Империя Наполеона III - Андрей Смирнов

Размышляя над результатами голосования, Вилэн из Брюсселя констатировал существование во Франции так называемой умеренной партии, отстаивающей традиционные ценности, в частности частную собственность — как основу современной цивилизации. К числу «умеренных», помимо легитимистов и орлеанистов, он также причислял бонапартистов. Не без иронии он писал о легитимистах, которые совершенно не изменились в своих политических предпочтениях за 60 последних лет, прошедших с казни короля Луи XVI. «Орлеанисты более умны, — отмечал автор послания, — но среди них есть несколько амбициозных личностей, раздраженных и недисциплинированных. Бонапартисты, возможно, проявили себя слишком быстро. Легитимисты хотят победить любой ценой, неважно, каким способом вернуть 1814 год, возможно, по этой причине они захотят ускорить события. Вот что они замышляют: вместе с красными Франция начнет войну; начало войны, возможно, вызовет вторжение во Францию, и вследствие этого вторжения на трон будет возведен Генрих V. Существующий антагонизм между Законодательным собранием и исполнительной властью также отчасти имеет своей целью этот результат»{162}. С другой стороны, правительство совершило ошибку, приказав выкапывать «деревья свободы». «Выкапывание этих деревьев повлекло враждебные властям манифестации… Народ — как большой ребенок, ему нужны игрушки, оставьте ему видимость и отнимите реальность», — советовал Вилэн принцу.

Перед лицом левой угрозы лидеры правых на время сблизились с президентом; пораженные результатами выборов, они обращаются к принцу с предложением осуществить военный переворот, но, получив отрицательный ответ, были сильно обескуражены. Чтобы предотвратить развитие событий по неблагоприятному для правящей верхушки сценарию, Тьер предложил ограничить всеобщее избирательное право. С этой целью был подготовлен и принят закон от 31 мая 1851 года, по которому фактически устанавливался избирательный ценз и число избирателей с 9 600 000 было сокращено до 6 800 000 человек, причем права голоса лишились главным образом сезонные и сельскохозяйственные рабочие. Монархисты с Тьером во главе хотели не только перекрыть доступ социалистов в Законодательное собрание, но и создать благоприятные условия для победы на предстоящих в мае 1852 года президентских выборах своего кандидата. Как писал Маркс, «закон 31 мая 1850 г. был coup d’état буржуазии. Конституция требовала, для того чтобы выборы президента республики были признаны действительными, минимума в два миллиона голосов. В случае, если бы никто из кандидатов в президенты не получил этого минимума голосов, Национальному собранию предоставлялось право выбрать президентом одного из пяти кандидатов, получивших наибольшее число голосов. В то время, когда Учредительное собрание составляло этот закон, в избирательных списках числилось 10 миллионов избирателей. Следовательно, по смыслу закона, для признания президентских выборов действительными достаточно было пятой части всех пользующихся избирательным правом. Закон 31 мая вычеркнул из избирательных списков по меньшей мере 3 миллиона голосов, сократил число избирателей до 7 миллионов, но тем не менее оставил в силе законный минимум в 2 миллиона для президентских выборов. Таким образом, законный минимум с одной пятой повысился почти до одной трети всех избирательных голосов. Другими словами, этот закон сделал все, чтобы передать контрабандой президентские выборы из рук народа в руки Национального собрания. Итак, партия порядка, казалось, вдвойне укрепила свою власть избирательным законом 31 мая, передав выборы депутатов Национального собрания и выборы президента республики в руки консервативной части общества»{163}.

После принятия закона, ограничивавшего всеобщее избирательное право, Законодательное собрание, избрав постоянную комиссию из легитимистов и орлеанистов для надзора за президентом, объявило перерыв в заседаниях до ноября. В это время, в связи со смертью в изгнании Луи-Филиппа, между легитимистами и орлеанистами начались консультации по поводу выдвижения единого кандидата на приближающихся президентских выборах. К концу лета неудача слияния двух королевских дворов стала очевидной: если некоторые орлеанисты мечтали о принце Жуанвиле, то других вполне устраивал Луи-Наполеон как единственный кандидат от правых, способный сохранить в настоящий момент порядок. Что касается легитимистов, которые прежде всего хотели помешать реставрации Орлеанов, то они готовили возвращение «законного наследника престола» графа Шамборского. Как бы там ни было, монархисты не могли выступить единым фронтом против принца-президента, и он мог лавировать между двумя враждебными правыми, чтобы проводить свою политику. С горечью констатировал Луи-Наполеон во время приватной беседы с одним легитимистом: «Ваши друзья отдаляются от меня, г-н Ресэгье; поверьте мне, они заблуждаются. Только один я имею власть над страной, и только я могу дать правым популярность, которой у них нет… Образованные классы не понимают народ. Поэтому народ не понимает их, отсюда все наши несчастья»{164}.

Для принца была жизненно необходима поддержка народа в условиях жесткого прессинга со стороны роялистов. В то время как лидеры роялистов пытались примирить графа Шамбора с принцем Жуанвилем, чтобы сделать возможным слияние двух ветвей, президент дальновидно умножил свои поездки по Франции, в особенности по регионам, имеющим республиканскую репутацию, которые были ему в той или иной степени враждебны. Везде он старался установить нечто вроде связи между народом и властью. Визит в Лион вызывал опасения, так как этот город имел репутацию революционного, к тому же враждебного принцу-претенденту. Однако визит в Лион прошел с большим успехом, и, уезжая, принц основал несколько касс взаимопомощи по выплате пенсий рабочим. В частности, он отметил, что «когда умы взбудоражены идеями социального переворота, народу вменяют в вину гибельные идеи, которые якобы и порождают нищету»{165}. В конце августа он побывал в Эльзасе, где повторился успех в Лионе, а затем посетил Страсбург.

В сентябре президент наносит визиты в регионы на западе Франции, имевшие репутацию консервативных и роялистских. Там он приобретает имидж сторонника твердого порядка и процветания, интересуется жизнью сельских и городских коммун{166}. Турне по Франции имело шумный успех, поскольку Луи-Наполеон сумел убедить республиканцев, которые имели сильные позиции на западе страны, в том, что он является гарантом конституции; а в Нормандии — оплоте консерватизма — его считали защитником порядка. Но чтобы стать президентом во второй раз, необходимо было изменить конституцию, и слово «ревизия» стало лозунгом дня бонапартистов. Была начата петиционная кампания с требованием разрешить переизбрание президента на второй срок.

В самой столице Луи-Наполеон вел активную пропаганду бонапартизма в армейской среде: он посещал казармы, беседовал с офицерами и солдатами и, наконец, раздавал бесплатно вино и сосиски. Эта агитация имела успех, к тому же она сопровождалась кадровыми изменениями в войсках и гражданской администрации: на ключевые позиции в стране расставлялись сочувствующие идеям бонапартизма и лично Луи-Наполеону.