Научить любить тёмного. Ветер перемен в академии Морте - Диана Хант

Я уже решила, что та самая сила, внезапно пробудившаяся во мне и вырвавшая меня у ректора, была спровоцирована ведьмой. Но… тут новая ледяная волна поднялась. И вместе с этой волной внутри послышался рёв…

Точно, рёв!!

Я так явственно его услышала!!!

– Валларэ ноао!!! Ялохикаарме най-ноо!!!!

Я проорала это ведьме прямо в лицо!

А потом вдруг раздался оглушительный треск, я только и успела, что покрепче в Дедушку вцепиться… И…

Закашлявшись и отплёвываясь от песка, села.

Прямо в могиле.

С запозданием понимая, что не только жуткая привратницкая с ведьмой и её пленниками, но и могильная теснота куда-то делась.

– Пиу!!! Пиупиупиупиупиу!!!

– Ломтик!!!

Я скорее ощутила дракошку, нежели увидела.

Глаза, как и всё лицо было присыпано пылью и песком.

– А вот и я, козочка! – Проорал снова принявший звероподобный облик Бонсайми, снижаясь. – Подсмотрел я, значится, нужное нам заклина…

Бедный Бонсайми осёкся на полуслове.

Вид у Привратника был обескураженный и… обиженный.

Я, отплёвываясь и отфыркиваясь, с изумлением наблюдала расколотую пополам и валяющуюся по сторонам от могилы… заиндевевшую надгробную плиту.

– Это ты сделал? – Не веря, прошептала я, вытаращившись на Ломтика. – Ледяное пламя, Бонсайми! И он ревел, прикинь?!

Однако Привратник моих восторгов по поводу Ломтика не разделял.

– А то кто?! – Огрызнулся призрак. – Конечно, он! Дракон твой психованный. Ууу, вандал! Вандалы! А я дурак ещё заклинание искал… Да пошли вы оба!

Отдышавшись, я выбралась из могилы. Так и есть. Надгробная плита расколота надвое. Провела пальцами по краям – не то заморожены, не то оплавлены... А довольный Ломтик помахивает шипастым хвостиком, как щенок у магазина.

– Бонсайми! – крикнула я вслед удаляющемуся призраку. – Бонсайми, вернись, пожалуйста! Он не хотел тебя обидеть! Гулльвейг чуть не убила меня! То есть меня сперва хотел убить ректор…

Я запнулась, не зная, что хуже. И стоит ли вообще орать на всё кладбище про ректора. Вот только обиженный на нас с Ломтиком Бонсайми и не думал возвращаться.

Рассудив, что мне нафиг не сдалось, чтобы меня застукали в амплуа «расхитительницы гробниц» накануне Распределения, я поспешно ретировалась с места преступления. Ломтик хаотично летал над головой, аки нетопырь, задевая макушку крыльями и такое ощущение, что тянул меня за собой, будто на невидимых нитях. Впрочем, так оно и было. Ноги, да и всё тело ощущалось просто свинцовыми.

Бедного Дедушку тянуть было некому, и потому он ковылял и спотыкался. То и дело оглядывался на расколотое надгробие и тяжело вздыхал.

– Пыыыых… – Горько жаловался он на судьбу. – Пыыы-ых.

Я его понимала: ясно же, что подобраться к тому самому колодцу можно было только через Привратника Бонсайми. А тот так обиделся за свою могилу, что вряд ли станет теперь с нами разговаривать.

И это при том, что я теперь наверняка знаю – ректор жив! И Яска, и братья Тиму – живы! И всего-то надо, чтобы их выручить – выкрасть у ведьмы Свиток... Вопрос только – как это сделать?

Как сделать так, чтобы Свиток Власти не достался Гулльвейг?

– Не печалься, – сказала я Дедушке. – Не надо. Мы обязательно найдём способ вытащить твою Яску.

– Пыыых? – на меня посмотрели с надеждой.

– Кем бы она тебе ни была… И всех остальных тоже вытащим. Даже ректора. Хоть он этого и не заслуживает, конечно же. Гад тёмный!

– Пых! – Насчёт ректора Дедушка был со мной согласен.

– И всё же ради Тиму мы должны.

– Пых?

– Да он не так и виноват, если посмотреть на всё это его глазами. Вон, у герцога нашего какой-то там собственный мотив имеется... А я вам знаете, что скажу?

– Пиу?

– Пых?

– На нашей стороне эффект внезапности, вот!

– Пыыых…

– Слабоумие и отвага тоже, не спорю.

– Пиу!

«Ты самая лучшая!»

– Гранд мерси. Но я серьёзно. И, кстати, о серьёзности… Они тут все аж трясутся над своими устоявшимися правилами и законами… Мы же, в отличие от большинства мыслим свежо и здраво.

­– Пых?

– Ладно, ладно, просто свежо… И всё-таки – правда на нашей стороне!

С этой гордой фразой я таки споткнулась и рухнула прямиком в канаву.

Прав был Бонсайми – не лучшее это место для герцогини.

Извазюкавшись в ледяной склизкой жиже по уши, я всё же выползла наверх. Чихнув раз так надцать подряд, заставила себя вновь подняться на ноги. Каюсь – ползти на четвереньках было тем ещё искушением, горжусь, что преодолела. После чего, гордо вздёрнув подбородок, поковыляла дальше, стуча зубами и продолжая размышлять на ходу.

– …И вообще, это всё конечно отлично и просто превосходно, только вот я выдоена досуха… Аааапчих! А Распределение, будь оно неладно… пчхи! на минуточку, уже завтра. И вот что нам теперь делать?

– Пиу!

– Пыыых!

– Мм… Пчхи! Вы думаете?

Корпус сам собой сменил вектор, а ноги понесли в сторону мужского кампуса. Благо дорогу я знала.

Вот только до комнаты Тиму я не дошла.

Ну то есть не с первой попытки.

Сперва будто из ниоткуда явилась леди Болтокрут.

Призрачная фрейлина принялась летать вокруг, как на сдувшемся шарике и верещать, оплакивая моё платье, будто её режут. Мол, до чего довела герцогиню Петтери эта учёба – и прочее в таком духе. Правда, нет худа без добра: как выяснилось, призрачная фрейлина прибыла из замка дабы самолично препроводить герцогиню на некий званый ужин, что устраивает уважаемая супруга лорда протектора… И если завтрашнее Распределение для леди гномы аргументом не было вовсе, то мой жалкий вид и пришедшее в полную негодность форменное платье – очень даже. По её мнению, для молодой нейтири хуже потери платья трагедии не бывает.

– А не будете ли вы столь любезны заказать мне ещё одно, такое же? – ангельским голоском схватился за соломинку утопающий в моём лице. – А Дедушка вам поможет. Правда, Дедушка? Поможешь? Пожаааалуйста. У меня же экзамен завтра, а сдавать его в не в чем.

– Пых! – расправил плечи снежный коротышка, обозревая призрачную леди с нескрываемым удовольствием. – Пых.

Он поклонился, шаркнув коротенькой ножкой. Гнома погрозила ему пальцем, пряча улыбку.

– Эх, надеюсь и на меня жених когда-нибудь так посмотрит, как Пых на вас, – подыграла я Дедушке.

Леди Болтокрут так и зарделась от удовольствия.