В поисках праздника - Виталий Капустянский

– Вставай, вставай, кто долго спит, тот мало ест, пора бежать с голодных мест, – каламбурил Женя.

Олег, узнав о хитрых вылазках главного повара Жениила, решил тихо присоединиться к нам. Мы втроем спустились к домикам-полубочкам, за нашими спинами на склоне горы поднималась пыль, словно силуэты белых монахов, и вся эта процессия медленно спускалась за нами. Пиратский приход в студенческую таверну оказался слишком ранним и мы, затаившись, присели на лавочку возле дискотечной площадки. Уткнувшись в Женино плечо, я тихо погружался в сон, сквозь дрему я слышал, как две студентки обсуждали предстоящий концерт и карнавал. Девушки были разочарованы, что их любимый певец не соизволил приехать и что программа, как они считали, будет слабой и что вся подготовка не внушает доверия и все вгоняется в определенный стандарт. Женя подкинул мою голову плечом и темпераментно заговорил с Олегом о прошлогоднем концерте, его слова летели, словно серпантин. Когда я открыл сонные глаза, то передо мной стоял конферансье, одетый во фрак и с бабочкой на белом воротнике. Виртуозно жонглируя словами, он с блеском перечислил весь репертуар и, выдохнув, опустился на лавочку. Девушки смотрели на Женю с открытыми ртами, и мне кажется, что он сумел их переубедить, он был великолепен. Неуверенные сомненья двух капризных студенток незаметно испарились под лучами властного солнца. А в теплом южном воздухе витала волнительная дымка сладостного ожидания чего-то большого и радостного, что должно было заполнить студенческие души ярким запасом впечатлений. После пиратского завтрака я встретился с Наташей, она была расстроена и чем-то озабочена.

– Что-нибудь случилось? – спросил я.

– Ничего особенного. В последний момент меня попросили исполнить танец на концерте. Ну почему нас не попросили пораньше, мы бы подготовили танец, а что теперь?

– Да, удружили. Ты знаешь, а что если вам станцевать какую-нибудь рок-н-ролльную фантазию? Будьте посмелей, вам нечего терять.

– Пойду заниматься.

– После танца я тебя увижу?

– Да, конечно.

– Удачи тебе, Наташенька.

– Я благодарна тебе за поддержку. Мы конечно, постараемся.

Наташа оставила меня в тени высоких кипарисов, и я вдруг почувствовал, что тоже заразился эпидемией ожидания концерта. Эпидемия ожидания продолжала прогрессировать, некоторые студенты присаживались на лавочки, заранее присматривая хорошие места. С каким-то внутренним волнением я думал о концерте и о карнавале, не знаю почему, но мне казалось, что что-то должно измениться в моей бесцветной жизни. Так размышляя, я не заметно для себя вышел к теплому голубому морю. Удалившись от бетонного берега, я, погруженный в свои мечтанья, присел на коричневый валун. Белые кучерявые кисти волн лакировали, словно паркет, граненые и овальные камни. Тихие морские волны несли успокоение и отрешенность, и, возможно, я бы даже уснул под ласковый плеск моря, но бледно-голубой белок неба с ярко-желтым зрачком солнца вернул меня к сжигающей реальности. Поджаренный небесным оком, я спрятался в прохладной беседке. С пляжа возвращались стройные шоколадные студентки, они, с вялой осторожностью пружиня, входили в лагерь, словно боялись стряхнуть солнечную пудру с молодых упругих тел. Мои веки закрыли сонные глаза, и я, теряя ход своих мыслей, стал медленно опускаться на спину, словно меня подхватывала теплая волна, но как только она ослабевала, шла новая и более сильная волна. Так спасительные волны уносят нас в открытый океан сна, и там мы беззаботно плаваем, пока не коснемся берега пробуждения.

Загорелые плечи мелькали в зеленоватых волнах, Саша быстрым кролем извлекал из моря серебро. Андрей лежал на боку, на овчинном тулупе, уткнувшись небритой щекой в ладонь. Его локоть давно устал, но он не замечал этого, а продолжал смотреть на загорелую стройную нудистку, лежащую в нескольких метрах. Саша, осторожно наступая на камни, выходил из моря. Пригладив рукой мокрые волосы, наш обнаженный Геракл, гордо расправив широкие плечи, уверенно зашагал к новоиспеченным нудистам. Его жадный взгляд медленно заскользил по соблазнительным ногам одинокой нудистки, которую ревниво разглядывали Андрей и Володя. На шум приближающихся шагов девушка лениво открыла глаза, она сладко посмотрела на посеребренного решительного Геракла, и он, пораженный, повалился на горячий берег. А наша медуза-горгона, скрутив длинные волосы в мягкий пучок, победоносно улыбаясь, закрыла глаза и продолжила принимать солнечные ванны.

– Не могу смотреть, хочется ее схватить, – сказал Андрей.

– Саша, не один на пляже, подвинься, мне не видно, – возмутился Володя.

– Жаль, что она не с нами, – двигаясь, словно краб спиной, прошипел Саша.

– Ууу-ааа, – резко садясь и сжимая кулак, согнутой в локте руки, взревел Андрей.

– Спокойно Андрей, мы рядом, – успокоил Саша.

– Володя, ну почему все время мимо нас? Пойду, лучше утону, – заключил Андрей, и жестко наступая на камни, пошел в море.

Шоколадное тело улыбающейся нудистки напоминало зрелый плод, готовый лопнуть в любую секунду, то ли от солнечных лучей, то ли от натяжения молодой горячей кожи, то ли от жадных глаз нудистской братии. Девушка медленно и несколько устало уселась на полосатой подстилке, ее красивая грудь вызывающе смотрела на море. Она капризно поводила плечами и, скинув со спины прилипший камушек, улеглась на горячий живот.

Я открыл глаза, тень беседки приятно успокоила меня, Женя не зря приходил сюда отдыхать, здесь был какой-то микроклимат. С удовольствием потянувшись, я посмотрел на девушек, сидящих ко мне в профиль на длинных лавочках, установленных вдоль волейбольной площадки. Кожаный мяч блестел, перелетая через сетку, голоса игроков отрывисто звучали в сухом застывшем воздухе, и мне было непонятно, как это им хочется скакать в таком пекле. Услышав разговор двух студенток, я понял, что проспал обед. Дискотеку заменили репетицией концерта, так что мечты о тихом вечере были напрасными. Заправив выгоревшую синюю майку в коричневые шорты, я встал и подошел к выходу из прохладной беседки. Удовлетворенно потянувшись после хорошего сна, я взялся руками за деревянные опоры и, крепко сжимая их, застыл на некоторое время. И вдруг, на каменистой широкой дороге в волшебном невидимом блеске, красиво шагнув ножкой, откуда-то из зелени кипарисов выплыла моя шоколадная богиня. У меня перехватило дыхание, я мгновенно вспомнил ее обнаженное загорелое тело в домике-полубочке, и струны моей души натянулись, как тетива тысячи луков. Это была настоящая красавица, и чем больше это понимаешь, тем больше осознаешь всю невозможность присутствия в ее недоступном сердце. Длинные густые темные волосы, словно горные водопады, текли по ее плечам и, закругляясь, оплывали красивую грудь, короткая полосатая рубашка открывала гибкий живот, из бледно-голубых шортов к земле устремлялись изысканно утонченной работы неземные ноги. Красивых девушек природа, видно, отливает мгновенно, так же мгновенно остудив их совершенные формы. Она без интереса посмотрела на игру, ее загорелая рука мягко встряхнула прядь волос, а ее чистые глаза устремились в небо. Мое сладкое видение длилось недолго, девушка посмотрела в даль моря, скользнула взглядом по игровой площадке и, когда мне показалось, что она уйдет, так и не удостоив никого своим властно-красивым взглядом, неожиданно повернула ко мне свое лицо, изумительной работы нос, красивые глаза с густыми ресницами, нежные сочные губы и красивый подбородок, за который хочется держать ее лицо и целовать, целовать, целовать и целовать. Мой застывший вид вызвал у нее улыбку, а я был настолько подавлен, что на улыбку у меня не хватило сил, и этим, как показалось мне, я оскорбляю ее, но она все понимала, она была красавица. Наклонив голову вправо, моя богиня грациозно повернулась на стройных ногах, и весело взмахнув руками, исчезла в тени высоких кипарисов. Я словно распятый, продолжал стоять между деревянных опор, моя душа трепетала, как весенние зеленые листочки на теплом ветру, и моя бесцветная жизнь вдруг снова обрела яркий смысл. Я стал вспоминать нашу первую немую встречу, когда она, на моих глазах обнажив загорелое тело, обнажила и меня, сорвав с души пыльный чехол. Тогда я не мог надеяться, я воспринимал ее действия, как игру, как желание подразнить меня.