку над огнем, наблюдая, как она превращается в пепел. Веки мои начали слипаться. И я почувствовал страшную усталость. Не успев до конца осознать это, я уже провалился в сон.

Паша явился ко мне в мой сон. Я не мог ни пошевелиться, ни вздохнуть, не слышал ничего, кроме стука собственной крови в ушах; он оказался на мне — отвратительное порождение тьмы. Тяжелый, с острыми, словно у стервятника, когтями, он проник в мою грудь, упиваясь кровью. Я попытался открыть глаза, и когда, как мне показалось, я проснулся, свечи не горели, только непроницаемая тьма обступила меня со всех сторон. Я поднял взор, и мне привиделось лицо паши. Он улыбался мне. Легкая усмешка, исполненная сладострастия, играла на его лице, обращенном ко мне, но, когда я посмотрел в его глаза, в них я не увидел ничего, кроме темной пустоты. Мне казалось, что я погружаюсь в нее. темнота была бесконечна и вездесуща. Я закричал, но не услышал собственного крика. Тогда я понял, что стал частью этой тьмы. Затем все исчезло.

Весь следующий день меня лихорадило. Я то и дело засыпал и терял сознание, так что грань реальности ускользала от меня. Мне показалось, что паша стоит у моей кровати, держа в руках распятие и насмехаясь надо мной.

— Право, милорд, я очень обескуражен! Если я презрел собственную религию, почему я должен преклоняться перед вашей?

— Вы верите в мир духов? Паша улыбнулся и пошел прочь.

— Скажите, вы верите? — Я снова задал вопрос. — Вы верите, что подземные ходы этого замка приводят в царство Смерти?

— Это абсолютно разные вещи, — холодно ответил паша, поворачиваясь ко мне спиной.

— Почему? — Меня прошиб пот. Паша сел рядом и погладил мою руку. Я отдернул ее.

— Не понимаю, — сказал, я ему. — Прошлой ночью мне явился призрак. Вы ведь знаете об этом, или все это мне привиделось в бредут

Паша молча улыбнулся в ответ, в глазах его сверкал металл.

— Объясните мне суть этих вещей, — допытывался я, — если это был не Бог, то что же' Пожалуйста, скажите мне, я хочу знать. Что это было?

Паша поднялся.

— Я не могу сказать, что это не было божество, — произнес он.

Грусть и отчаяние внезапно омрачили его лицо.

— Бог, возможно, и существует, но если это так, то я думаю, милорд, ему нет дела до нас. Послушайте, я прошел через все ужасы и приобщился к Вечности. Я измерил сферы бесконечного пространства и безграничность нескончаемых веков, долгими ночами я изучал странные науки, постигая секреты духов и человеческих существ. В этих мирах и галактиках я искал Всевышнего.

Он замолчал и резко приставил палец к моему носу.

— Я ничего не нашел, милорд. Мы одиноки, вы и я.

Я попытался что-то сказать, но он остановил меня жестом руки. Он так низко наклонился надо мной, что я чувствовал касание его губ на своей щеке.

— Если вы разделите мою мудрость со мной, — нежно прошептал он мне, — вы проникните, как и я, в глубины смерти.

Он снова поцеловал меня.

— Скорбь — это знание, милорд, — прошептал он, его дыхание, подобно легкому ветерку, овевало мою кожу.

— Запомните это. — Его губы ласкали мои губы, отчего слова его были подобны поцелую. — Древо Познания не есть Древо Жизни.

Он удалился, а я погрузился в пучину своих сновидений. Время не имело для меня значения; казалось, что в лихорадочном забытьи я потерял счет дням и часам. Но Янакос всегда был рядом, и, когда бы я ни очнулся, его холодный взгляд постоянно наблюдал за мной. Постепенно я начал выздоравливать. К своему ужасу, я обнаружил едва заметный шрам, пересекающий грудь. Я хотел найти Гайдэ, встретиться с пашой, но Янакос преграждал мне путь к дверям, а я чувствовал себя слишком слабым, чтобы одолеть его. Однажды я почти обманул слугу, прошмыгнув мимо него, но его руки схватили меня, они были так холодны, что меня пронзила лихорадочная дрожь. Я пополз обратно к дивану, усталость вновь сомкнула мои веки, и я заснул, едва Добравшись до ковра.