Презумпция невиновности - Ева Львова

– Быстро он со студентами общий язык нашел!

– Да я не об этом, – отмахнулся Борька. – Видишь, рядом с Мешковым смуглая девочка в синих джинсах? Это и есть Марина Королева.

– Обалдеть! – только и смогла выдохнуть я, рассматривая симпатичную брюнетку. – Интересно, что она тут делает?

– А это мы узнаем у музейного работника. Подойдем к нему после занятий и спросим про Королеву.

– Думаешь, скажет?

– Думаю, да.

– Так-так, – раздалось у меня над ухом. – Значит, красиво отдыхаем?

Я обернулась и увидела Митю.

– Опять ты с этим? – кивнул он на Бориса. – А мне сказала, что работаешь.

– А я и работаю. Борь, я поеду, ладно? – торопливо поднялась я из-за стола, опасаясь конфликта. – Ты сам поговори с Мешковым, а я прокачусь к матери Дины Муратовой. Мить, подкинешь меня в центр?

– У меня дела, я в журнале нужен, – сообщил любимый.

– А здесь что забыл? – осведомился Борька.

– Мимо проезжал, – с апломбом ответил Митя.

– Мить, не волнуйся, я скоро буду дома, – вкрадчиво проговорила я, опасаясь расстроить юного гения.

– Агаточка, если я тебе не нужен – ты так и скажи, – тоскливо затянул Рындин. – Скажи: Митя, иди лесом. И я пойду. Если хочешь, давай расстанемся. Вот прямо сейчас! Я поеду к себе и больше никогда не появлюсь на пороге твоей квартиры!

– Ну что ты такое говоришь! – обняла я Митю, не переставая поражаться его тонкой душевной организации. Как мало надо, чтобы выбить творческого человека из колеи! Митя – как обнаженный нерв, человек без кожи, любой раздражающий фактор рушит его мир и приводит к вселенской катастрофе.

– Ты точно не хочешь расстаться? – с надеждой посмотрел на меня фотохудожник.

– Точно не хочу, – горячо заверила его я.

– Ладно, поеду к Пещерскому, – вздохнул любимый, забираясь в видавший виды «Фольксваген Сирокко», на котором гонял по Москве.

– Слушай, Агат, что ты перед ним пресмыкаешься? – поинтересовался Устинович-младший, как только машина Мити скрылась из виду.

– Он чертовски талантлив, – мечтательно улыбнулась я.

– И на этом основании он может беспрепятственно тобой помыкать?

– Совершенно невозбранно, – кивнула я головой. – Гениям позволено все. Они же гении!

– Дурдом какой-то, – буркнул Джуниор. – Ладно, вернемся к нашим баранам. Ты как, уже в состоянии поделиться плодами своей части расследования или так и будешь пребывать под впечатлением от эпического наезда его гениального величества Мити Рындина?

Вместо ответа я вытащила из сумки смартфон, воткнула в гнездо разъем наушников, дождалась, когда кудрявый друг пристроит их в уши, и, победоносно улыбаясь, включила функцию воспроизведения аудиозаписи. Борька внимательно выслушал откровения клиента и растерянно посмотрел на меня.

– Вот это номер, – тихо протянул он, освобождаясь от проводков в ушах. – Ты выудила из Муратова признание в том, что год назад он убил Варвару Белоконь? В таком случае даю девяносто пять процентов, что твой клиент и есть убийца.

– Все может быть, – нехотя согласилась я.

– Тогда во имя чего нам тратить свое время и искать кого-то еще? – возмутился Борис.

– Поверь мне, Боречка, не все так просто, – покачала я головой. – Я видела глаза Руслана – это глаза жулика, шулера, альфонса, но – не убийцы.

– И что же альфонсу могло помешать убить нелюбимую супругу, которая целый год его шантажировала и не давала спокойно жить, если подзащитный не погнушался затравить обожаемую им Варвару хищными зверями?

– С Варварой вышло случайно, я, например, верю, что Муратов не хотел ее убивать. Он просто хотел ее попугать, но ситуация вышла из-под контроля. Считай, что это просто несчастный случай. В конце концов, существует же презумпция невиновности? Если я на сто процентов не уверена, что Дину убил именно Руслан, я буду отстаивать версию, что он этого не делал.

Устинович-младший забрал у меня из рук недоеденный пирожок, про который я уже забыла, сунул остатки себе в рот и, жуя, проговорил:

– А знаешь что, подруга? Я, пожалуй, не буду ввязываться в эту авантюру. У меня своих дел хватает. А ты можешь копать дальше, ведь ты у нас насквозь видишь, кто жулик, а кто убийца.

– Борь, ты что, из-за Мити обиделся? – догадалась я.

– Вот еще, – фыркнул кудрявый друг, вытирая салфеткой крошки с губ. – Просто реально работы много, некогда глупостями заниматься. Пока-пока, созвонимся.

Он вылез из-за стола и неторопливо направился к выходу из парка. Думаю, Борька ждал, что я его остановлю, но я не стала этого делать. Ну и пусть уходит, если хочет! Я и сама справлюсь с этим делом. Сейчас прогуляюсь до офиса и заберу машину, а потом вернусь, подкараулю Мешкова и предложу подвезти его до дома. А Джуниор мог бы выдумать предлог для отказа от расследования и получше. Работы у него много! Скажите, пожалуйста, какой трудоголик нашелся! Сам же сказал, что закончил дело Синицына и теперь ему нечего делать. Ладно, пусть пообижается, если ему так надо, я не буду мешать. Тем более что мне-то уж точно есть чем заняться!

* * *

Набрав номер секретариата иллюзариума, я осведомилась, во сколько закончатся занятия в «Магическом лицее», и, удостоверившись, что у меня в запасе есть целых полтора часа, пешком отправилась к офису. Погода стояла чудесная: легкий ветерок разогнал дневную жару, по небу ползли тучи, из которых с минуты на минуту собирался хлынуть дождь. Я очень надеялась, что при таких климатических условиях Мешков не откажется от моих услуг и позволит доставить себя к дому. И вот тут-то я и опрошу музейного работника.

Добравшись до офиса, я, что уж там скрывать, рассчитывала увидеть Бориса. Думала, что Устинович-младший после нашего разговора поехал прямиком сюда и теперь сидит за своим столом, маясь от безделья и раскладывая на компьютере пасьянс «Косынка», однако рабочее место приятеля пустовало. Из кухни доносился звон посуды: должно быть, Кира Ивановна готовила чай, и я решила заглянуть в кухню сразу же после того, как подпишу у шефа договор на оказание адвокатских услуг господину Муратову. Постучав в кабинет начальства, я, не дожидаясь ответа, потянула на себя дверь. Перед собой я держала бутылку французского коньяка, которую специально купила для Эда Георгиевича в благодарность за отзывчивость и чуткость. Что ни говорите, а не каждый адвокат, пусть даже преуспевающий, возьмется спонсировать молодые таланты. Начальник вскинул на меня удивленные глаза и кивнул головой, приглашая войти. Проскользнув в кабинет, я прошествовала к столу и водрузила свой дар перед Устиновичем-старшим.

– Агата Львовна, что это? – заинтересовался глава адвокатской конторы, разглядывая подарок.

– Это вам, Эд Георгиевич. От нас с Митей, – застенчиво улыбнулась я. – Скромная благодарность за ваше великодушие.