Лучший день в жизни - Даниэла Стил

– Ты сама должна сказать дочерям, – мягко предложила Лиз.

– Думаешь?

– Да, – честно ответила Лиз. – Но только когда наступит подходящий момент. Если это ненадолго, извещать их вообще незачем. Однако если этим отношениям суждено стать длительными, ты имеешь полное право быть любимой и пользоваться поддержкой близких. Они будут рады узнать о переменах в твоей жизни.

– Джейн взбесится, – несчастным голосом выговорила Флоренс.

– И мне так кажется, – не стала скрывать свои опасения Лиз. – Но со временем она успокоится. Она не вправе указывать тебе, как жить. И я постараюсь напомнить ей об этом.

– Спасибо! – с горячностью воскликнула Флоренс. Лиз и прежде случалось выступать на ее стороне, причем не без успеха. Но на этот раз обе знали, что их ждет буря.

– Насчет Коко я бы не стала беспокоиться, – добавила Лиз. – Она добрая душа и, в отличие от Джейн, никого не стремится осуждать. Дочери хотят тебе только добра.

– Но вряд ли захотят, чтобы у меня был молодой любовник. Деньги тут ни при чем, – поспешила заверить Флоренс Лиз в надежде, что та передаст ее слова Джейн. – Я ведь говорила, что ему следует жениться и обзавестись детьми. Но он уже в разводе, его ребенку два года. Мы очень счастливы. Правда, мы вряд ли поженимся, – виновато добавила она, понимая, как абсурдно это звучит.

– Знаешь, будь ты мужчиной, – сказала Лиз, вдруг разозлившись и в то же время сочувствуя Флоренс при виде ее смущения и стыда, из-за которых той пришлось врать дочерям, – будь ты мужчиной, ты могла бы на каждой вечеринке появляться с девушкой, которая тебе в дочери годится, сколько угодно нежиться рядом с ней у бассейна в отеле «Беверли-Хиллз», похваляться перед своими детьми, своим парикмахером, своими соседями. Могла бы снова жениться и иметь ребенка. Будь ты мужчиной даже десятью годами старше, а он – женщиной десятью, а то и двадцатью моложе, вашим отношениям никто не удивился бы, напротив, тебе бы завидовали. Если что и отвратительно, так это двойной стандарт, из-за которого ты считаешь необходимым прятаться и врать, а мужчина в том же положении готов кричать о своем счастье на каждом углу. Флоренс, это твоя жизнь. Мы живем только раз. Поступай так, как считаешь нужным, лишь бы ты была счастлива. До знакомства с Джейн я была замужем и могла бы до сих пор оставаться замужней женщиной. Мне не хотелось, чтобы все вокруг знали, что я лесбиянка. Я так старательно изображала респектабельность, так стремилась угодить всем вокруг, что чувствовала себя несчастной. Мой лучший поступок – развод с мужем и переезд к Джейн. Теперь я наконец-то живу той жизнью, о которой всегда мечтала. Знаешь, если бы Базз был жив, он наверняка так и сделал бы, нашел бы себе женщину еще моложе твоего друга. – И она подняла бокал с шампанским, чтобы выпить за женщину, которая приходилась ей родственницей по любви, хотя и не по закону. – За тебя, Флоренс, и за Гейбриела. Долгих вам лет и безоблачного счастья!

Обе не выдержали, разразились слезами и долго плакали обнявшись. Немного успокоившись, Флоренс позвонила Гейбриелу и обо всем рассказала. Она хотела познакомить его с Лиз, но та считала, что с ее стороны будет некрасиво знакомиться с ним в отсутствие Джейн. В такой встрече было бы что-то от заговора, а это неизбежно вызвало бы подозрения Джейн. Лиз пообещала встретиться с Гейбриелом в другой раз, как только о нем узнают Джейн и Коко.

Немного погодя Лиз собралась уходить, и на пороге женщины вновь обнялись.

– Спасибо тебе, – благодарно произнесла Флоренс. – Ты такая добрая, порядочная! Моей дочери несказанно повезло.

– Мне тоже, – улыбнулась Лиз и поспешила к лимузину, который доставил ее сюда. По дороге они разминулись с возвращающимся «Порше». Лиз опустила стекло и помахала Гейбриелу, тот растерянно улыбнулся в ответ.

«Добро пожаловать в семью», – мысленно произнесла Лиз. Лимузин направлялся в аэропорт. Лиз даже представить себе не могла, каким грандиозным скандалом обернется известие Флоренс, когда она наконец соберется с духом и откроется Джейн. Придется приложить все старания, чтобы смягчить удар, но характер Джейн был давно известен Лиз. Придется терпеть ее гнев. Хорошо еще, если недолго.

Только через две недели, в конце июля, Флоренс наконец набралась смелости позвонить Джейн. Старшую дочь она решила поставить в известность первой. Как и следовало ожидать, Джейн словно обезумела.

– Что-о?! У тебя близкий друг? С каких это пор?

– Мы встречаемся уже почти год, – объяснила Флоренс притворно-невозмутимым тоном. Перед этим разговором она выпила три бокала шампанского. – Он очень мил.

– Чем он занимается? – приступила к допросу Джейн.

– Он продюсер и режиссер.

– Я его знаю? – Джейн все еще не могла прийти в себя. – Как его фамилия? Наверное, у него своя продюсерская компания?

Если он ровесник Флоренс, это очевидно. Наверняка заметная фигура в бизнесе, может быть, даже кто-то из давних знакомых. И все-таки это очень странно… Джейн не любила, когда мать разговаривала с ней таким тоном, как сейчас.

– Гейбриел Уайсс.

Порывшись в памяти, Джейн удовлетворенно кивнула: пока опасаться нечего. Эта фамилия широко известна.

– Я знакома с его сыном, которого назвали в честь отца. Он снял пару отличных фильмов. Но я не знала, что его отец тоже продюсер.

– Его отец не продюсер, а нейрохирург, и он умер десять лет назад. Мы говорим о твоем знакомом. – Флоренс вдруг расхрабрилась. Момент истины настал, шампанское ударило в голову. В тот день Гейбриел сказал: что бы ни случилось, что бы она ни услышала, он любит ее, и в их поступках нет ничего плохого. Любить человека, разница в возрасте с которым значительна, не противозаконно. Флоренс напомнила себе об этом. Ей шестьдесят два, но Гейбриел считает, что пятьдесят пять. Флоренс просто не хватило духу сказать ему правду.

– Погоди-ка, мама, – озадаченно произнесла Джейн. – Тому Гейбриелу Уайссу, которого я знаю, двенадцать лет.

– Уже нет. Он твой ровесник, через месяц ему исполняется тридцать девять.

– А тебе? – безжалостно спросила ее дочь. – Шестьдесят два? Почти шестьдесят три? Смешно, правда? Не просто смешно, я бы сказала, омерзительно, когда женщина твоих лет встречается с мужчиной намного моложе себя. Ему-то от этого какой прок? Нужны деньги на новый фильм?

Лиз вошла в комнату, услышала Джейн и с трудом подавила приступ тошноты. Она терпеть не могла, когда Джейн била в самую уязвимую точку, била наверняка. Точно так же она поступала и с Коко, и с другими. Будучи, по сути дела, неплохим человеком, Джейн не давала пощады окружающим. Несмотря на всю любовь к ней, Лиз не могла с этим примириться. Но видела, что кое-кто терпит все выходки Джейн.

– Более омерзительной и постыдной гадости я никогда не слышала, – продолжала между тем Джейн. – Очень надеюсь, что ты скоро исправишься.

В этот момент разговора мать изумила ее: