Любовь и смерть. Селфи - Наталья Андреева

– Положи его обратно!

Она посмотрела на Анфису и поразилась. Та улыбалась!

– Дорогая, поехали отсюда, – сказал господин Старков, не подходя к жене. Издалека сказал. Потом торопливо: – Заколачивайте и закапывайте.

Могильщики деловито принялись за дело. Адвокат нервно прижал к пиджаку черную папку. На свою клиентку Генрих Карлович смотрел с ужасом. Люба вдруг подумала, что завтра модный адвокат откажется вести дела госпожи Старковой. И никакие деньги не заставят его переменить решение.

– Протокол будем составлять? – хмуро спросил следователь.

– А чего тут составлять? – вздохнул участковый. – Баба свихнулась от жадности…

На обратном пути подруги, не сговариваясь, молчали.

– Что дальше-то? – со вздохом спросила, наконец, Люська.

– Дальше надо искать убийцу. Как оказалось, красный бриллиант Платона Большакова тут не причем. Все это время камень преспокойно лежал в руке у своего хозяина, и никто на реликвию не покушался. Убийца фотомодели (если это все же Ника Баринова) тоже не знал, к кому в могилу он залез. Просто услышал, что на местном, почти уже заброшенном кладбище недавно похоронили старика. Тому, кто убил молодую женщину, показалось, что лучшего места, чтобы спрятать ее труп, не найти. Но на несчастье преступника, на кладбище той ночью пришли две девчонки, делать селфи. Убийца напугал их до полусмерти, но этого ему показалось мало. Люся, нам по любому пора подключать Стаса. У него связи в полиции. Там до сих пор работают его друзья. Нам эту информацию никто не даст.

– Сами раскопаем.

Люба невольно поморщилась на «раскопаем». Перед глазами все еще стояла ликующая госпожа Старкова, держащая в руке кольцо. И мистическая кровь на этой руке, свет от красного бриллианта.

– Что именно раскопаем? – вздохнула Люба.

– Про эту Нику. Завтра же и займусь.

– Что до меня, то мне надо заняться Аленой Галкиной. Я обещала ее матери. Я, конечно, гляну в Инете. Вероника Баринова… Гм-м-м… Громкое имя. Материалов по ней должно быть много. Я их посмотрю.

– Вот и отлично! Мне до жути интересно, кто ж ее грохнул? Если из-за денег, то это прям ирония судьбы! Труп-то закопали в могиле, где лежал редчайший красный бриллиант! Интересно, а что теперь с ним будет? И с Дамировной?

– Мы все равно туда поедем. В коттеджный поселок. Там жила убитая неизвестным или неизвестными Ника, там же находится особняк Красильниковых. Ничто не мешает заехать к Иванычу.

– И то!

– Куда вы пропали? – нервно спросила Анастасия Петровна, когда Люба до нее дозвонилась. Так и хотелось спросить: а вы? Потом она вспомнила, что у дамы перед долгожданным отпуском много дел. Которые надо оставить в порядке, иначе по возвращению будут проблемы. Галкина своей работой дорожила.

– Мы разбирались с причиной, по которой убили Кристину, – как можно спокойнее сказала Люба.

– И как? Разобрались?

– С причиной да. Но убийца пока гуляет на свободе.

– Алене точно ничто не угрожает?

– Алене нет. Если только Кристина не поделилась с ней своим секретом.

– Я долго беседовала с дочерью. Пыталась донести до нее мысль, что эти секреты могут быть опасными для жизни. Но Алена поклялась мне, что никаких фоток с кладбища в глаза не видела. Кроме тех, что выложены в «Инстаграм». И с Кристиной они об этом не говорили. Ту ничего кроме лайков под этими селфи не интересовало.

– Странно. Может быть, она так и не поняла, что именно сняла той ночью?

– Не об этом сейчас речь, – начала раздражаться Анастасия Петровна. – Вы придумали, как помочь моей дочери? Как оторвать ее от этого селфи?

– Приезжайте ко мне, поговорим. Только одна, без Алены. Хорошо?

– Договорились, – сдержанно сказала Галкина.

«Права ли я? – мучилась Люба в ожидании Анастасии Петровны. – Может, лучше было бы попробовать гипноз? Или сеансы психотерапии? Пройдет месяц, другой, третий, и Алена уже не будет так трепетно относиться к своему увлечению. Если мадам Галкина заупрямится, я так и поступлю. А этот мой план, мягко скажем, непрофессиональный».

Она нервно стала перекладывать на столе бумаги. Телефонный звонок застал ее врасплох. «Самохвалов», – удивленно прочитала Люба на дисплее. И со вздохом сказала в трубку:

– Да, Стас. Я тебя слушаю.

– Привет. – Голос у него был кислым. Люба невольно посмотрела на часы. Без десяти семь. Вечер. Либо в Крыму теперь сильно другой часовой пояс, либо со Стасом что-то случилось. Он трезв, как стекло, и не валяется на пляже. Шума моря в телефоне не слышалось, зато на заднем плане работал телевизор. Люба так и спросила:

– Что-то случилось?

– Нет, с чего ты взяла? Случилось, блин! – не выдержал он. – У меня приступ как его там? Острого панкреатита! Во!

– Так ты тогда должен быть в больнице!

– Я там был. Вчера, весь день. Меня чуть наизнанку не вывернули! Ты не представляешь, через что я прошел, – зловещим шепотом сказал Стас. Как и большинство абсолютно здоровых от природы мужчин, он каждый чих принимал за симптом раковой опухоли и впадал в панику. Люба подумала, что у Стаса, скорее всего, просто заболел живот. Самохвалов дорвался до крымской шаурмы с чебуреками и объелся ими. Да еще и молодого вина перепил. А перепуганная Марина повезла супруга в больницу. Где настояла на обследовании.

– Тебе, небось, делали гастроскопию? Или УЗИ? – спросила Люба, изо всех сил пытаясь не рассмеяться.

– Я не знаю, что это было, но лучше бы я умер!

– А где Марина?

– На пляже. С друзьями. Потом они пойдут ужинать. А у меня нет сил на это смотреть, – тоскливо сказал Самохвалов. – Потому что мне прописали жесткую диету. Я не хочу давиться манной кашей в компании людей, которые лопают шашлыки, запивая их вином. Это средневековая пытка.

– И ты решил позвонить мне? – невольно улыбнулась Люба.

– А кому? Ты ж у нас врач!

– Я психотерапевт.

– Один хрен. Люба я хотел бы вернуться в Москву. Такой отдых не по мне.

Она вспомнила про чау-чау и сказала:

– Я бы тебе этого не советовала. Хотя… Раз у тебя теперь панкреатит… Небось оторвался по полной? Стас, тебе уже за сорок. И нельзя как прежде метать в себя все, что лежит на тарелках, без разбору.

– Когда у меня не было ипотеки, у меня не было и панкреатита, – с обидой сказал он.

«Я отмщена», – подумала Люба. Но ей тут же стало стыдно.

– Успокойся. Пей таблетки, которые тебе прописали, денек-другой посиди на диете, и все пройдет.

– И я опять смогу есть шашлыки? – спросил он с надеждой.

– Жирного и жареного я бы тебе не рекомендовала. И вообще: вернешься в Москву – пройди полное обследование. Хочешь, в нашем медицинском центре. Я тебя ко всем врачам запишу.