Тень другой женщины - Наталия Антонова

– От скромности ты не умрёшь, – усмехнулась Мирослава.

– А знаешь, я мечтаю умереть не от пули или ножа, а в своей постели в окружении правнуков, – тяжело вздохнул он.

– Правнуков? А не много ли ты хочешь прожить?

– Лет сто хотя бы. И славы очень хочется, просто сил нет! – Наполеонов завертелся на стуле.

– Шур, ты знаешь, как говорит о славе тётя Виктория?

– Не припомню что-то… Как?

– «Слава – она как керосиновая лампа. Чтобы ярко горела всё время, в неё нужно доливать керосин. Какая морока! А ведь хочется просто жить! Работать, любить, наслаждаться каждым мгновением».

– Ага, – недовольно пробурчал Наполеонов, – понаслаждаешься тут каждым мгновением при нашей-то занятости.

– Ешь лучше, солнышко. И не думай о плохом.

Шура только вздохнул в ответ и потянулся за очередным пирожком с мясом и рисом.

На следующий день Наполеонов покинул дом друзей рано утром, прихватив с собой увесистый пакет с пирожками, оставшимися от ужина. Пирожки укладывал он сам, поэтому сложил все, что были, не оставив ни одного хозяевам, мудро рассудив, что Морис напечёт ещё. Правда, половину пирожков он всё-таки выделил оперативникам, заехав в отделение и раздав задания ребятам.

В его же планах на сегодня значились знакомство и беседа с Нонной Потаповой. Но прежде, скорее не по необходимости, а для очистки совести, Шура решил заехать в Дом моды «Персиковая ветвь».

Пришедшему следователю, конечно, никто не обрадовался, но встретили его довольно любезно. Симпатичная толстушка с огненно-рыжими волосами вопрошающе посмотрела на него широко распахнутыми светло-карими глазами и спросила:

– Вам кого?

Он представился и, развернув удостоверение, сказал, что хотел бы повидать Анастасию Ивановну Кружельскую. Златовласка не стала больше задавать ему вопросов, а сразу позвонила начальнице, и уже через пять минут он был в кабинете Кружельской. Кабинет, как и его хозяйка, выглядел солидно, но без потуг на излишнюю роскошь.

– Вы пришли из-за шоу? – тихо спросила Кружельская.

– В некотором роде. Вы, наверное, знаете, что убита ваша оппонентка Софья Сафронкова?

– Да, я смотрела новости. – Женщина слегка побледнела и неожиданно заверила следователя: – Но я не убивала её.

– Я и не говорил ничего подобного.

– Но вы пришли… – обронила она тихо.

– В мои обязанности входит поговорить со всеми, кто её знал.

– Так я её, собственно, и не знала, – женщина развела руками, – видела на шоу в первый и последний раз.

– Ну как же в последний, – не согласился следователь, – сами сказали, что видели её ещё в новостях.

– Так я имела в виду – живой.

– Однако, насколько я вижу, вас напугала её смерть?

– Конечно, напугала, – не стала отрицать женщина.

– Почему?

– Так я в прямом эфире обещала придушить её собственными руками!

– Но не воплотили угрозу в реальность?

– Нет, конечно! – отшатнулась от него Кружельская.

– Скажите, Анастасия Ивановна, а почему ваш салон называется «Персиковая ветвь»? – решил перейти к другой теме следователь.

Кружельская неожиданно тепло улыбнулась.

– О! Это очень простая история, – начала объяснять она. – Помните старый анекдот? Кавказца спрашивают, что вам напоминает полная женщина? Он отвечает – яблоко. А очень полная женщина? Это персик! – восклицает мужчина. Вот я и решила назвать свой Дом моды «Персиковой ветвью». Красиво и романтично. По крайней мере, мне так кажется.

– Так, значит, вы обшиваете полных и очень полных женщин? – невольно улыбнулся Наполеонов.

– Не только, ещё и всех тех, кто к нам обращается.

– То есть и стройных тоже?

– Конечно! – улыбнулась Анастасия Ивановна.

– А почему же тогда на вас так взъелась Софья Сафронкова?

– Этого я не знаю, – помрачнела Кружельская и предположила: – Может быть, потому, что я сама полная.

– Вам идёт, – сказал следователь, не покривив душой.

– Вы думаете? А она назвала меня жирным чудовищем. Вот я и взвилась, – печально проговорила женщина.

– Ну, ну. – Следователь подмигнул ей. – «Персик». – И сказал: – Что было, то прошло.

– Вы думаете? – спросила она с надеждой в голосе.

– Я уверен. – Наполеонов поднялся. – Мне пора. До свиданья.

– До свиданья, – растерянно ответила несколько сбитая с толку Анастасия.

А следователь, покидая «Персиковую ветвь», не сомневался в непричастности к убийству Сафронковой хозяйки Дома моды.

⁂

Ближе к обеду Наполеонов наконец добрался до дома, в котором жила Нонна Потапова. Уютный дворик, засаженный тополями, берёзами, сиренью, напомнил следователю его собственный двор, в котором он жил с рождения. И может быть, поэтому, несмотря на красоту и большие удобства новостроек, сердце следователя лежало именно к таким старым дворикам. Порадовала его взгляд явно недавно обновлённая детская площадка с песочницей под грибком, качелями, маленькой каруселью, горкой и спортивными сооружениями для ребят постарше. Было здесь место и для игры в волейбол.

Зато лифта в доме не имелось, поэтому Наполеонов пешком легко поднялся на четвёртый этаж и позвонил в дверь, обитую красно-коричневым дерматином. Примерно через полминуты за дверью послышались поспешные шаги, и немолодой женский голос спросил:

– Кто там?

– Полиция, – ответил Наполеонов и приложил удостоверение к глазку, – старший следователь, Александр Романович Наполеонов.

К его удивлению снова послышались звуки шагов. Только на этот раз они удалялись от двери. Наполеонов уже хотел снова нажать на звонок. Но шаги раздались вновь в обратном направлении. «Не иначе как за очками ходила», – догадался следователь. И точно, дверь сначала приоткрылась на цепочку, женщина, показавшаяся в проёме, внимательно осмотрела Шуру и только тогда открыла дверь полностью. В её серых глазах, прячущихся за стёклами очков, он явственно прочитал: «Какой маленький» – и дополнил от себя: «И уже следователь». Наполеонов невольно улыбнулся.

– И что же нужно от нас полиции? – спросила женщина спокойным голосом.

– Мне бы поговорить с Нонной Потаповой.

– Нонны пока нет.

– А где она?

– Ещё не вернулась из университета. Но, если хотите, можете пока поговорить со мной.

– А вы кто Нонне?

– Я Нонне бабушка, Евдокия Ивановна Потапова.

– Очень приятно. Я буду рад побеседовать с вами, Евдокия Ивановна.