Спецназ не сдается - Михаил Нестеров

— Привет смертоносцу, — сказал он, так и не коснувшись ее губ.

Она прислонилась к двери и качала головой вслед уходящему по ночной улице Сергею. Ничего не произошло, но оба знали, что это не так.

Елена появилась перед мужем с порозовевшими щеками («Порочно порозовевшими», — подумала она, бросив взгляд в зеркало), с лукавой улыбкой и озорными глазами.

— Ты где была?

— Я гуляла. Сама по себе.

— Ты что, пьяная? — Яков потянул носом. — Ты курила, что ли?!

— Да, я была в кабаке. Выпивка, музыка, партнер. Драка. Оттянулась по полной.

— Это ты врешь, — успокоился Яков.

Женщина покачала головой, заглядывая в глаза мужа, которые на миг заслонила призрачная спина удаляющегося Сергея.

— Скажи, а ты смог бы... — Она снова видела губы Сергея, они близко-близко, от ее губ их отделяет только жаркое дыхание.

— Смог что?

— Да нет, ничего.

Приняв душ, Елена появилась в спальне в бордовой атласной сорочке, а не в ночнушке, как обычно. Сорочка едва прикрывала бедра, узенькая лямочка скользнула с плеча, когда женщина присела на кровать и коснулась рукой губ своего мужа. Вот и вторая бретелька медленно, как коралловая змейка, поползла по руке...

То, что для Якова стало привычным, представало в новом свете. Полуобнаженная грудь в тонких кружевах, топорщившихся от возбужденных сосков, таких же нетерпеливых, как и дыхание женщины, которую он видел будто впервые. Он коснулся ее шеи, провел горячей ладонью по плечу; он не узнавал волнующих изгибов ее рук, бедер. В нетерпении он попытался опрокинуть ее на спину, но она не дала сделать это. Она встала на колени и выгнула, как кошка, спину. «Господи, только бы не назвать его по имени...» — дернулась она от первого толчка...

Иран, Энзели, три дня спустя

Сегодня агент по кличке Турок вторично должен был встретиться в пригороде Энзели со своим коллегой. Случай из ряда вон выходящий. Он бы ни за что не поехал на встречу, если бы приказ не пришел лично от Петрова. Турок запарковал свой «Форд-Пуму» серебристого цвета напротив спортивного магазина, торгующего мотоциклами; десятки хромированных машин, в основном японского и корейского производства, были выставлены на специальной площадке. Продавцы то и дело сновали меж ними и протирали хромированные бока и выхлопные трубы. Наконец в начале второго от небольшой автозаправочной станции, расположившейся неподалеку от магазина, заправив полный бак, отъехала «Хонда» и остановилась возле «форда». Народу было много, хватало шума и гама, так что, о чем говорили эти двое, услышать было невозможно.

Мотоциклист, одетый в короткую кожаную безрукавку с заклепками, прежде чем передать агенту словесное указание, громко спросил обычное:

— Мелочи не найдется? — и вполголоса продолжил, пока Турок лазил по карманам. — Ваш клиент будет поджидать вас в кафе напротив автобусной остановки 1-го маршрута в портовой части Энзели. Поговорите с ним еще раз. У нас есть еще пара клиентов, но этот лучший, не упустите его.

Приняв горсть монет, иранский байкер тут же умчался на своем громыхающем чудище.

* * *

Небольшого роста араб — лет тридцати пяти, с нездоровым цветом лица и гепатитной желтизной в глазах, одетый в светлый костюм, беспокойно оглядывался на немногочисленных посетителей портовой закусочной. Тут было много военных моряков, Али Мохаммед даже узнал в одном из них офицера с базового тральщика «Сальман» (американской постройки типа «Блюберд»). Моряк жил напротив дома Али, расположенного на западной окраине порта Энзели.

Али доел свой кебаб и принялся за кофе, бросив взгляд на часы. Затем сосредоточил свой взгляд на выносном вентиляторе «Скарлетт», стоящем на высокой ножке в метре от столика. Ветерок освежал лицо иранца, а заодно отгонял назойливых мух. В начале первого за его столик, стоящий в тени полосатого тента, подсел человек славянской внешности: черноволосый, загорелый, в светло-сером помятом пиджаке и брюках.

Али ждал его. И это была не первая встреча агента российской разведки Турка и стюарда морского парома «Мавритания» Али Мохаммеда. Впервые он увидел его несколько дней назад, когда паром вернулся из обычного круизного плавания. По пути к автобусной остановке иранец заметил жест незнакомца, стоящего у газетного киоска. Али обернулся, полагая, что этот жест адресован другому. Однако позади никого не было. Иранец указал на себя пальцем: «Вы меня?» И получил утвердительный кивок.

Незнакомец говорил на иранском с сильным акцентом. Скорее всего, подумал Али, знает лишь несколько фраз. На вопрос «Do you speak English?» стюард, обслуживающий иностранных пассажиров на своем лайнере, ответил: «Yes, of course».

Как и сегодня, они расположились в открытом кафе, заняв дальний столик — подальше от открытых окон кухни, откуда валил непереносимый жар.

— Мы знаем, вас постигло несчастье, — начал Турок, отрабатывая легенду. — У меня к вам есть дело, и я вынужден говорить на эту неприятную для вас тему.

Али горестно покивал наполовину седой, наполовину лысой головой, ожидая стандартного от европейца сочувствия: «Примите наши соболезнования». И пока не брал в расчет то, что на эту скорбную тему он говорит с европейцем впервые. Даже в кругу родственников он избегал этой темы.

Его жена была родом из небольшого палестинского городка. В 1978 году она вместе с родителями переехала в Иран. Тогда ей было всего три года. А спустя тринадцать лет она вышла замуж за Али Мохаммеда, работавшего поваром в одном из ресторанов Энзели. У них родился сын, названный родителями Халилом.

Жена вместе с родителями раз в год ездила к себе на родину. Сам Али ни разу не ступал на священную землю. Больше того, он всякий раз противился отъезду жены, которая всегда брала с собой Халила. Земля там, конечно, священная, но на ней рвутся израильские снаряды. «Лупят без разбора», — выговаривал он жене.

Его опасения оказались не напрасными. В ноябре прошлого года его жена и сын стали жертвами взрыва пассажирского автобуса.

Али по сей день скрипел зубами и утирал слезы в бессильной ярости. Он намеренно смотрел канал теленовостей, надеясь услышать количество жертв очередного теракта в Израиле, осуществленного палестинским террористом-смертником. На последних он просто молился и записывал их имена в поминальный листок. Порой ему хотелось бросить свою родину и отправиться в Израиль, надеть пояс шахида и подорвать себя вместе с еврейскими подонками.

Но он, по духу не воин, понимал, что стать смертником по силам далеко не каждому. И ему тоже.

— Кто вы? — спросил он незнакомца.

Турок не ответил. Глотнув кофе и прикурив, он в упор посмотрел на стюарда. В его взгляде не было напряжения, в нем действительно сквозило невысказанное сожаление, капелька грусти. С таким человеком, подумалось Али, хорошо делить горе. Просто сидеть и молчать.