Принцип действия - Сергей Зайцев

Бронированный механический великан начал подниматься. Специальный гидравлический подъёмник контейнера уперся магнитной штангой в его спину и выжимал тридцатипятитонную тушу по наклонной вверх, надсадно гудя от усилия. Гуману, хотя и скроен он по человеческому подобию, непросто подняться из положения лежа. Если он падает в бою, ему приходится сперва перевернуться на «грудь», и уже потом, подогнув опоры и упёршись в поверхность земли «руками»-пушками, выпрямиться и утвердиться на «ногах». С кработами в подобной ситуации гораздо проще. Понятие «спины» у них, благодаря специфической конструкции их яйцевидных тел, весьма относительно. Даже контейнер для них делается другой – в нём они не лежат, а сидят на «брюхе», подогнув под него «лапы». Этакий глубокий книксен. И встать им проще. Достаточно распрямить опоры.

Ничего, чтобы поставить гумана на ноги, подъёмников контейнера вполне достаточно, на то они и рассчитаны. Впрочем, подобный способ – это крайний случай. Для надёжной безаварийной разгрузки служат манипуляторы, или вспомогательные роботы-прилипалы, как в космопорте…

Сиденье под коленями тряслось от усилий, которые приходилось прилагать механизмам. Я решил, что из кабины лучше убраться, пока ее чем-нибудь не придавило. И меня заодно. Например, сорвавшимся с креплений роботом. Это у меня черный юмор такой. Нервный. Впрочем, чем чёрт не шутит, любая, сотни раз проверенная техника способна подвести в самый неожиданный момент, жизнь доказывает это снова и снова тем, кто не любит страховаться…

Пинком распахнув дверь, я выбрался на подножку. В ноздри ударил насыщенный гнилостный запах, пропитавший застоявшийся воздух под Покрывалом – первое приветствие от Дикого Леса. Если не считать звуков недалекого боя, в сумраке Леса царила мёртвая тишина. На первый взгляд, грузовоз успел углубиться недалеко, всего на две сотни метров. Но я словно очутился в совсем другом мире. Впрочем, так оно и было. Вокруг меня простирался мир Покрывала.

Я бегло осмотрелся, выискивая какие-либо признаки опасности. Не хотелось пропустить момент появления древолапов, если они вдруг решат проверить, кто же нарушил их покой. Но пока ничего примечательного не узрел, общая картина меня никак не удивила, я всё это уже видел – в записях архива.

На нижним ярусе Дикого Леса растительность почти отсутствовала. Из устилавшего почву компоста, состоявшего из чёрных от гнили веток и листьев, через каждые несколько метров выступали лишь какие-то узловатые образования, похожие на перекрученные корневища привычных в моём мире деревьев. Будто некий злобный шут по своей дурацкой прихоти зарыл их в перегной вверх тормашками, корнями вверх. В некоторых местах такие образования создавали нечто вроде уродливых холмов. А между ними росли чахлые на вид кустики, со стелющейся по земле розеткой из ветвей вокруг центрального побега, торчащего из неё, словно метровый пестик.

Но самой примечательной деталью Дикого Леса при взгляде изнутри являлись, понятное дело, кронообразующие деревья – тысячелистники. Через каждые пятнадцать-двадцать метров из земли вырывались пучки толстых голых стволов, обхватом в два-три метра, лишь на самой макушке распускавшихся в гигантские зонты из огромных листьев. Листья не имели определённой формы, их края плотно смыкались, образую мощную непроницаемую крону, способную выдержать десятки тонн снежного покрова, непрерывно давившего на них сверху. В иных местах высота такой кроны достигала сорока-пятидесяти метров. Едва подумав об этом, я зябко передернул плечами. Если кусок кроны рухнет на голову с такой высоты, то от меня останется мокрое место.

В отдалении я разглядел единственный столб света – словно толщу Покрывала вертикально пронзило призрачное исполинское копьё, да так и застряло на веки вечные. Одна из тех самых отдушин-ртов, которые я видел снаружи. Дикий Лес их создавал сам, для вентиляции своих внутренностей. А дальше всё тонуло во мраке. Почва, кусты, корни – всё влажно поблескивало, всё имело чёрно-коричневые цвета. В сумраке Леса было трудно различать детали, температура воздуха, земли и усеивающего её мусора была примерно одинаковая, поэтому инфракрасный режим не особенно помогал.

И ещё этот отвратительный запах – концентрированный гнилостный запах мертвечины, сочившийся отовсюду. Лес вонял, словно огромное, от горизонта до горизонта, кладбище с выпотрошенными могилами. Вонь была настолько невыносимой, что просто сводила с ума, хотя я провёл в лесу считанные секунды. И с каждой секундой становилось только хуже.

Спускаться вниз мне что-то расхотелось. Если с роботом вдруг что-то пойдет не так, успею спрыгнуть, а пока здесь посижу. Черт, таким воздухом можно запросто отравиться, жаль, что респиратора под рукой нет…

Кабину тряхнуло особенно сильно. Ноги потеряли опору, соскользнув с подножки, но я успел уцепиться за скобы, размещённые вдоль кабины. Выругался, переживая внезапный и сильный испуг. Чуть не навернулся…

Что-то звякнуло и упало вниз.

Оказалось, из гнезда выскочил вибронож. Вот черт! Крепление разболталось, что ли? Ножик хороший. Бросать его здесь я не собирался. От кабины, возвышавшейся на трёхметровой высоте, к земле спускалась обычная металлическая лесенка, я быстро спустился вниз и спрыгнул на лиственный перегной. Подобрал нож, прицепил на место, невольно оглянулся на дыру, которую грузовоз пробил в Покрывале. На таком расстоянии пролом выглядел как окошко в ладонь величиной. Вот он озарился очередными вспышками лазерных разрядов. Бой разгорался, стрельба становилась интенсивнее, грохот канонады вибрирующим гулом разносился в сумраке Дикого Леса. Мимо пролома, снаружи, в иной действительности, пробежал «Шершень» Грегори Верного – я узнал его белый, с чёрными подпалинами окрас, когда лоцман, поймав картинку, автоматически увеличил крошечный с расстояния в две сотни метров силуэт робота до более приемлемого для опознания размера. «Шершень» вёл непрерывный яростный огонь из всех лазерных и пулеметных стволов. Чёрт возьми, с кем же они воюют, друг с другом, что ли? Если боевой вирус «миротворцев» захватил ВИУС конвоя целиком, то такое вполне могло случиться. Люди и техника сами уничтожат друг друга, без дальнейшего участия самих «миротворцев».

Я резко повернулся к платформе, задрав голову. Дело двигалось. Ещё немного, и робот утвердится на ногах. Ладно, раз уж слез, подожду здесь, как и полагается по технике безопасности – снаружи. Но как же медленно, чёрт возьми, слишком медленно! Каждая секунда казалась растянутой до безобразия, нетерпение пожирало меня изнутри. Я терял время, оцениваемое сейчас жизнями моих новых товарищей. «Напрасно Грог не позволил мне пилотировать „Следопыта“ сразу, – зло подумал я. – Напрасно…» Сейчас это оборачивалось потерями людей и техники. Досадное упущение.

Я бы очень удивился, если бы резкие, громкие звуки, идущие от платформы и разносившиеся по лесу во все стороны – металлический скрежет и гул, не привлекли бы чьего-то внимания. Местного внимания. Под Покрывалом.

Между башмаками мелькнула быстрая гибкая тень. Я отскочил, всматриваясь в землю. Ничего. Но, сдаётся мне, сомнительное везение, позволившее мне остановить грузовоз и заняться спасением робота, на этом закончилось. На всякий случай я снял с бедра «Универсал», активировал. В обойме после расправы над пультом управления оставалось ещё больше половины – пять сотен игл. Три запасные были под рукой, в специальных карманах на куртке. Усилил инфракрасный режим, практически заменив обычное зрение. Процессоры лоцмана пахали на все сто. Меня окружил призрачный мир, сотканный из пятен и линий различной световой насыщенности, напрямую зависевшей от температуры деталей окружающего пейзажа…