Сияющая - Мара Резерфорд

Последовало молчание. Даже птицы снаружи притихли. Через мгновение я встала и подошла к подножию лестницы.

– Маргана? – позвала я.

Ответа не последовало. Я тихо поднялась в спальню Марганы. Занавески здесь тоже были задернуты. В нерешительности я немного усилила свое свечение, чтобы видеть в полумраке. У меня было странное чувство, что за мной кто-то наблюдает.

Именно тогда я поняла, что черная штора, скрывающая лестницу на чердак, была отодвинута в сторону.

Маргана четко сказала, что мне там не место, но звук, который я слышала, мог исходить только с чердака. Если она пострадала, разве не было моим моральным долгом проверить ее безопасность?

Я подошла к лестнице и медленно поднялась по ней, пытаясь услышать Дариуса у двери или Маргану на чердаке. Не было никакого смысла отрицать мой страх. Я видела, что способна была сотворить Маргана, что способен был поручить Дариус. Я думала о словах Адель, что можно соткать чью-то смерть, и у меня в животе образовалась пустота. По ту сторону могло быть буквально все, что угодно.

Я повернула ручку двери и шагнула внутрь.

В дальнем конце комнаты стояли Маргана и Эвран, уставившись в единственное круглое окно. Точнее, не так. Они смотрели на дыру, которую Эвран в нем проделал. Он прижимал руку к себе, с нее капала кровь. В другой руке он держал длинный нож. Когда я вошла в комнату, они оба повернулись, их лица были бледными, думаю, из-за шока. Звук удара ножа об пол прозвучал, казалось, в миллионах миль от меня.

Единственным предметом на чердаке была огромная деревянная рама, тянувшаяся почти по всей длине комнаты и доходившая до потолка остроконечной крыши. Должно быть, Маргана использовала специальный станок, чтобы соткать такой большой гобелен.

Но самым странным в комнате был сам гобелен. Сначала я подумала, что он полностью черный, но цвет был таким насыщенным, что было трудно сосредоточиться. Он был темнее черного, если такое вообще возможно.

Каким бы жутким ни был гобелен, он был настолько же интригующим, и, не задумываясь, я протянула руку, чтобы коснуться его.

– Стой.

Голос Эврана был таким резким, что я тут же замерла.

– Что это такое? – спросила я, все еще не понимая страха в его глазах.

– Это гобелен, заказанный Дариусом, – сказала Маргана.

Это было очевидно.

– Но что это такое?

Эвран оторвал полоску ткани от своей рубашки и обернул ее вокруг окровавленной руки.

– Все, что тебе нужно знать, это то, что его нужно немедленно уничтожить. – До меня дошло, что, чем бы ни было это чудовище, Эвран, вероятно, знал о нем уже давно. Что еще он скрывал от меня?

Маргана покачала головой.

– Ты знаешь, что я не могу этого сделать.

– Мудрое решение.

Мы все обернулись на звук голоса Дариуса. Должно быть, он вошел сам, хотя казалось маловероятным, чтобы Маргана оставила входную дверь незапертой.

– Итак, все готово, – сказал Дариус, заходя в комнату. Сегодня он был одет в черное, хотя на фоне темного гобелена его изысканная одежда выглядела почти серой. – Так-так, Маргана.

– Я работала над ним всю ночь.

Дариус тихо рассмеялся.

– Я полагаю, работа была закончена довольно давно. Что ж, я же дал тебе двадцать лет, чтобы ее завершить. Я должен был знать, что ты дотянешь до последнего, если я позволю.

Маргана нахмурилась.

– Я надеялась, что вы передумаете. Наверняка даже вы понимаете, какой ужасной идеей был этот гобелен.

Дариус остановился перед гобеленом, скрестив руки на груди, и начал изучать его так, будто это было произведение искусства.

– Дух захватывает.

Я снова посмотрела на работу, пытаясь понять, чем Дариус мог так восхищаться. Но от слишком долгого разглядывания у меня закружилась голова. Я вздрогнула и отвела взгляд.

– Это ужасно.

Он повернулся ко мне.

– Почему из всех людей именно ты боишься темноты?

– Я не говорила, что боюсь.

– А должна, – предупредила Маргана. – Как и все мы.

Эвран подошел и встал рядом со мной. Обычно его присутствие успокаивало, но сейчас я просто ничего не понимала. Если этот гобелен причинял ему столько страданий, почему он не сказал мне?

– Иди домой, Лиора, – сказал Эвран. – Пожалуйста.

– Эвран… – Я коснулась его руки.

– Парень прав. – Взгляд Дариуса скользнул по Эврану, как будто он был грязью на его ботинках. – Тебе не нужно здесь быть, Лиора. Маргана свернет для меня этот гобелен и отвезет во дворец, где закончит его. Не так ли, Маргана?

Маргана и Эвран обменялись взглядами, которые я не смогла прочитать.

– Иди, – настаивал Дариус, делая шаг ко мне, и дополнительных угроз не требовалось. Я сжала руку Эврана, пошла к двери и остановилась прямо за ней, чтобы послушать.

Мгновение спустя Маргана заговорила.

– Если вы заставите меня закончить этот гобелен, он все уничтожит.

– Вот чего ты никогда не понимала, – сказал Дариус странно мягким голосом. – Это не разрушение. Все как раз наоборот.

Я была удивлена силой, прозвучавшей в ответе Эврана.

– Она не будет его заканчивать. И если вы думаете, что, угрожая кому-то из нас, заставите ее подчиниться, то вы переоцениваете то, насколько мы дорожим своими жизнями.

– Это так? – Я слышала холодную отстраненность в голосе Дариуса, гораздо более пугающую, чем если бы он кричал. Наступило долгое молчание, за которым последовала короткая потасовка и крик.

Я прикрыла рот рукой, чтобы заглушить вздох.

– Что вы наделали? – Это была Маргана, и ужасная боль в ее голосе напугала меня больше всего на свете. Я уже собиралась вернуться в комнату, как услышала тяжелые шаги Дариуса по половицам.

– Теперь я дал тебе причину закончить. У тебя есть время до субботы, Маргана. Пять дней. Как думаешь, насколько долго продержится Эвран?

Я шагнула в дверной проем и чуть не столкнулась с Дариусом, который посмотрел на меня своими ужасными, пустыми глазами.

– Скажи мне, Лиора. Теперь ты боишься?

Я подождала, пока за ним закроется входная дверь, а потом вернулась на чердак. Маргана рыдала на полу, и я затаила дыхание, готовясь увидеть израненное тело Эврана.

Но Эвран исчез.

– Что случилось? – спросила я, бросаясь к Маргане. – Где Эвран?

Видеть, как плачет Маргана, было очень страшно. До этого от нее редко можно было дождаться даже намека на эмоции, и для меня в ее стоицизме было что-то обнадеживающее. Если она не боялась Дариуса, тогда и я могла хотя бы попытаться. Но, что бы он ни сделал, это вывело ее из равновесия.