Рэдволл - Брайан Джейкс

Пока мыши разговаривали, кроты закончили сбрасывать мусор и принялись подметать плиты.

Когда все было сделано, Кротоначальник тотчас попрощался:

— Х-рр, все готово, бывайте здоровы. И кротов со стены как ветром сдуло.

— Кроты не особенно-то любят высоту, — заметил Мафусаил. — Ну, давай посмотрим, что они расчистили.

На плитах стены был вырезан круг.

Одна его сторона была глубже другой, в середине находилась куполообразная выпуклость с двумя прорезями. В центре ее — буква М, окруженная тринадцатью маленькими кружками в виде улыбающихся лиц.

На стену поднялась барсучиха.

— Собираетесь сидеть здесь целый день, да? Если не поторопитесь, останетесь без чая.

Разглядывая вырезанные на камне изображения, Матиас ответил:

— Спасибо, Констанция, мы скоро спустимся. Барсучиха подошла поближе. Мельком взглянув на изображение, она комически всплеснула лапами:

— Батюшки! Никак опять загадки да головоломки! Мафусаил строго посмотрел на нее поверх очков:

— Дорогая Констанция, не смейся над тем, чего не понимаешь. Предоставь это специалистам. — Повернувшись к Матиасу, старик продолжал: — Весьма любопытно, не правда ли, мой юный и ученый друг? Как думаешь, что означают эти тринадцать кружков с улыбающимися лицами?

Матиас только покачал головой. Он понятия не имел, что это могло бы означать.

Констанция, посмотрев на тринадцать кружков, переспросила:

— Ты имеешь в виду эти кружки? Да это же тринадцать полнолуний — тринадцать лунных месяцев года.

Самолюбие Мафусаила было явно задето.

— Почему ты так решила?

Констанция насмешливо передернула плечами:

— Почему? Да каждый уважающий себя барсук знает о луне все. Хочешь, я назову тебе все ее фазы?

Матиас снова обрел почву под ногами. Он принялся считать луны и остановился на шестой.

— Вот это шестой месяц, июнь. Констанция, когда в июне будет полнолуние?

— Завтра ночью, — не задумываясь, ответила та. — А что должно случиться в полнолуние? Какое-нибудь чудо?

Мафусаил как будто не заметил ее иронии.

— Если мы встанем здесь в полнолуние в час ночи, то мы, возможно, найдем меч Мартина Воителя, — строго произнес он.

— Видишь ли, это связано со стихами на стене Большого зала, с гробницей Мартина и с тем, что мы там нашли: перевязь, щит, другой стих… — добавил Матиас.

Не дослушав, Констанция перебила его:

— Какой щит?

— Обычный, какой бывает у воинов. Такая круглая стальная штука с петлями на обратной стороне. Барсучиха понимающе кивнула:

— Я видела такие, смотреть особенно не на что. Такой щит очень напоминает вот этот вырезанный в камне круг. Видите прорези для петель? Кроме того, если сюда положить щит, то он будет лежать наклонно, — наверное, чтобы отражать лунный свет…

Мыши смотрели на барсучиху с изумлением и уважением.

Матиас церемонно пожал ей лапу:

— Констанция, старый верный друг! Ты говорила о чае. Хочешь, я принесу тебе сюда самую большую чашку самого вкусного чая, который когда-либо подавался в стенах аббатства.

Нагретые солнцем каменные зубцы стены, казалось, задрожали от хохота троих друзей.

Клуни лежал, полуоткрыв свои единственный глаз, и наблюдал за Селой. Он не сомневался, что старая ведьма что-то замышляет.

После того как Клуни подробно расспросил Черноклыка о ее разговоре с сыном, он не сомневался, что лисы собираются его обмануть, но пока решил ничем не выдавать своих подозрении. Даже если Села ведет двойную игру, сейчас она нужна ему как опытная знахарка.

Нет, Клуни не так-то просто обмануть! Он позволил Селе ухаживать за его ранами, но перестал принимать снотворное зелье.

Куроед вернулся на следующее утро с целым мешком целебных снадобий. Прикинувшись спящим, Клуни исподволь наблюдал за лисами. Он ни с кем из офицеров не поделился своими подозрениями. Молчать — это единственный способ соблюсти тайну. Пока Клуни просто наблюдал и выжидал, с каждым днем здоровье его улучшалось.

Наконец у него созрела замечательная по своей простоте идея. Он приказал всем удалиться и оставить его одного в полном покое, чтобы он мог как следует отдохнуть. Убедившись, что никто не подсматривает, Клуни взял перо и кусок пергамента и начертил подробный план штурма аббатства Рэдволл — с великим множеством стрелок, линиями атаки и обороны, а также с примечаниями. Из плана явствовало, что успех нападения всецело зависит от того, удастся ли пробить тараном ворота.

Начертив план, Клуни положил пергамент под подушку так, чтобы один уголок немного высовывался наружу. Его офицеры слишком тупы и ненаблюдательны, они его не заметят, но лисица!..

Через час Краснозуб и Черноклык привели знахарку. Клуни лениво потянулся в постели и громко зевнул:

— Славно же я поспал, пока никто не суетился вокруг меня. Как продвигается работа над тараном? Краснозуб, опершись на копье, сказал:

— Осталось совсем немного, хозяин. Я уже приказал запалить костер, чтобы обжечь бревно и сделать его потверже.

Клуни слегка согнул свой перебитый хвост.

— Хорошо. Спилите большие сучья у самого ствола, так вам будет легче нести его. А теперь, лисица, перемени повязки и дай мне чего-нибудь, чтобы я снова уснул. От того, что ты дала вчера, толку было

. мало: я проворочался несколько часов — все никак не мог заснуть.

Села склонилась в низком поклоне:

— Теперь, когда мой сын принес необходимые травы, я смогу дать вам хорошее снотворное, ц сэр. Спать будете без задних лап, извините за выражение.

— Давай что хочешь, лишь бы заснуть, — ответил Клуни.

Вечером Клуни разрешил Краснозубу и Черноклыку напиться вдоволь ячменного пива, что нашлось в церковном погребе. Он позволил пить также и Селе. О да, она сумела ловко притвориться, что пьет наравне с крысами. Пока они пили пиво, сам Клуни сделал вид, что выпил сонное питье. Ни лисица, ни Клуни не выпили на самом деле ни капли.

Ночью Клуни старательно вторил храпу своих пьяных подчиненных. Внезапно он почувствовал, что его подушка слегка шевелится. Села проглотила наживку! Он не сомневался, что наутро его план как ни в чем не бывало снова будет лежать под подушкой, а у Селы будет где-нибудь спрятана его точная копия. Что ж, теперь можно и поспать. А пока мыши укрепляют ворота, Клуни подкопается под юго-западный угол стены аббатства!

Без четверти час три фигуры пересекли сад аббатства. Луна выглянула из-за туч, и пруд, отбрасывая на стены мерцающие голубоватые блики, засиял серебром. Констанция и Мафусаил несли лампы, Матиас — щит. Друг за другом они поднялись по лестнице, кивками приветствуя часовых, а те желали им удачи.