Моя прелестная роза - Мэри Джо Патни

Ему нравился ее запах, пробивавшийся через все окрестные запахи. Вокруг них непрерывно шелестели узкие листья ивы, в их шепоте было что-то гипнотическое. Она погладила его голову, ее пальцы утонули в шелковистых кудрявых волосах.

Его дыхание стало тяжелым, он привлек ее к себе, положил на колени. Она извернулась так, чтобы оказаться грудью к его груди. Ее бедра оказались напротив его бедер, и она перекинула через него одну ногу, ощущая весь жар его нестерпимо близкого тела.

Через тонкое муслиновое платье его рука ласкала ее левую грудь, большой палец ласково теребил сосок. Она задыхалась, чувствуя, как ее пронизывают необыкновенно сильные, острые ощущения.

Он застонал, опустил руки к ее бедрам и крепко прижал к себе. Все ее тело сотрясалось. Затем одним рывком он поднял ее с колен, положил на бархатистую траву и лег рядом с ней. Он целовал ее шею, чувствительную впадину пониже, а его руки блуждали по всему ее телу, все сильнее и сильнее разжигая в ней пламя страсти. Все ее. существо стремилось к полному удовлетворению. Прошло много лет с тех пор, как она ощущала мужские ласки, и никогда еще она не чувствовала такого жгучего желания.

Он расстегнул лиф, и ее грудь обдала струя прохладного воздуха.

— Какие красивые у вас груди, — шепнул он. Слегка коснулся языком соска, несколько раз лизнул его, затем обхватил губами. Она вся затрепетала от наслаждения, ее дыхание стало неровным и прерывистым, руки машинально сжимали его плечи.

Затем его теплая ладонь спустилась ниже, к самым ее бедрам, и она почувствовала, что они подошли к заветной грани, перейдя через нее, нечего было и думать о возвращении. С внезапным ужасом она поняла, что если их тела соединятся, все ее защитные резервы будут истощены, любовь со всей непреодолимой силой овладеет ею. Даже сейчас ей невыносимо тяжело при одной мысли, что она скоро расстанется со Стивеном. Если же они перешагнут последний порог, любовь станет для нее просто невыносимым мучением, можно сказать, бедствием.

Когда его рука скользнула между ее бедер, она прошептала:

— Нет. Ну пожалуйста.

Но она даже не попыталась остановить его, зная в предательской расслабленности, что, если он продолжит, она не сможет оказать ни малейшего сопротивления.

Но он не стал продолжать. Опустил ее платье и отодвинулся, ругаясь тихо, но от этого еще более выразительно. Перекатившись на живот, он уперся локтями в зеленую траву и спрятал лицо в ладонях.

Потрясенная силой его реакции, Розалинда шепнула:

— Простите.

Он ничего не ответил, она только увидела, как напряглись его плечи. Через несколько долгих, очень долгих мгновений он посмотрел на нее с кривой усмешкой.

— Если я на кого и сержусь, то не на вас, леди Калибан, а на себя. Я поклялся, что не буду предпринимать ничего подобного. А ведь я, хотите верьте, хотите нет, очень хорошо владею собой.

Она верила, что он говорит правду, и подумала, что должна быть польщена тем, что вызывает в нем такую силу желания. Она была бы не только польщена, но и очень обрадована, если бы у них могло быть хоть какое-то будущее.

Но никакого будущего у них не может быть. Присев, она стала поправлять рассыпавшиеся по плечам волосы.

— Благоразумие, не правда ли, сущий дьявол.

— Настоящий дьявол, — он все еще криво улыбался. — Величайшая трагедия моей жизни как раз в том и состоит, что все осаждающие меня дьяволы чертовски респектабельны.

Увидев сожаление в его взгляде, она облегченно вздохнула и улыбнулась. Возлюбленными им никогда не суждено быть, но друзьями они по крайней мере останутся.

Все еще не придя в себя от так и не отбушевавшего урагана страсти, Стивен сел и прислонился спиной к стволу ивы. Розалинда наблюдала за ним с пышно распущенными волосами, в ее бездонных карих глазах таилось сожаление. Она была невероятно очаровательна, и его снова с неодолимой силой потянуло к ней.

Однако прикоснуться к ней после всего происшедшего было бы чистейшим безумием. Отвернувшись, замедлив дыхание, он все же сумел подавить желание. Труднее, однако, было собраться с мыслями. Он хотел поддерживать установившуюся между ними душевную близость с помощью взаимопонимания. Хотел знать, что сделало ее такой, какая она есть. Пренебрегая строгими приличиями, он спросил напрямую:

— Что представлял собой ваш муж?

— Чарлз? — Ничуть не задетая этим вопросом, она продолжала расчесывать пальцами свои золотисто-рыжеватые волосы, обдумывая про себя ответ. — Он был актером. Примерно таким, как Эдмунд Честерфилд, только талантливым. Красивым, иногда даже и обаятельным. Когда он присоединился к нашей труппе, мне было восемнадцать лет: возраст, как вы знаете, довольно чувствительный. Естественно, я вообразила, будто безумно влюблена в него. Мои родители не были в восторге от предстоящего брака, но не видели достаточно веских оснований для его отклонения. Через год мы поженились.

Она подвинулась, чтобы одернуть платье. Пробившиеся через листву ивы солнечные лучи окрасили ее волосы в золотой, янтарный и сандаловый цвета. В ней не было ничего от женщины, оплакивающей мужа, скорее она выглядела как языческая богиня, изгибы ее тела, казалось, сулили плодородие и жизнь. Стивен сглотнул.

— Джордан был недостаточно добр к вам?

— Ну, бить он меня, конечно, не бил, но зато оказался отчаянным гулякой, ни одну юбку не пропустит. В первый раз я была ужасна потрясена. Я думала, что все мужчины такие же, как мой отец, который не глядел ни на одну женщину, кроме Марии. Но Чарлз, как я уже сказала, не пропускал ни одной юбки. — Она сделала гримасу. — Во всяком случае, он исцелил меня от романтических иллюзий, что не так уж плохо.

Стивен представил себе, какой лучезарной невестой была Розалинда. Она с бесконечной щедростью отдала свое тело и душу. И этот величайший дар достался самовлюбленной свинье.

— До чего глуп оказался этот Джордан: не оценил, каким сокровищем владеет.

— Честно говоря, я тоже так считаю, — с легким юмором сказала Розалинда. — Она скрутила свои сверкающие косички в толстый узел на затылке и закрепила его заколкой. — Но если Джордан и думал, то не головой, а другой, нижней частью тела.

Стивен кисло усмехнулся:

— Мужчинам это свойственно. Как он умер?

Она проследила взглядом за сверкающим зимородком, которым с громким плеском погрузился в волу.

— Мы были женаты три года, когда ему предложили ангажемент в дублинском театре. Он сказал, что это блистательная возможность, и тут же выехал в Ирландию. По приезде, освоившись на месте, он должен был прислать за мной, но тянул с этим. Через шесть месяцев его убил муж соблазненной им женщины.

Стивен вздрогнул:

— Господи, какой драматический эффект! Хотя драма, в сущности, обернулась фарсом.

По губам Розалинды скользнула улыбка.