Восточный роман - Александра Гардт

Я потерянно осмотрела распотрошенное добро, подобрала остатки рамок… Но нет, ничего не пропало.

– Ходу, Нина, Ходу. Еще быстрее. Сумка, пара джинсов, кофты на смену, белье. И побежали.

Вещи прыгнули мне в руки сами, и я выскочила из квартиры следом за Чжаёном, только чтобы не смотреть на этот кромешный ужас.

Дальше события повторились в обратном порядке, и вот мы уже звонили в квартиру Нари. Дверь приоткрылась на несколько сантиметров, и я увидела самый изысканный халат из шелка на всем белом свете. И только потом – одетую в него Нари. Судя по тяжелому вздоху в затылок, не я одна обратила внимание.

– Дети? Чего вам? – поинтересовалась Нари. – Вы же уезжали вроде как.

– Уехали, да, – сказал Чжаён. – Только у Нины вся квартира вверх тормашками, так что она признала ошибочность своих действий.

– Час от часу не легче. Ну заходите.

С этими словами Нари пропустила нас внутрь.

– Ямато спит уж, а вам, безгрешные мои, предлагаю двуспальную кровать. Сама уйду в гостевую.

И тут у меня сорвало рычаг:

– Безгрешные? Да какие мы, к черту, безгрешные! Мы очень грешные. И как вообще все это понимать? Мне говорили о плюсах, о том, что я буду неприкосновенна, что слово судьи – закон! И тут же меня пытается сожрать паук выше меня ростом, заманивают в лабиринт, потрошат квартиру! С кем я вообще связалась, а?

– С самой бедовой восточной компанией на Западе, – зевая, проговорил Ямато.

Он вышел из комнаты в одних черных пижамных штанах, и я задалась закономерным вопросом, откуда у него пижама в квартире Нари.

– Мы не виноваты, – пожала плечами та. – Что я могу поделать, если так все складывается? Не волнуйся, ты под нашей защитой, хотя по факту она тебе не нужна. Кто-то перепутал низ с верхом, но мы найдем и разберемся. Столько раз выходили сухими из воды, что не перечесть. А теперь, дети, спать.

Я влетела в спальню и услышала только окончание фразы:

– Закройтесь на ключ и подоприте дверь комодом. Я не отвечаю ни за себя, ни за него.

Спали мы по-спартански, не особенно раздеваясь. Я застеснялась первая, ко мне подключился Чжаён, словом, так мы и легли. Заперли дверь и комод пододвинули. Я хотела поинтересоваться, к чему такие меры предосторожности, но махнула на все рукой и упала на кровать, в объятия подушки и Морфея. Поворочалась секунду, решила, что лучше без Морфея – вдруг он тоже окажется не выдумкой, а вполне реальным существом, – и все-таки заснула. Снилась мне, по традиции, всяческая муть, в которой Ямато в красивом кимоно улыбался и манил рукой, а с другой стороны надвигались полчища каких-то темных существ. Потом кто-то начал громко бить в барабаны, и я очнулась, смутно осознавая, что стучат в дверь:

– Эй, сони, вечер на дворе, поднимайтесь, – весело разорялась Нари.

Я села на кровати и посмотрела на трущего глаза Чжаёна. Хорош он был бессмысленно и неотвратимо, такой идеальный красавчик из любого кей-клипа. И надо было мне втрескаться непременно в недоступного, гордого и одинокого Ямато.

В дверь снова застучали.

– Да-да! – откликнулась я. – Встаем!

– Наконец-то, – приглушенно вздохнула Нари.

– Не повезло нам, а? – спросил Чжаён вполголоса, и я заспанно повернулась к нему. – Мне она, тебе он… Не те билеты вытянули.

– Да с чего вы все решили, что мне нравится Ямато? – В этот момент события прошедшей ночи стали не призраком, а явью, и я ойкнула. – Ну да, не повезло, пожалуй. Мог бы поменьше мысли читать.

– А ты зачем отказалась от поцелуя? – поинтересовался Чжаён, спуская ноги с кровати.

– Ничего не понимаю, если честно. Вообще ничего. То ты прибежал, чтобы такого развития событий не допустить, то вот теперь спрашиваешь, зачем отказалась.

Чжаён уставился в зеркало и со вздохом начал тереть лицо обеими ладонями. Я подумала, что мне тоже не помешало бы озаботиться внешним видом, и достала из сумки пудреницу. На телефоне, попавшемся мне под руку, был миллион неотвеченных вызовов. Я пролистала список – и руки затряслись. От мамы с папой, конечно, но это понятно. В таких случаях я всегда вспоминала шуточную диаграмму, кажется, с Тумблера. Она называлась «Что думают ваши родители, если у вас отключен телефон». Маленький зеленый кусочек гласил «…Что у вас разрядился мобильный», зато напротив большой красной части было написано «…Что вас убили или убивают в данный момент». Так что все было в норме. Но вот двадцать пропущенных от Алексея Михайловича заставляли задуматься над тем, правильно ли я все сделала в своей жизни.

– Нин, ты слушаешь или нет? – спросил Чжаён, заправляя постель. Я молча встала. – Говорю, что инициатива неправильная, но я бы понял, если бы она исходила от тебя. Все-таки Ямато довольно героически спас тебя два раза подряд, а тут, считай, признание и поцелуй.

– Да какое там признание, черт возьми, Чжаён, – рассердилась я.

В зеркало на меня смотрела довольно помятая физиономия, и средств по борьбе с этим я не знала. Складки от подушки не замаскируешь ни одним тональником, только ждать, пока пройдут.

– Обычное?

– Это звучало как «детка, ты тоже ничего, дай я у тебя немного крови выпью». Какое признание? О чем ты?

– Какая кровь? О чем ты? – отзеркалил Чжаён, и я разозлилась окончательно:

– Ну с вампирами его сравнила, подумаешь. Он же почти то же самое.

– Я вполне представляю, какого персонажа ты на него проецируешь, – внезапно выдал Чжаён, я даже от пудреницы отвлеклась. – Ты бы лучше к нему самому пригляделась, а не дурака валяла и не закатывала в страдании глаза. Смотри, мы вечером работали в команде, и я считаю, что…

– Что от меня один поцелуй бы не убыл? Чжаён, ты совсем рехнулся, да?

– Наверное. Извини, Нин, больше такого не повторится. Я замучился совсем искать ответы на эти вопросы, так что просто хотел узнать, почему ты… почему ты не поддалась. Я бы уже давно поддался целиком и полностью, знаешь, не вижу причин дальше жить, и…

Я всплеснула руками:

– Чжаён, причины жить у нас с тобой есть самые весомые, потому что кто в этом дурдоме присмотрит за обыкновенными людьми вроде Иры и остального населения города? А любовь – это тоже хорошо, наверное, просто не всегда складывается, понимаешь?

– Ничего я уже не понимаю. Негоже мне в кумихо влюбляться было.

– А мне как будто гоже в ёкая. Прорвемся. Вот, старый кумир названивает, видимо, что-то решил насчет своей девушки. А ты из-за Нари мучаешься. У меня тут трехлетняя история грозит закончиться наконец-то.

– Ладно, пойдем, если будили, значит, заждались, – неопределенно выдал Чжаён, и я в очередной раз смерила его тревожным взглядом.

Настроения подобного рода мне не нравились никогда и казались чем-то странным и чуждым. Саморазрушение вообще не было моей темой, я и вампирами увлекалась не из интереса слабой девы и непонятого байронического проклятого духа. Мне они были всегда любопытны как вид, вышедший из человеческого и вознесшийся над человеческой же моралью. Где для них начинались, а где заканчивались запреты; что у них маячило впереди и какой путь лежал позади?