Поддаться искушению - Джанис Мейнард

– Что?

Эмма опустила глаза, лицо ее было обеспокоенным.

– Как давно погибла Даньелл? – едва слышно спросила она.

Вот он, его шанс. Достаточно сказать правду, и Эмма оставит его в покое навсегда. Ей будет больно, но она это заслужила. Это справедливо.

Чувствуя, что холод сковал его до самого сердца, Эйдан мрачно посмотрел на нее:

– Десять лет назад.

Эмма наморщила лоб, подсчитывая:

– Но ведь ты уехал из Англии десять лет назад… в первую неделю декабря. И к Рождеству ты был уже помолвлен?! – Ее голос сорвался, и она, потрясенная, вскочила на ноги. – Вы с Даньелл были вместе до того, как ты приехал в Оксфорд, так?

Эмма побелела. Казалось, она вот-вот потеряет сознание.

– Полагаю, не у тебя одной были секреты, Эмма. Возможно, никто не является тем, кем кажется.

Эмма никак не отреагировала. Не пролила ни одной слезинки. Нет, только не у него на глазах. Рана была слишком глубокой. Она заставила себя дышать и передвигать ноги. Выходя из номера Эйдана, она выглядела абсолютно спокойной. Эмма спустилась на лифте. Ранним утром в отеле были в основном сотрудники. Любой мог догадаться, что она здесь делала. Но ей было плевать.

Наверное, не стоило садиться за руль, но ее душило желание оказаться как можно дальше от Эйдана. Добравшись до своей квартиры, она была на грани истерики. Ей казалось, что кто-то вонзил тупое лезвие прямо ей в сердце и поворачивал его.

Оказавшись дома, Эмма посмотрела на часы. Меньше чем через час она должна открыть магазин. Сегодня самый прибыльный день года. Как поступить? Она бросилась на кровать. Эйдан наверняка солгал. Он не смог бы восхищаться ею, заниматься с ней любовью, планировать совместную жизнь, если бы был влюблен в другую женщину. Это невозможно.

Но потом она вспомнила его тяжелый взгляд и поняла, что совсем его не знает.

Эмма зарыдала. Подушка стала мокрой от слез, а в душе ее поселилась пустота. Надо как-то пережить этот день. Пережить еще одну встречу с Эйданом. Сегодня день свадьбы Дилана и Миа. У нее нет выбора.

Она дала себе двадцать минут на то, чтобы выплакать свою боль. Этого оказалось мало. У нее никогда не будет достаточно времени на это. Пустота, образовавшаяся в том месте, где раньше было сердце, пугала… словно черная дыра, готовая поглотить ее.

Эмма заставила себя встать и раздеться. Она со стыдом осознала, что на ней нет нижнего белья. То, что казалось сексуальным еще вчера вечером, сегодня вызывало горечь. Горячий душ не согрел ее. Она высушила волосы, дрожащими руками нанесла легкий макияж и надела шерстяной свитер и брюки.

В каком-то смысле магазин стал ее спасением. Постоянный поток покупателей, нескончаемые разговоры – все это служило своеобразным обезболивающим.

Миссис Коррелл, похоже, ничего не заметила. Они обменялись несколькими словами, после чего Эмма отдала ей ключи и поднялась наверх.

Очень долго она сидела в кресле перед камином, вспоминая, как Эйдан спал на этом самом месте. Ей хотелось выть, бить посуду, но Эмма боялась, что, выпустив на свободу эмоции, она уже никогда не обретет контроль над собой.

Настала пора собираться. Эмма заставила себя поесть – она пропустила ланч. Она достала зеленое бархатное платье в стиле сороковых годов прошлого века, с длинной юбкой и глубоким вырезом в форме сердечка. Когда Эмма его примеряла, то чувствовала себя настоящей кинозвездой.

Сейчас же, глядя на себя в зеркало, она видела женщину-призрак с печальными глазами и едва бьющимся сердцем.

Эмма должна была подойти к церкви в пять тридцать, к началу фотосессии. Маленькая часовня, которую Миа и Дилан выбрали для церемонии, была одной из самых старых построек в Силвер-Глен. Расположенная всего в двух кварталах от квартиры Эммы, эта городская достопримечательность была излюбленным местом для туристов.

Задыхаясь от быстрой ходьбы, Эмма задержалась перед входом в часовню. Ей пришлось призвать на помощь все свои силы, чтобы встретить предстоящий вечер. Наконец она высоко подняла подбородок и повернула ручку двери.

Пол и многое повидавшие скамьи были деревянными. Вместо привычных витражных окон здесь были обычные, которые позволяли любоваться восхитительными видами гор в дневное время. На высоких подоконниках горели свечи. Кто-то, возможно, Мейве, украсил их хвоей и красными лентами. Этот аромат перенес Эмму в Англию, когда в их доме готовились к празднику.

Небольшая группа людей уже собралась в центре часовни. Миа отказалась считаться с глупыми предрассудками, как она их называла, поэтому жених и невеста фотографировались вместе. Дилан не мог оторвать от нее взгляд. Его гордость и счастье словно окутывали Миа романтическим ореолом. Кора переходила с рук на руки, и каждый боролся за право подержать ее.

Эмма и Эйдан стояли далеко друг от друга. Похоже, никто ничего не заметил.

Без четверти семь фотосессия завершилась.

Миа скрылась в маленькой комнате, где она должна была дождаться начала церемонии. Ее родители заняли места в первом ряду с левой стороны. Четверо друзей Миа уселись позади них. Мейве с сыновьями устроились с другой стороны.

Список гостей был относительно небольшим. В течение следующего получаса приехали еще человек тридцать, все – давние друзья семейства Каванах. Эмма предлагала гостевую книгу и ручку каждой прибывшей паре. Стоя у двери, она дрожала от холода, но, по крайней мере, это место было далеко от Эйдана.

В семь двадцать пять тихо зазвучала скрипка. Эмма убедилась в том, что старинная дверь закрыта, и присела в заднем ряду.

Невеста встала в центре прохода. Ее взгляд на долю секунды встретился с взглядом Эммы. Женщины обменялись улыбками. Затем Миа медленно направилась к Дилану, державшему в руках букет из красных роз и эвкалипта, перевязанных золотой лентой. Подвенечное платье из белого шелка, с длинными прозрачными рукавами, подчеркивало ее хрупкую фигурку. Простой покрой платья выгодно оттенял восхитительную кружевную фату, спускавшуюся до самого пола. Фата и жемчужная диадема когда-то принадлежали русской прапрабабушке Миа.

Новобрачные решили обойтись без свидетелей.

– Возлюбленные мои…

Стойкость Эммы дала трещину. Слезы покатились из глаз. Если бы она в молодости не совершила глупую ошибку, они с Эйданом могли бы быть женаты уже много лет… и у них были бы дети…

Новобрачные произносили свои клятвы. Дилан, у которого были проблемы с чтением, предпочел традиционные слова: «В болезни и здравии, пока смерть не разлучит нас…»

Было видно, как счастливы Миа и Дилан. Нежность в его взгляде была невероятной.

Эйдан в Оксфорде смотрел на нее точно так же. Она полюбила его каждой клеточкой своего существа.

Священник объявил новобрачных мужем и женой. Дилан и Миа повернулись к гостям, держась за руки и буквально светясь от счастья. Кто-то передал им Кору. Поскольку торжественная часть закончилась, гости стали подниматься. Кто-то стоял в проходах, смеясь и разговаривая, кто-то обнимал Дилана и Миа. Эмма решила поздравить их и быстренько сбежать. Но она не приняла в расчет Мейве Каванах. Мать Эйдана перехватила ее почти у самого выхода: