Игры героев - Андрей Лавин

Справа от прилавка стоял манекен человека, слева – орка, оба при оружии. Я повернулся к орку. Кочевник, одетый примерно так же, как гноллы, охраняющие повозку с гордой эльфой. Штаны из шкур, меховая куртка, набор ножей с деревянными рукоятками, в колчане за спиной лук. В руках короткий меч и плетеный треугольный щит. Хорошо манекен сделали, реалистично. Будто восковая фигура, только откуда ей тут взяться?

Хозяин на стуле пошевелился, закинул ногу на ногу. Сюда не доносились звуки с площади, и глухая тишина лавки начинала угнетать.

– А в городе орков совсем не видно, – заметил я, чтобы хоть что-то сказать, и вопросительно посмотрел на Думара.

Тот воззрился на меня как на идиота и процедил:

– Ясное дело. После Войны Полумесяцев любому орку, что в городе объявится, всунут кол в задницу, пронесут по улицам, а потом оторвут башку и съедят мозги.

Во как. Ладненько, запомним. Я спросил, подняв бровь:

– Так этот орк один из тех… с колом в заднице?

И лишь когда сказал, вспомнил предупреждения Хатбора о том, что с оружейником шутить не надо. Не оценит. Думар снова пошевелился, и мне показалось, что он сейчас возьмет с прилавка дубинку и звезданет меня по голове – ну просто так, чтобы я не стоял тут и не болтал глупости. Гном пророкотал холодно:

– Это свирепый Магал из Кулака Бертанов. Я зарубил его в Год Грифона и набил чучело, чтоб без дела не пропадал.

Я оторопело уставился на хозяина. Ведь не шутит! Из натурального орка чучело набил. Так, а не пора ли сваливать отсюда? Вон у него с другой стороны человек стоит – тоже чучело?! Уважаемый мастер Думар, судя по словам, произнесенным им вчера вечером на площади, всяких там человеков не сильно жалует. Захочет еще, чего доброго, из меня чучело набить…

Решив не паниковать, я отстегнул от ремня ножны, бросил на прилавок, достал из них меч и положил рядом.

– Оценить хочу. Сколько это стоит?

Думар склонился над оружием. Провел ладонью по рукояти, просунул два пальца под перекладину и приподнял. Меч, качнувшись, завалился клинком вниз, уперся концом в камень. Хозяин пощелкал по металлу ногтем, слушая цокающий звук. Откинулся на стуле и вынес приговор:

– Плоховат клинок. Два золотых.

– Два золотых? Отдаю должное изяществу вашего чувства юмора, мастер Думар. Он же заговоренный, смотрите.

Я взял меч, махнул в воздухе – за клинком расплылся сероватый след. Припомнив характеристики в меню, добавил:

– Урон знатный наносит, прочность немалая. Еще это… теплокровных особливо хорошо разит.

– Магия! – процедил Думар. – Лишь оскверняет чистоту благородной стали.

– Ну, не всегда, не всегда, согласитесь…

– Загово́ры – для слабых бойцов.

– Не обязательно, иногда…

– Два золотых, – отрезал он.

Я молча сунул меч в ножны. Наш короткий спор, кажется, зацепил какую-то струнку в душе оружейника, потому что он простер руку к человеческому чучелу справа и зарокотал:

– Вот один из немногих бойцов-человеков, кто умеючи магию пользовал. Легендарный воин, Арк Магрив. Теперешним человекам до него – как от земли до Сарда.

– И как давно вы его убили? – пробормотал я, шагнув к Арку Магриву.

И только тогда понял, что вот это – и правда манекен. Искусно вырезанная из дерева раскрашенная фигура, облаченная во все черное. На голове его было подобие тюрбана, на ногах невысокие сафьяновые сапоги с загибающимися носками, и стоял Арк на деревянной подставке с короткой палицей в руке. Сплетенная из полос кожи, на конце она расширялась в черный шар, и там между крепко стянутыми кожаными лентами торчали стеклянные шипы. Или ледяные? Обсидиановые? Кристаллические? Они казались такими опасно острыми, что я не рискнул прикасаться к ним, чтобы проверить. За спиной у легендарного воина Арка Магрива была пара перекрещивающихся черных ножен – узких, без всяких украшений, сделанных из шершавой твердой кожи, по швам стянутой железными скобами. Из ножен торчали простые металлические рукояти с короткими перекладинами, на которых были надписи тусклым серебром: «Бард» и «Имаджи».

Думар наблюдал за мной, презрительно скривив губы. Должно быть, на фоне Магрива все современные человеки, включая меня, казались ему мелкими трусливыми слабаками.

Но не зря же я год отпахал киммерийским варваром. Именно на парных мечах тогда и специализировался, причем учителем моим был сам Чанг «Дикий Смерч» Киджан, знаменитый в Киммерии мастер. А не вспомнить ли боевую молодость?

Повинуясь внезапному импульсу, такому же, что заставил меня выскочить обратно сквозь стену огня в Пещерах и сунуться в пустыню гейзеров, я выхватил клинки из ножен и повернулся боком к прилавку. Барда выставил перед собой правой рукой, Имаджи поднял над головой в согнутой левой. Хотя с виду они были совершенно одинаковыми, но Имаджи казалась легче, а еще чуть теплее, Бард же был тяжеловатым и холодным.

– Эй, ты… – начал Думар возмущенно, но было поздно.

Будто две молнии, горячая и холодная, ударили из мечей в мои запястья – и оружие с руками стало одним целым. Я крутанул Бардом, описав Имаджи широкую дугу, провернулся на левой ноге, присел, выпрямился, отклонился назад, прыгнул в сторону. При этом непрерывно наносил удары: снизу, сверху, сбоку, рубящие, колющие…

Глубокая Виртуальность хороша тем, что в твоем теле остаются рефлексы, которые получил во время игрового обучения. Но тут было что-то еще – какая-то сила выплеснулась из клинков и стала управлять мною. Из головы исчезли все мысли, я позабыл, где нахожусь и что происходит, забыл даже, кто я такой. Резал, колол и рубил, полосовал воздух, и в какой-то момент понял, что клинки в руках светятся: Бард – нежно-изумрудным, а Имаджи – густо-алым. Он был холодным, сдержанным, точным и наносил резкие тяжелые удары. Она – тем, что называют «горячая штучка», порхала легко, как бабочка. Танцующие клинки закутали меня в сверкающее облако красных и зеленых вспышек.

А потом все кончилось, и сложный парный танец мечей был завершен последним «па»: сделав широкий шаг вперед, я плавно опустился на одно колено, выставил клинки перед собой наискось, будто ножницы, и резанул ими воздух.

Мечи вспыхнули, на концах зажглись два солнца, изумрудное и алое. Раздалось громкое оханье, и я вскочил, опомнившись.

От чучела орка осталось нечто лохматое и бесформенное. Свирепый Магал лишился обеих рук – одной у локтя, а второй целиком. Раздробленный щит валялся на полу, рассеченная сверху вниз голова развалилась на две половины, из нее вылезли опилки и пакля, тряпье свисало из зияющей раны в животе, нога была подрублена.

С тихим скрипом чучело завалилось набок и упало, будто набитый соломой мешок. Я перевел взгляд на клинки в своих руках. Венчающие их магические огни медленно гасли, по металлу пробегали зеленые и красные молнии – все более тусклые, они вливались в мои руки. Каждый раз ледяная сеть в голове откликалась испуганным болезненным спазмом.