Время скидок в Аду - Тэд Уильямс

— Нет.

Но я чувствовал, как моя рука под ее головой становится мокрой. Я привстал и попытался повернуть ее лицом ко мне, но она не захотела. Она со злостью вытерла глаза, прежде чем позволила мне посмотреть на нее.

— Отвали, Бобби. Замолчи.

— В чем дело? Что я сделал?

— Ты ничего не сделал. Дело не всегда только в тебе.

— Тогда в чем?

Она сощурилась и сердито посмотрела на меня.

— Я просто… не совсем в ладах с нежностью. — Она взглянула на меня и потом зарылась головой у меня на груди. — Засранец. Хватит смущать меня, иначе я пойду достану свой нож и отрежу твоего дружка.

Вот она, романтика угроз кастрации!

Я обнимал ее, пока ей не стало лучше, потом мы целовались и перешептывались, пока не уснули. У графини Холодные Руки было много ран, много обид, но что поражало меня, так это мое собственное стремление позаботиться обо всех ее проблемах, мое желание помочь ей. На тот момент это было самое страшное ощущение, которое я когда-либо испытывал.

Каз была высокопоставленным представителем Ада, она была моим заклятым, смертельным врагом… и у нее были проблемы. Даже когда ситуация зашла так далеко, любой более-менее разумный ангел просто встал и убежал бы, не оглядываясь. Но, конечно, я был не из таких ангелов.

В один момент я лежу под чьей-то кроватью для гостей, будто в подвале универмага, где выставлены товары с уценкой, а секундой спустя я уже опускаюсь глубоко-глубоко в темноту. И после этого все стало еще страннее, потому что темнота оказалась тряской.

Я имею в виду не структуру, как у непрожаренной муки, а скорее о том, что я чувствовал, как по дороге вниз меня кидает по ухабам — бамп, бамп, бамп, — словно меня опускал туда кто-то очень неуклюжий. Я находился в каком-то шкафу или в очень маленькой комнате. Не в комнате, осознал я, пока помещение кружилось, отбрасывая меня от одной стены к другой. Нет, не в комнате, я был в лифте. Я спускался в Ад в лифте, который ехал вниз к подвальному этажу и покачивался на скрипучем кабеле. Я задумался, перевозили ли других прибывающих в Ад как-то по-другому? В корзине, например.

Я осознал, что чувствовал себя как-то иначе, и это было не из-за внезапного отсутствия ангела-хранителя Ламех (вероятно, она сама не собиралась меня сопровождать) и не из-за наличия в моей памяти нашептанных ею идей. Все мое тело ощущалось совсем по-другому, я даже не мог описать, как именно, и это чувство было таким странным, что я не скоро понял — я нахожусь в новом теле. Одной из обязанностей Ламех было поместить мою душу в нечто, более подходящее для поездки в Ад. Новое тело и парочка новых мыслей, но ситуация по-прежнему кажется безнадежной.

В первые моменты все это казалось очень пугающим, но потом долгая тряска в лифте просто ввела меня в скуку. Затем эта скука, а также длина и безжалостное единообразие моего спуска снова стали казаться пугающими. Если бы лифт не грохотал, а сквозь его маленькое окошко прямо на уровне моих глаз не проникал туманный свет, я бы подумал, что попал в бесконечное видео, в котором повторяются одни и те же бессмысленные пять секунд этой вечной поездки. Я был практически уверен, что большие шишки Ада не передвигаются таким путем — казалось, что спуск длится несколько часов.

Долгий спуск дал мне возможность осмотреться. Я поднял руки, чтобы хоть немного понять, как выглядит мое новое тело для посещения Ада. Кожа казалась более темной, а ногти больше походили на когти, но в целом руки выглядели не слишком страшно. Было слишком мало света, чтобы суметь разглядеть что-то еще, но я попробовал согнуть все то, что гнулось, и потрогал все, куда мог дотянуться. Вроде все казалось нормальным, хотя моя кожа явно была толще — как у дельфина или касатки.

Наконец лифт задрожал и остановился со звуком скрежета металла о металл. Дверь открылась. Я ожидал увидеть тут отдел посуды или детской обуви,[23]или что-то такое, но вместо этого очутился на узкой тверди из желтой пыли, а все надо мной или за мной было окутано тенью. Но это было просторное место — вот все, что я мог понять. Невероятно просторное. Вдалеке виднелся Мост Нерона, тогда я впервые увидел это невероятное каменное сооружение. Мост изгибался над гигантской пропастью, а затем сужался и скрывался из виду примерно на середине. Его подсвечивало лишь пламенно-красное сияние, чьи яркие язычки были видны в трещинах стен.

Теперь я мог рассмотреть себя при свете. Мои руки были более-менее человеческими, но цвет кожи (или цвета, если быть точнее) был странным — пепельно-серым с черными и оранжевыми полосками. Суставы сочленялись черными пластинами, и когда я сгибал руку или ногу, то было видно ярко-красную плоть, то появляющуюся, то исчезающую в этих разрывах. По правде, это слегка обеспокоило меня, так что я перестал рассматривать суставы. Я потрогал голову — она тоже была вполне обычной, правда, на месте волос я нащупал скорее щетину или даже перья. Но хотя бы никаких рогов. Мои ноги были черными и кожистыми, только большой палец отделялся от остальных — они срослись, как японские носки таби. Если это было обычным делом для демонов, то тогда я понимаю, откуда у них взялись копыта. К моему облегчению, хвоста у меня тоже не было. В общем, все, что я смог разглядеть, было более-менее человеческим — кроме цвета кожи и пальцев на ногах. Могло бы быть и хуже.

Внутренние ощущения тоже были другими, но было трудно понять, отчего все эти новые чувства наполняли меня — из-за нового тела или из-за прибытия в Ад. И все же я напомнил себе: пусть это тело немного странное, а оттенки кожи un peu[24]лягушачьи, мое новое тело выполняло роль скафандра для космонавта — защищало меня в этой опасной обстановке.

О том, что произошло на Мосту Нерона, я вам уже рассказывал. Вот, что случилось дальше, когда я преодолел Мост и ступил в горячий густой туман на краю Ада.

Я ожидал, что это будет похоже на преодоление Берлинской стены или Черных врат в Мордор, но зайти в это Плохое Местечко оказалось так же просто, как выбраться из такси — по крайней мере, поначалу.

Из того, что в моей памяти оставила Ламех, я знал, что сейчас нахожусь на уровнях Аваддона,[25]чуть выше среднего уровня. Но если это был близкий к среднему уровню, то я точно не желал посещать нижние ярусы, потому что даже здесь запах был ужасен. В Аваддоне воняло. Я не имею в виду обычные неприятные запахи вроде дерьма или гнилого мяса. Я говорю о смеси всех неприятных запахов, которые известны биологам и геологам, о головокружительном аромате, в котором сочетались не только распознаваемые носом оттенки, но и дуновения таких странных и неожиданных вещей — например меди и горящего сена, что я никак не мог к этому привыкнуть. Адские архитекторы были, простите за каламбур, чертовски умны: они знали, что к одному неприятному запаху или даже к миллионам неизменных зловоний со временем можно привыкнуть. Но небольшие изменения могут постоянно обновлять эту вонь. Пока я был там, мне ни разу не удалось забыть об этом зловонии.