Ранняя пташка - Джаспер Ффорде

– Это ведь еще не все, правда? – спросил я, и Моуди кивнул.

– Прибывший на смену Зимний фермер обратил внимание на то, что в течение нескольких недель вкус воды стал горьким. Поэтому он поднялся по вертикальной лестнице и через квадратный люк размером не больше двух футов забрался на чердак. Икабода обнаружили в баке с холодной водой, совершенно целого, если не считать отсутствующего мизинца.

Моуди помолчал для пущей драматичности.

– Консулы заключили, что это было самоубийство, что у Икабода, вероятно, было «необъяснимое желание подкрепить легенду о Зимнем люде». Но у привратника Ллойда были не только голые сомнения. Во время поисков Икабода он обратил внимание на то, что в доме царил порядок, все белье было выстирано, постели заправлены, на граммофоне крутилась пластинка с «Югом Тихого океана» [56]. На плите даже стоял горшочек с ланкаширским рагу, на крышке записка, выведенная мелким угловатым почерком.

– Что в ней говорилось? – спросил другой пассажир.

– В ней говорилось: «майорана не хватает».

– Икабод мог сам сложить свою одежду, навести в доме порядок и приготовить рагу, – сказала еще одна пассажирка, оборачиваясь через спинку скамьи. – И поставить пластинку на граммофон. Как сказали Консулы, чтобы придать достоверности легенде.

– Такое возможно, – согласился Моуди, – вот только Икабод не отличался особой аккуратностью и предпочитал рок-оперу «Иисус Христос – суперзвезда».

У меня был один-единственный вопрос.

– Икабод был недостойным?

Моуди обвел взглядом всех нас.

– В баке с водой нашли не только его. Там также были истлевшие останки его жены и десятилетней дочери, которые, как он утверждал, ушли из дома восемь лет назад.

Когда Моуди закончил свое повествование, его небольшая аудитория, одобрительно переговариваясь, вознаградила его угощениями, как того требует обычай. Меньше чем через минуту у него уже были полбатончика «Сникерса», восемь жевательных конфет, маленький батончик нуги и пакетик леденцов с ментолом.

– Встретимся позже в гостинице «Уинкарнис», – сказал мне экспедитор, откидываясь назад, чтобы немного вздремнуть, – и я расскажу тебе всё про синий «Бьюик» – и про «Гибер-тех».

Я вернулся в свое купе, где миссис Тиффен по-прежнему пребывала в целости и сохранности, оставаясь в Ступоре. Поезд сделал короткую остановку в Талибонте, чтобы высадить работника электростанции, и во время стоянки железнодорожники переставили тормоза; и вскоре мы снова тронулись, но теперь уже быстрее, путь был свободен, и поезд набрал большую скорость.

Мы пересекли реку, одетую в кокон льда и снега, затем проехали через заброшенный полустанок, платформы и станционные строения которого были покрыты снегом и льдом. Поезд бежал вперед еще с полчаса и наконец с мягким свистом и приглушенным скрежетом тормозов остановился.

Мое путешествие в один конец закончилось.

Пробудив миссис Тиффен из Ступорного состояния куском марципана, сунутым под нос, я скормил ей два ломтя солодового хлеба с фруктовым ароматом и палочку песочного печенья, после чего вывел из купе. Здесь было заметно холоднее, чем в Кардиффе; снег под ногами не скрипел, а скорее визжал. К этому времени уже совсем стемнело, и городок освещался не электричеством, а газом: дрожащие оранжевые огоньки светильников усиливали ощущение нереальности происходящего, словно мы стали свидетелями искривления времени.

Указатель на платформе извещал, что станция называется Талгарт: этот небольшой городок приютил комплекс «Гибер-теха». Я предупредил дежурную по станции, что доставлю свою подопечную по назначению и вернусь тем же поездом, и та ответила, что у меня есть по крайней мере два часа – времени предостаточно.

Пока Моуди наблюдал за разгрузкой, я повел миссис Тиффен к выходу со станции; там Аврору уже встретил мужчина, высокий, худой, с лицом, похожим на недавно смазанную маслом дыню для регби. Я почему-то подумал о старом трупе, сохранившемся в торфяном болоте.

– Консул Уортинг [58], – сказала Аврора, когда мы с миссис Тиффен подошли к ним, – позволь представить тебе заместителя главы службы безопасности «Гибер-теха» агента Лайонела Хука. Он присматривает за всем в мое отсутствие. Очень надежный человек. Был капитаном в армии до тех пор, пока не перешел к нам.

– Вы… тот самый капитан Хук?

– Да, – подтвердил мужчина, и у него дернулось одно веко, – и если ты скажешь хоть слово про крокодилов, будильники и отрубленную руку, я вырву тебе глаз и заставлю его проглотить.

– Ничего подобного у меня и в мыслях не было, – неискренне пробормотал я, поскольку на самом деле все это промелькнуло у меня в голове.

– Насчет глаза Хук пошутил, – успокоила меня Аврора, после чего, повернувшись к своему заместителю, произнесла уже более вопросительным тоном: – Ты ведь пошутил?

– Естественно, – после некоторой паузы подтвердил Хук, – совершил маленькую глупость. Чтобы разбить лед, понимаешь.

И он одарил меня улыбкой, у которой был такой вид, словно она сошла прямиком со страниц прочтенного наспех пособия по совершенствованию личного обаяния. Что еще тревожнее, Хук шагнул, чтобы заключить меня в Зимние объятия. От него пахло жевательным табаком, кислотой из аккумулятора и недавно околевшей лошадью. Воспользовавшись возможностью, он также шепнул мне на ухо:

– Шаг в сторону – и я тебя уничтожу!

– И я тоже рад с вами познакомиться, – запинаясь, выдавил я, осознав, что смысл этого представления заключался в том, чтобы показать меня Хуку, а не наоборот.

– Хочешь, мы тебя подбросим? – предложила Аврора.

Я ответил, что мне нужны физические упражнения, и тогда она пожелала мне всего хорошего, после чего они с агентом Хуком уехали в полноприводной штабной машине, у которой был такой вид, будто она появилась на свет благодаря прискорбному союзу грузовика и семейного «универсала».