В краю лесов - Томас Гарди

Дом этот сломали давным-давно. Непонятно, отчего отец Джайлса не воспользовался своим правом и не вписал в бумаги себя и сына. Скорее всего причиной была его смерть, ибо Уинтерборн-старший не принадлежал к тем людям, которые легко расстаются с собственностью.

Пока последний из Саутов был еще жив, Джайлс, вероятно, мог утвердиться в правах, упущенных его отцом. Эта возможность немало его обрадовала, ибо от домовладения зависело слишком многое. Разве не сомнительность его арендных прав в Большом и Малом Хинтоках мешала Мелбери отдать за него Грейс? Уинтерборн решил не откладывать дела в долгий ящик, тем более что для продления аренды требовалось внести небольшую сумму, которую он мог собрать без труда. Однако замысел этот нельзя было осуществить в один день, поэтому он во второй раз отправился к Саутам узнать, помогла ли вчерашняя рубка сучьев.

Марти встретила его в дверях.

- Ну как, Марти... - начал он, но по ее лицу понял, что дела не так хороши, как он надеялся.

- Увы, ваши труды пропали зря, - сказала Марти. - Отец говорит, что дерево стало еще выше.

Уинтерборн оглянулся. Обнажившийся ствол и впрямь подчеркивал высоту дерева.

- Когда он утром увидел, что вы сделали, он совсем обезумел от страха, - продолжала Марти. - Он твердит, что дерево теперь падет на нас, как "меч господень и Гидеонов"[12].

- М-да. Могу я чем-нибудь помочь? - спросил Джайлс.

- Доктор сказал, что дерево надо срубить.

- Так к вам приходил доктор?

- Я его не звала. Это миссис Чармонд перед отъездом узнала, что отец болен, и распорядилась, чтобы доктор посещал нас за ее счет.

- Это очень любезно с ее стороны. Значит, доктор считает, что дерево надо срубить. Но мы же не можем срубить его без ведома миссис Чармонд.

Джайлс поднялся наверх. Старый Саут сидел в кресле, не сводя глаз с удлинившегося ствола. К несчастью, ветер, разогнавший туман, принялся раскачивать дерево, и взгляд старика неотступно следовал за мятущимися ветвями.

Послышались шаги - мужские, но необычно легкие.

- Это опять доктор Фитцпирс, - сказала Марти и вышла ему навстречу. Вскоре заскрипели ступеньки.

Мистер Фитцпирс вошел к больному именно так, как в подобных случаях входят доктора, особенно, когда им случается входить в убогое крестьянское жилище, то есть глядя на пациента с той преувеличенной деловитостью, которая ясно говорит, что врач со времени своего последнего посещения почти совсем забыл о больном и его болезни. Он кивнул Уинтерборну, с которым был шапочно знаком, и, припоминая, чем болен Саут, направился к его креслу.

Фитцпирс был строен и, пожалуй, даже красив. Его темные выразительные глаза излучали свет, свидетельствовавший не то об энергии, не то о восприимчивости, а может, о том и другом сразу. Взгляд их не был быстрым, легким и трезвым взглядом, который бодро скользит по поверхности, не проникая вглубь. Однако только в поступках выявилось бы, чем была эта глубина, свойством натуры или случайной художественной особенностью его облика.

Лицо его было скорее мягко, чем сурово, скорее привлекательно, чем надменно, скорее бледно, нежели румяно. Не слишком взыскательный скульптор мог бы увековечить в мраморе его нос. Это был обыкновенный прямой нос, лишенный признаков властолюбия. Классическим линиям его губ недоставало определенности. Тем не менее то ли по понимающему и сочувственному выражению лица его, то ли по неторопливости манер, то ли по приверженности к глубокомысленным фразам можно было заключить, что это скорее философ, нежели денди или праздный гуляка. Такому впечатлению способствовало и отсутствие брелоков и других побрякушек на его костюме, более элегантном, чем это обычно бывает у сельских врачей.

Придирчивые великосветские судьи, узнав о докторе, пожалуй, обвинили бы его в том, что у него скорее чересчур много идей, нежели чересчур мало, и, пожалуй, сочли бы его бесплодным мечтателем или страстным приверженцем какого-нибудь лжеучения. Что бы там ни было, мы еще убедимся, что он представлял собою редкостное для Малого Хинтока сочетание врача и джентльмена, невесть откуда свалившееся в эту деревню.

- Это необыкновенный случай, - обратился он к Уинтерборну, осмотрев больного и по его речам, виду и пульсу удостоверившись, что навязчивая идея только окрепла. - Сойдемте вниз, я хочу вам кое-что сказать.

Они спустились по лестнице, и доктор продолжил:

- Дерево надо срубить - иначе я не отвечаю за жизнь больного.

- Дерево принадлежит миссис Чармонд, и для рубки необходимо ее разрешение, - сказал Джайлс. - Миссис Чармонд уехала - придется поговорить с управляющим.

- О, так ли важно, чье это дерево: что значит дерево рядом с человеческой жизнью! Срубите его! Я пока не имею чести знать миссис Чармонд, но все же готов взять риск на себя.

- Это же строевой лес, - возразил Джайлс, который, разумеется, был бы менее щепетилен, если бы дело не затрагивало его собственных интересов. Прежде чем срубить дерево, на нем ставят отметку или сама миссис Чармонд, или управляющий.

- Так давайте учредим новые порядки! Как давно он страдает? - спросил доктор у Марти.

- Много недель, сэр. Ему кажется, что это дерево - злой дух, что оно околдовало его. Он говорит, что они ровесники, что оно все понимает - как человек, что, когда он родился, дерево проросло, чтобы сделать его своим рабом. Такое в Хинтоке уже бывало.

Сверху послышался голос Саута:

- Ах, как оно клонится! Оно упадет на нас! Упадет! Прикончит мою бедную жизнь - а от нее зависит столько домов. Ох! Ох!

- И так все время, - сказала Марти. - Он смотрит только в окно и ворчит, когда я задергиваю занавески.

- Так срубите дерево и не думайте о миссис Чармонд! - воскликнул Фитцпирс. - Только сделать это надо вечером, в темноте, или рано утром, когда он спит. Иначе, когда дерево будет падать, он может перепугаться насмерть. Не раздергивайте занавески, пока я не приду. А я объясню ему, что все беды позади, и покажу, что дерева больше нет.

Сказав это, доктор ушел, и Марти с Уинтерборном решили дождаться вечера. Когда смерклось и окно было занавешено, Уинтерборн послал двоих лесорубов за поперечной пилой, и угрожавшее человеку высокое дерево подрезали у основания. Джайлс не стал его валить, опасаясь, что оно может задеть дом. Лишь на следующее утро, когда старик еще спал, Джайлс с работниками осторожно пригнули дерево макушкой прочь от дома Саутов. Такую работу нелегко выполнить без шума, но все закончилось благополучно, и вяз ровесник старого Саута вытянулся во всю длину по земле. Теперь самый неловкий или ленивый прохожий мог поставить ногу на верхние развилки ствола, куда прежде забирались лишь отчаянные смельчаки; теперь можно было вблизи рассмотреть недоступные некогда гнезда; а на ветвях, где раньше сидели лишь птицы, теперь мог отдохнуть всякий, кому не лень.