Птичка для Охотника - Ника Давыдова

— Потому что у тебя остаются все предыдущие характеристики, — ответила, не задумываясь.

И только потом поняла, что сделала ему жирнющий такой комплимент, от которого мужское эго, наверное, уже до небес взлетело. Покосилась на Охотникова, но он никак мой ответ не прокомментировал, только совсем незаметно дернул уголком губ.

— Ладно, с фильмом все разузнали, — подытожил он, все-таки ставя на паузу фильм, — ты уверена, что хочешь слушать мои истории о жизни? Зачем вообще?

— Хочу узнать, что тебя сподвигло на такую жизнь, — я еще крепче обняла свою подушку, с которой не расставалась с того момента, как мы поели, и Дима отнес грязные тарелки в раковину. Это был мой своеобразный барьер от него. — Тебе все пророчили блестящее будущее.

— А чем оно не блестящее? — хмыкнул мужчина, — разве я живу в каких-то трущобах или погряз в долгах? Или ты нашла меня в группе анонимных алкоголиков?

— Я не про это! — ответила с досадой, — а про честную работу, легальный бизнес. Неужели тебя так увлекло все это, когда ты после той истории ввязался во что-то?

— Не увлекло, — он покачал головой, — я просто в очередной раз вляпался.

— Да у тебя талант, — что-то меня не в ту сторону несло.

— Спорить не буду, — он качнул головой, — честно говоря, даже сам вряд ли уже сейчас смогу объяснить, почему опять оказался в той же самой ситуации, с которой мне помогла тогда Юля.

Я поморщилась — имя бывшей сокурсницы, конкретно подпортившей мне жизнь, вызывало только неприязнь. Почему он так спокойно о ней говорит, если знает, что она сделала? Не знаю, у меня сразу что-то поперек горла встает, как только о ней вспоминаю. Или может, он ее даже простил? Ну не пойдет же он после стольких лет ее искать и требовать компенсацию за то, что она разрушила наши отношения.

— И опять оказался кому-то должен? — предположила я. Вполне закономерно.

— Именно. Я оказался слишком азартен, как показала практика. Честно говоря, к концу обучения я уже не был так уверен, что точно вижу свое будущее. Получилось как когда-то в техникуме. Чем ближе была сдача диплома, тем более зыбким становилось представление о будущем.

Ну да, он же был почти что самым взрослым у нас на потоке. Техникум, потом работа, и вот, наконец, решил, чего хочет. А вот и нет. С другой стороны, ничего страшного, некоторые и в тридцать еще не нашли свое дело.

— И отчего-то меня понесло не туда, — продолжил Охотников, — мне хотелось разгрузиться, забыть об учебе, которая сковывала. В универе появляться совершенно не хотелось…

Из-за меня.

— …В общем, было несколько недель забытья, а потом вдруг оказалось, что мой долг не просто велик — он огромен. Не знаю, надо было сразу все свои органы продать, чтобы расплатиться.

— С владельцами?

— Да, — криво усмехнулся мужчина, — ко мне давно присматривались. И в один день пришли в квартиру, которую я снимал. Хорошо, что Юльки тогда не было.

Я опять скривилась.

— Прости, — Дима заметил мое лицо, — мы тогда встречались, когда я думал…

— Я знаю, что вы были вместе, — оборвала его, — Юля поспешила мне сообщить это в тот же день, как вы сошлись. Да и в универе она очень громко об этом говорила.

— Понял. Извини еще раз. В общем, я оказался должен огромную сумму денег, и мне предложили выход.

— Работать на того, кто содержал все эти казино, или где ты там деньги проигрывал? — предположила я.

— Да. Как понимаешь, все это подпольное, в Воронеже нет разрешенной игровой зоны. Только и у этого человека канторы не только в Воронеже. Я переехал в Москву. Выполнял разные поручения. В принципе, когда в счет долгов набирают таких неудачников как я, идет расчет, что они просто быстро исчезнут.

Мне стало не по себе. Потому что «исчезнут» — явно не в значении быстро расквитаются с долгами. Это с ними скорее расквитаются. И удивительно: я впервые слышала из уст Охотникова слово «неудачник», которое он применял по отношению к себе. Это было несколько странно. Видимо, в то время с его душевным состоянием все действительно было не очень хорошо.

Хотя о чем это я, у меня тоже первый год после выпуска просто прошел как в тумане каком-то прошел, вообще не понимала, что я делаю и для чего. Разбитое сердце очень сильно мешало жить.

— Но я почему-то решил бороться, — взгляд у Димы застекленел, будто он вспоминал то время, — я терпеть не мог, когда ко мне обращались как к человеку второго сорта. Меня вымораживало осознание того, что я здесь тружусь по сути за бесплатно, выполняя поручения, из-за которых меня спокойно могут подстрелить.

Так, тут уже явно не казино. Может, он был кем-то вроде коллектора? Не всех же должников принимают на работу. Если можно это так назвать.

— Поэтому я начал пробиваться. Не буду тебе говорить, что пришлось для этого делать — это не сказка на ночь. Да и вообще лучше это не вспоминать. Но полностью свой долг я смог закрыть только в этом году.

— Офигеть, — по моим и подсчетам всяких интернет-статей состояние Охотникова оценивалось в несколько миллиардов. Не мог же он столько проиграть, что пришлось семь лет выплачивать? Или там были какие-то грабительские проценты.

— В общем, вот так, — хмыкнул Дима, — любопытство удовлетворила?

— По сути, ты ничего конкретного не сказал, — протянула я.

— А ты бы хотела услышать кровавые подробности? Перестрелки во дворах, обыски, допросы?

— Нет, спасибо, — я содрогнулась. В голове сразу начали рисоваться картинки из криминальных сериалов, — я примерно представляю.

— Ну вот, — он прикрыл глаза, — а вывод такой. Я полностью свободен, и ни от кого не завишу.

— А может, тот, кому ты был должен, с этим не согласен, и как раз пытается тебя как-то прикрыть? — пришла мне в голову неожиданная мысль.

— Я думал об этом и даже ездил разговаривать с ним, — ответил Охотников, — но он ни при чем. Я проверил.

— Странно. Это был бы наиболее логичный вариант.

— Согласен. Впрочем, думаю, мы скоро выясним, кто пытается добраться до меня через тебя. Завтра-послезавтра точно позвонят.

— Я так не хочу в этом участвовать, — прохныкала, пряча голову в подушку.

— Птичка… — он замолчал, не зная, что ответить, — все будет хорошо. Я не дам тебя в обиду. Обещаю.

Мне по-джентльменски уступили спальню, хоть сначала я и сопротивлялась, заявляя, что не хочу опять экстремально проснуться. Но у Димы кое-как получилось меня убедить, что он слово свое держит,