Покушение - Елена Сенде

Сириль съежилась в кресле. Она разрывалась между желанием убежать и умереть на месте. Она боялась пошевелиться.

Нино добавил:

— А еще я знаю, что бы ты хотела делать, если бы не была врачом.

— Что? — прошептала она.

— Играть на бандонеоне. Или же давать уроки танго.

У Сириль перехватило дыхание.

— Один-единственный раз мы слышали, как ты играла на бандонеоне. Ты никогда ни перед кем не играла… Это было в девяносто девятом году, на следующий день после Рождества, когда брат Тони разбился на мотоцикле. Ты играла композицию под названием Milonga del Angel, настолько красивую, что мы втроем плакали.

22.00

В лаборатории сна Центра «Дюлак» было пусто. Кровати стояли застеленные. Работа здесь возобновится не раньше следующей недели. Только в двух палатах из трех, расположенных на втором этаже, были пациенты, которых лечили мезератролом. Сириль задумавшись шла по слабо освещенному коридору. Не слышно было ни звука. Пациенты спали. Она прошла в ординаторскую и окинула взглядом датчики. Все было в порядке.

Положив в карман прибор, уведомляющий о вызове из палаты, Сириль прошла в свой кабинет, включила лампу, заполнила карточки пациентов и расставила их по порядку. Затем перебрала все анкеты и бланки, не пропустив ни одного. Поправив диванные подушки и разложив на низком столике разбросанные журналы, она взяла в руки тряпку, которой каждое утро пользовалась уборщица, и принялась энергично вытирать невидимую пыль. Сириль протерла мебель, кофейник, африканские статуэтки на японской этажерке и даже две абстрактные картины на стенах.

Выключив лампу, она вышла в коридор и направилась в лабораторию сна. Она решила не включать свет — почти полная луна достаточно освещала помещение. В ящике стола Пани она обнаружила пачку «Мальборо» и зажигалку. Сириль запретила курение в своем учреждении, но закрывала глаза на некоторые нарушения Пани. Достав из пачки сигарету, она сбросила мокасины и устроилась на подоконнике широкого окна, выходившего во двор, приоткрыв окно, чтобы в комнату проникал свежий воздух.

Огонек зажигалки осветил ее бледное лицо. Сириль глубоко затянулась, отчего у нее закружилась голова. Она провела рукой по волосам, обхватила руками колени и медленно выдохнула дым через нос. Долгое время она сидела не двигаясь, ни о чем не думая, лишь наблюдая за движением машин, за тем, как зеленый свет светофора сменялся желтым, затем красным, потом снова загорался зеленый. Две слезинки скатились по ее щекам. Она чувствовала себя покинутой и одинокой, стоящей на краю пропасти. Что сказал Нино Паки? Ах да, что у нее большие проблемы. Она кусала большой палец руки до тех пор, пока не почувствовала боль. Теперь она и сама была в этом уверена.

* * *

Большой американский холодильник состоял из двух отделений. Слева была морозильная камера. Именно там ее дядя хранил свое любимое мороженое с кусочками печенья. Мари-Жанна засунула руку в сокровищницу Бенуа и вытащила ведерко с мороженым.

Было уже больше одиннадцати вечера. Они с Жюльеном занимались любовью целый день, и им захотелось чего-нибудь сладкого. В небольшом холодильнике в комнате Мари-Жанны были лишь йогурты нулевой жирности, и она подумала, что может позаимствовать что-нибудь у четы Блейков. Ее дядя не будет сердиться. А завтра она зайдет в супермаркет и купит взамен два таких же ведерка с мороженым. Закрыв дверцу морозилки, она поставила мороженое на стол и включила лампу на вытяжке, которая слабо освещала комнату. Мари-Жанна не боялась никого потревожить: она знала, что ее родственников нет дома. Бенуа отправился играть в покер и вернется лишь к утру. Что касается Сириль, то она будет дома не раньше шести утра. Мари-Жанна оставила открытой дверь, выходившую в кухню и в прачечную. На керамической подставке лежали две роскошные кисти винограда. Мари-Жанна отломила веточку с одной из них и положила ее на ведерко с мороженым.

— Можно?

Девушка подскочила.

Жюльен.

— Ну, ты даешь! Ты меня напугал!

Молодой человек натянул на голое тело джинсы и бесшумно спустился по лестнице, соединявшей квартиру Блейков и комнату Мари-Жанны наверху. Он бросил в рот виноградину.

— Нашла?

Мари-Жанна гордо указала ему на мороженое.

— Молодец. Это мое любимое.

— Вернемся?

Но Жюльен уже обошел вокруг кухонного стола и прошел в гостиную. Он сел на диван и погладил кожаную обивку.

— Итак, здесь она живет…

Мари-Жанна, на которой была лишь широкая мужская рубашка (она выглядела в ней очень сексуально), последовала за ним. Она испытывала смущение от того, что так запросто заходит среди ночи в гостиную своих родственников. Она нарушала правило номер один, установленное Сириль в то утро, когда она поставила на кровать комнаты наверху свой рюкзак с вещами:

— Никаких незнакомых людей в нашей квартире. В своей комнате можешь делать все, что хочешь, меня это не интересует.

Мари-Жанна растерянно поправила прядь рыжих волос. Она не знала, как сказать об этом своему любовнику.

— Жюльен, нам лучше вернуться.

Молодой человек разглядывал комнату, хотя смотреть было особенно не на что: африканские безделушки, картины, видео- и стереоаппаратура. Он остановился перед фотографией, на которой были запечатлены Бенуа и Сириль. Они стояли перед храмом, который Жюльен сразу же узнал. Это был королевский храм в Бангкоке. На губах Сириль витала легкая улыбка, которая делала ее несколько таинственной.

— Пойдем, Жюльен.

— Ты же говорила, что они не скоро вернутся.

— Да, но я все равно чувствую себя неловко.

— Хорошо.

Он не спеша обошел комнату, потом вернулся в кухню и склонился над тенью у своих ног.

— Привет, киса, ты кто?

— Это Астор, — ответила Мари-Жанна. — Старый кот моей тети.

Жюльен присел на корточки и почесал его между ушами. Кот принялся мурчать и тереться об его руку.

Мари-Жанна тоже присела на корточки.

— Надо же… Ты умеешь обращаться с животными. Это самый несговорчивый кот из всех, каких я видела. Он не признает никого, кроме своей хозяйки!

У нее вдруг возникло ощущение, что она превратилась в невидимку: Жюльен перенес все свое внимание на животное. Он чесал ему спину, шею и между ушами. Они как будто общались между собой на своем собственном языке.

— Любишь котов?

Он кивнул. Мари-Жанна потянула его за руку.

— Пойдем.

Жюльен встал, еще раз почесал коту спину и тихо вышел из комнаты. Они зашли в кухню, чтобы забрать еду, затем прошли через прачечную. Отсюда выходили две двери: одна была черным ходом, другая вела наверх, в комнатку Мари-Жанны.