Мужчины и прочие неприятности - Кристина Ляхде

Онни сидел в рабочем кресле, пытаясь вернуться к своему привычному состоянию. Сам того не желая, он начал думать о своей идентичности.

Я – прилично одетый, приближающийся к среднему возрасту мужчина, который по вечерам улыбается в главном выпуске погоды на ТВ.

Из цветочного горшка на подоконнике выглядывал гигантский хлорофитум хохлатый. Растение всегда как-то тревожило Онни: оно выглядело как неопрятный хиппи, да и росло бесконтрольно. Сюда бы подошло что-то более компактное. Нужно, чтобы у всех вещей были четкие очертания. Онни вскочил с кресла, обхватил руками большой белый горшок, решительно прошагал в комнату секретаря-оператора и с треском поставил перепуганное растение на рабочий стол перепуганной коллеги.

– Это вам не молодежный клуб! – гаркнул Онни, но тут же сам испугался своего крика и, покраснев, попятился в коридор.

КОРОБКА ЛЕЖАЛА В ОЖИДАНИИ на стеклянном прикроватном столике в серебряной подарочной бумаге, перетянутая черно-золотой лентой. Роза сразу же поняла, что не хочет ее открывать.

Она с такой силой ткнула указательным пальцем в прикрепленную карточку, что продолговатая коробка плашмя упала на пол. “С маленьким Рождеством[7]! О.”

– Ты не открыла пакет? – Голос Онни прозвучал немного удивленно. Но пока еще не разочарованно.

– Какой пакет? – увернулась Роза, когда мужчина настойчиво подтолкнул к ее руке серебристо-золотую упаковку. – Что это? – спросила она, глядя в сторону, чтобы не встречаться глазами с Онни.

– Открой и увидишь! – Мужчина был весел, почти болтлив.

– Скажи сначала, что там.

Казалось, Роза не желает поддаваться. Онни выглядел удивленным, но не позволил самому себе разозлиться. Пока.

– Ты бы открыла. Ладно-ладно, там дизайнерская секс-игрушка.

– Что?! – Розу взяла оторопь.

Онни улыбнулся игриво – наверное, так можно было сказать – игриво. Роза ненавидела слово “игривый”. Больше всего ее злило, что она сама пошла в постель с этим мужиком, чертово одиночество, и из-за этого все еще больше запуталось.

Роза отпихнула пакет, и у мужчины на лбу собрались морщины.

Роза не знала, что сказать. Мысли, как осы, жужжали в голове и искали выход. Она пыталась найти нужные слова, но это казалось невозможным. Когда она заговорила, ее интонация была сугубо обвинительной:

– Ты и в самом деле с какой-то другой планеты или скорее из черной дыры! Как ты мог купить что-то настолько интимное, да и вообще что-то человеку, с которым ты никогда не разговариваешь?! Никогда! Ни о чем! Мы ведь даже не знакомы друг с другом! Я не знаю, кто ты! СКАЖИ, КТО ТЫ?!

На месте мужчины возник другой человек: оскорбленный, в красных пятнах – совсем не похожий на себя прежнего. Роза была не в том состоянии, чтобы обдумывать свои слова. Она и не хотела обдумывать их.

– Мне это не нужно!

Роза вынула из холодного серебристого пакета предмет и подтолкнула его в сторону мужчины. Он не был настолько жестким, насколько можно было ожидать.

Что же это означало на самом деле? Просьба о прощении? Приглашение к разговору? Просто спонтанная покупка? Хм?

Женщина выплевывала слова, как струйный принтер.

Что плохого сделал мужчина, чтобы получить в награду эту грубую неблагодарную женщину, которая все понимает превратно?

– Я никогда, НИКОГДА в своей жизни не была такой одинокой, как вместе с тобой! – Роза услышала свой крик и бросила на стол предмет с такой силой, что тот подскочил верх. Обрадованный Отсо схватил его прямо в воздухе и, роняя слюну и виляя хвостом, спрятался под кроватью.

– Ну так слушай свою органическую морковку! – прорычал мужчина.

Тишина разрубила окружающее их пространство, как противопожарная дверь. Сцепленные пальцы Онни свело судорогой, и суставы стали беспомощными, распухнув и превратившись в болезненные шары. В ушах остались отзвуки эха. Свою морковку. Морковку. Ковку. Ку. Аут.

“В РАЙОННЫЙ СУД”, прочитала Роза.

Дело: развод.

Роза отметила галочкой “только как второй соискатель”. Галочки были размером точно с отведенную клеточку и напоминали язык в центре рта, как это бывает на квадратиках заполненных лотерейных билетов. В графе “Имя соискателя” Роза написала – “Роза”, затем указала фамилию, профессию, номер социального обеспечения, адрес. Ответчик. Ответчик? Попробуйте-ка добиться ответа от человека, который вообще не высказывается! Роза развернула полученную от Упи бумагу и перенесла из нее в анкету персональные данные Онни.

“Прошу, чтобы нам был дан развод после положенного времени на обдумывание”. Роза посмотрела на фразу и затем над словами “после положенного времени на обдумывание” в строке выше написала: “Немедленно”. В графе “Дополнительные сведения” она приписала: “С вышеупомянутым человеком не знакома” – и поставила в конце предложения восклицательный знак.

Место, дата, подпись.

Роза понесла конверт в почтовое отделение. По пути туда ее шаги становились все легче и легче, и постепенно она почувствовала какое – то освобождение. На почте Роза лишь мельком взглянула, как обыденно ее конверт скользнул в желтый почтовый ящик и смешался с конвертами и открытками других людей.

ВО СНЕ ВСЕ БЫЛО ПОНЯТНО, и Лаура знала, почему муж пропал. Разговоры закончились, зрительный контакт прервался, отношения между ними как будто сжались. Муж отдалялся от Лауры, от ее жизни, от дома, становясь все меньше и меньше, пока вовсе не исчез из области ее чувств – тогда-то он и пропал.

Мужа не интересовали потребности Лауры, он не реагировал даже на простые вопросы – жил себе в собственном мире, заключенном в пределах его собственного тела, откуда Лаура выглядела все более далекой, пунктирной, исчезающей.

– Чего ты хочешь на самом деле? – рассердился Онни.

“Любви”, – подумала Лаура, но не сказала.

Они оба исчезали, и, когда перестали духовно соприкасаться друг с другом, их тела тоже стали незаметны, они проходили мимо друг друга, не соприкасаясь, на кухне, в прихожей, переходили в разное время из одного помещения в другое, никак не контактируя друг с другом.

Кольца чертили отрезки дуг, один меньше другого.

Два скворца, выкармливая птенцов, вылетают из гнезда и возвращаются обратно по сотни раз на дню, из гнезда и обратно, из гнезда и обратно, пока один из них вдруг не возвращается вовсе. И выглядит он вполне обычно, поворачиваясь, наверное, в тысячный раз, чтобы выпорхнуть из гнезда в небо, присесть на ветку дерева, на оглоблю телеги.

Затем что-то происходит, и он уже никогда больше не прилетает назад. Может быть, он заблудился, врезался в окно или же умер от усталости – с него довольно. Он исчез. Это очевидно, что скворцов год от года становится все меньше.