Комбат. Исходный код денег - Андрей Воронин

– Мне и здесь хорошо.

– Ты думаешь? – В руках у одного из бугаев оказался нож.

При всей своей ограниченности культурист понял, что он здесь человек новый, а попытка залезть в чужой монастырь со своим уставом на зоне чревата летальным исходом. Он подчинился. Дебошира подвели к Мартыну.

– Какой ты здоровый и мускулистый! – вроде бы восхитился тот. – Чисто бройлер.

С тех пор эта кличка намертво прилипла к культуристу, хотя на воле у него было другое, более солидное погоняло.

– А скажи-ка мне, дружок, че ты кипешишься? У нас тут в доме народ приличный, уважаемый. Волну гнать здесь не принято. Ты меня понимаешь?

– Да, – выдавил культурист, затравленно глядя на Мартына.

Он уже понял, что достаточно одного движения руки этого обычного с виду мужчины средних лет – и его зарежут.

– А если понял, то иди к себе и веди себя прилично.

Культурист угомонился и даже терпел, когда арестанты начали звать его Бройлером. Только скрипел зубами и бросал короткие взгляды, говорившие: «Попался б ты мне на воле, я бы тебя удушил голыми руками».

Но, если забыть про болезненное самолюбие, Бройлер оказался нормальным человеком, то ли в силу ограниченности, то ли благодаря характеру далеким от различных пакостей, которые любили устраивать некоторые заключенные. В зоне развлечений с гулькин нос, вот и устраивали себе люди разные забавы. А что может быть забавнее, чем заделать подлянку ближнему, который слабее тебя и не может ответить? Вот и устраивали наиболее затюканным сидельцам разные подлости, а потом ржали всей кодлой. Бройлер таких развлечений сторонился, что в общем-то типично для людей, только пришедших с воли. Разбалованные многочисленными шоу профессиональных артистов, они брезгливо глядят на незатейливые шуточки уголовников и только через некоторое время, почувствовав на собственной шкуре убожество тюремного бытия, участвуют наравне со всеми. Кто в роли инициатора, кто – зрителя, а кто и пострадавшего.

Работал Бройлер, как и все, без рвения и понимая необходимость выполнения полученного задания для мирного сосуществования с администрацией. Тут даже его скромных мозгов хватало.

Но однажды лагерь облетело неожиданное известие – к ним этапируют второго вора в законе. Мартын приготовился к торжественной встрече новичка. В бараке отгородили закуток, настрогали закусок и выставили бутылку виски. Сам Мартын предпочитал армянский коньяк, однако новичка звали Гиви-старший, отсюда и замена напитков.

Они немного знали друг друга и при этом никогда не враждовали. Оба избегали участия в русско-кавказских разборках, периодически вспыхивавших в Москве, Питере и других крупных городах, предпочитая увеличивать доходность уже захваченной территории, вместо того чтобы претендовать на земли и фирмы соседей. Причем Гиви родился в российской столице, успел обрусеть и лучше знал обычаи россиян, чем своих соотечественников.

Оба важных заключенных уселись за стол, налили по рюмке. Гиви рассказал о делах на воле, и, хотя Мартын регулярно получал довольно подробные малявы, он внимательно выслушал слова нового заключенного. Потом он в свою очередь поведал о порядках в колонии, некоторых ее особенностях по сравнению с другими местами заключения. По умолчанию предполагалось, что Гиви станет вторым человеком среди арестантов, а когда Мартын освободится, займет его место.

Шло время, обычные заключенные вернулись с работы, а два авторитета продолжали как бы отдельно существовать в своем параллельном мире. Игорь на обратной дороге зацепился языком с Бройлером. Началось все с наивного замечания культуриста о силе, которая главенствует в нашем мире. Игорь возразил, что сила без ума мало чего стоит.

– Какой толк в твоем уме, – презрительно заявил Бройлер.

Еще немного прошагав, он вдруг спросил:

– Вот ты умный, скажи, умный?

– Думаю, что не дурак, – ответил Григорьев.

– А я тебе сейчас врежу, и что толку от твоего ума?

В этот момент они зашли в барак.

– Будь у меня время на подготовку, я бы посмотрел, как бы ты мне врезал.

– Время – это сколько? Год, два? Думаешь, раз умный, то разучишь какое-нибудь карате и сумеешь меня вырубить? Да тебе против меня никакое карате не поможет. Голову твою умную оторву и скажу, что так и было.

– Разве я говорил о карате? Знаешь, Бройлер, сейчас ты корчишь из себя короля, но, если бы мы с тобой оказались на достаточно большом необитаемом острове, тебе бы не помогла твоя сила. Мои знания бы перевесили. Я бы нашел способ прикончить тебя.

Бройлер замолчал, напряженно обдумывая сказанное, и тут из уголка, где сидели авторитеты, раздался голос с легким кавказским акцентом:

– Слюшай, дорогой, за базар надо отвечать. А ты просто языком мелешь, хвастаешься.

– Я готов ответить, нет проблем. Только мне еще сидеть и сидеть, а в зоне нет необитаемого острова.

– Хитрец, – из-за занавески показалась голова Гиви-старшего. – Ловко отмазался, а иначе этот здоровяк тебя бы стер в порошок.

– Не знаю, Гиви, не знаю. Я чувствую, что у парня есть характер и он слишком уверенно говорит. Лично я бы поостерегся ставить на Бройлера, – Мартын неторопливо выбрался из-за стола.

– Неужели ты бы поставил на него? – Гиви ткнул пальцем в Игоря.

– Запросто.

– Напрасно, потеряешь все денежки. Победитель виден невооруженным глазом.

– Неужели? – в глазах Мартына вспыхнул азарт. – Выйдем покурим.

Он не хотел при всех обсуждать условия спора, ведь сумма для большинства обитателей барака фигурировала астрономическая – миллион долларов. Хотя для авторитетов это были не самые большие деньги. Их больше волновали трудности, связанные с организацией поединка. Надо было организовать побег обоим участникам, перед этим заручившись их согласием. С Игорем, мотавшим двадцатилетний срок, договорились легко, пообещав в случае победы над культуристом сделать ему пластическую операцию.

Бройлера посадили всего на четыре года. Кроме того, кто мог дать гарантию, что он обязательно выйдет победителем в намечаемой схватке? Тем более что Григорьев слишком уверенно держался. В такой ситуации разумный человек отказался бы. Ведь Бройлер не успел возразить на слова Игоря насчет того, что на острове тот запросто убьет культуриста, то есть ничего не терял в глазах других сидельцев. Но авторитеты ловко сыграли на тщеславии Бройлера, одновременно слегка на него надавив. Мартын весьма прозрачно намекнул:

– Мы уже поспорили, и я буду очень недоволен, если пари сорвется из-за твоего упрямства.

Недовольства Мартына до замирания сердца боялись все обитатели зоны, и Бройлер согласился на побег. Вот только от замысла до исполнения дистанция огромного размера. Несколько месяцев жизнь Игоря текла, как и раньше. За одним исключением. Бройлер поначалу относился к нему настороженно, видя перед собой смертельного врага, но затем его поведение резко изменилось. Культурист долго пытался сообразить, каким образом Григорьев надеется с ним расправиться. Что может быть на необитаемом острове? Песок, деревья, разные насекомые, птицы, море. Все! Даже если его противник знает, как делать порох или взрывчатку, где он там возьмет исходные материалы? Только если они упадут с неба.