Солнечное перо - Лариса Петровичева

– Лучше это сделать сейчас. Пожалуйста, владыка. Он в камне – и ладья у вас.

Ардион устало прикрыл глаза. Ничего не произошло, пары закружились в танце, немолодые господа двинулись туда, где были выставлены карточные столы, официанты скользнули к гостям с подносами, и какая-то женщина вдруг завизжала, словно ее порезали.

Владыка встал так, чтобы закрыть Антию собой. Гости отпрянули, в центре зала будто бы само по себе распахнулось свободное пространство, и Антия увидела, что в нем воздвиглась статуя танцующего мужчины, который обнимал невидимую партнершу. На мраморном лице отразились ужас и непереносимая боль.

Женщина продолжала визжать. Несколько мгновений все оторопело молчали, и музыканты продолжали играть, еще не видя, что случилось, а потом музыка охрипла и захлебнулась. Чекевели схватил Ардиона и Антию за запястья, рванул вперед, бальный зал закружился размазанной палитрой – последним, что Антия увидела перед тем, как вынырнуть на каком-то пустыре, был Зендивен, который вцепился в один из ее локонов.

– Одну минутку, – выдохнул Чекевели и устало провел ладонью по лицу: было видно, что такой переход из бального зала на пустырь за городом дался ему нелегко. Антия огляделась: колючая трава безжалостно рвала подол ее роскошного платья, далеко впереди лежал город, и здесь не было ни следа ладьи.

Ардион похлопал в ладоши, возвращая их привычную одежду, и Антия невольно вздохнула – платья было жаль. За годы жизни с дядей Бринненом она словно вросла в рубашки и штаны, в которых так удобно носиться по городу, выполняя задания Данка Джаккена из сыскного агентства, но платья ей нравились, – вернее, нравилась та, кем она становилась, когда их надевала. Особенно сегодня, когда она предстала перед Ардионом не сорванцом, а королевой.

Антия сердито осадила себя: «Какая разница? Никакой, и нечего об этом думать».

– Где ладья? – хмуро спросил Ардион. – Я ее чувствую, но не вижу.

– Прошу, вот она. – Чекевели улыбнулся и защелкал пальцами – его руки двигались быстрее крылышек колибри, и Антия с восторженным страхом увидела, как в воздухе начали проступать очертания ладьи.

Она была темно-красной, с золотым узором из цветов и листьев, который тянулся вдоль бортов. От боков ладьи плыл сладковатый запах дерева и пряностей, и вся она едва заметно дрожала, словно едва сдерживала нетерпение – скорее, скорее подняться в небо, вернуть в мир солнце, плыть от восхода до заката! Чекевели устало опустил руки, и Антия вдруг с ужасом увидела, как изменилось лицо Ардиона – оно дрогнуло так, будто владыке нанесли удар в спину исподтишка. Несколько мгновений он стоял неподвижно, а потом выбросил руку вперед, Чекевели взлетел в воздух, и невидимые пальцы скрутили его так, что ступни почти прикоснулись к затылку.

– Поща… ди, – выдохнул Чекевели. Из его носа сорвалась капля крови и упала в траву; Антия опомнилась, бросилась к Ардиону, схватила его за руку.

– Что ты делаешь? – крикнула она. – Вот же ладья! Перестань!

Ардион обернулся к Антии с таким видом, словно только сейчас понял, что она здесь. В его взгляде плескалась жгучая боль и такая же опаляющая ненависть. Чекевели болтался в воздухе, и кровь уже не капала из его носа, а струилась тоненьким ручейком.

– Ладья? – выдохнул Ардион и, оттолкнув Антию от себя, прохрипел: – Она сломана! Она никуда не поднимется!

Чекевели рухнул на землю, отполз в сторонку и попробовал подняться на ноги, но лишь распластался на траве. Вид у него сейчас был таким же потрясенным, как и у владыки, и Антия поняла, что сломанная ладья стала для него сюрпризом.

– Как – сломана? – прошептал он. – Почему?

Ардион быстрым шагом двинулся к ладье – хлопнул по боку, выдвинув лестницу, поднялся на борт и, горько рассмеявшись, развел руками:

– В ней трещина по всему дну. Она не взлетит.

Чекевели все-таки умудрился встать, проковылял к ладье и замер там, словно памятник самому себе. Запустил руку в косы, вынул.

– Но… как? – только и смог спросить он. Ардион вздохнул и принялся спускаться. На мгновение Антия испугалась, что владыку хватит удар – так потемнело его лицо.

– Ее никто не мог так повредить, кроме отца, – глухо откликнулся он. – Должно быть, он хотел ее починить, оставил здесь. Великое Небо, ну как…

Антия подумала, что здесь им больше нечего делать. Одну ладью сожгли гривлы. Вторая была сломана. Ощущение было таким, словно ее насадили на ледяной штырь, который пронзил тело от макушки до копчика.

Когда Ардион взял ее за руку, то Антия смогла лишь сжать его пальцы и сделать вдох.

Пустырь со сломанной ладьей закружился, смешиваясь и размывая краски: через несколько мгновений Антия поняла, что они стоят в каком-то огромном ангаре среди ящиков и коробок. Потолок терялся в вышине – Антии даже показалось, что она видит облака. Поманив ее, Ардион бесшумно двинулся по проходу в ту сторону, откуда доносились едва различимые человеческие голоса. Шагая за ним, Антия поглядывала на полки: часть коробок стояла неподвижно, из других сочилось что-то золотистое, третьи подпрыгивали так, словно их обитатели стремились вырваться на свободу, из четвертых доносилось деловитое жужжание, будто там обитал целый пчелиный рой. Крышка одного из деревянных ящиков поднялась, высунулась добрая дюжина глаз на тонких стебельках и, поймав испуганный взгляд Антии, дружно моргнула и убралась назад. Еще один ящик был клеткой: за решеткой шумно вздыхало что-то бесформенное, похожее на тесто. Пока Антия смотрела, из теста высунулось перепончатое крыло и помахало ей, словно приветствуя.

– Здравствуй, тесто, – негромко сказала Антия, махнула в ответ и подумала, что это место похоже на хранилище чудес и диковинок Безликого султана, из которого она когда-то спасла Микеллу.

– И давно ты разговариваешь с тестом? Это какой-то обычай твоей родной Тарелки? – не удержался от шпильки Ардион, и Антия невольно обрадовалась тому, что он опомнился так быстро и не стал тратить время на переживания по поводу очередной потери. Она пожала плечами, не собираясь отвечать на его очередной укол, и тотчас же ойкнула: приподнялась очередная крышка, и из нее высунулась башка гривла на толстых жгутах. Зендивен испуганно пискнул и нырнул в привычное место – в карман. Голова закачалась, глаза открылись и закрылись, нос дернулся, словно вынюхивал добычу. Антия не успела закричать от страха: башку затянуло туманом, и вскоре на ее месте покачивался розовый куст, кивая крупными белоснежными бутонами – кажется, существо поняло, что испугало девушку, и попыталось ее успокоить и утешить.

Ардион вскинул руку, приказывая не шуметь. Почти беззвучно они обошли несколько полок с ящиками, и Антия услышала:

– Эти двенадцать – в Нахтеван. Эти десять – в Тахшет-Тцху. А вот этот доставишь Хармонду лично в белы рученьки. Заслужил, сука, за работу в порту. Пусть вспомнит напоследок тех ребят, которых приказал запороть насмерть.