Испытание пламенем - Холли Лайл

— Мое заклинание обнаружит следы тайной магии красным свечением.

Джун Баг была следующей:

— Мое заклинание окружит предателей огненным кольцом.

— Но не смертельным, — вмешался Эрик.

— Ну, если ты настаиваешь…

— Настаиваю.

Джун Баг пожала плечами. Грейнджер хохотнул нервическим смешком.

— Мои действия сами себя проявят, если среди нас обнаружится виновный.

Эрик вновь добавил:

— Чтобы без летального исхода.

— Без.

— Ну и прекрасно, — кивнул Эрик. — Мое заклинание тоже проявится по ходу дела. Пошли.

И во второй раз за день они прошли ворота и оказались на поляне в Ории. На них тотчас набросился ветер, не удерживаемый на сей раз защитным полем. Холод пронизывал до костей. Сейчас они развернулись внутрь круга — небольшая кучка мужчин и женщин с одинаково мрачным выражением лиц. Вилли закрыл ворота. Нэнсин сотворила часы, Эрнест создал отводную трубу, по которой уйдет каждое контрольное заклинание.

Джун Баг произнесла первое заклинание:

— Ищи след, ищи нору, ищи ложь. Откройся!

Эрик внимательно следил, не вздрогнет ли кто, не опустит ли взгляда себе на ноги. Но на свои ноги первым делом взглянул каждый, и только потом на ноги товарищей. Эрик чуть не выругался. Разумеется, все они не могут быть предателями, просто такова человеческая натура: виновный должен посмотреть, не разоблачен ли он, а невиновный проверяет, не могут ли его ложно обвинить.

Но огонь не выделил никого из них.

Эрик взглянул на часы — заклинание шло своим чередом.

— Ты удовлетворена, Джун Баг? — спросил он.

— Одно позади, три впереди, — коротко ответила она.

— Теперь моя очередь, — заявил Вилли и закрыл глаза. Не успел Вилли и слова сказать, как Эрик ощутил первые толчки его заклинания. И единственным словом, которое он в конце концов произнес, было: — Откройся!

Эрик понятия не имел, в чем заключалось его заклинание. Он никогда не мог уловить контуры магии, которой владел создатель ворот. А если бы мог, думал Эрик, то умел бы видеть неощутимые силовые линии, которые пронизывают вселенные, связывают их; и тогда бы он сам был создателем ворот.

Заклинание Вилли обрело форму призрачного человека, который переходил от одного сентинела к другому, останавливался перед каждым, возлагал руку на лоб своей жертве и долго смотрел в глаза. Когда он подошел к Эрику и холодная, невесомая рука легла на его лоб, а кошмарные мертвые глаза заглянули в его собственные, волоски на руках и шее шерифа встали дыбом, во рту пересохло. Фантом заглянул прямо в его мозг… и пошел дальше, унося с собой навеянный им ужас.

Господи боже мой, подумал Эрик. И у Вилли есть темная сторона! Есть чему ужаснуться! Он обежал всех взглядом — никто не светился красным огнем.

Следующим был Грейнджер.

— На северо-запад нити летите, быстро летите, пальцев следы мне принесите! Откройся!

На сей раз Эрик успел уловить образ, который Грейнджер придал своему заклинанию. Красиво, ничего не скажешь. Стройная, умная борзая, а ее сопровождает громадная ищейка. Они отбегали, возвращались, кружили вокруг сентинелов с поразительной быстротой и экономностью движений. Именно Эрик способствовал переводу Грейнджера и Деборы с главного канадского поста в Онтарио. Тогда ему пришлось сломить немалое сопротивление тому, что тесный круг сентинелов Кэт-Крика, членство в котором в основном обеспечивалось наследственностью, вдруг откроется для чужаков и пришельцев. Однако он сумел научиться от них новым разнообразным подходам к магии, и со временем другие сентинелы их тоже приняли. Господи, только бы не оказалось, что он ввел в их круг предателя.

Эрик ощутил три теплые волны, возникшие от заклинания Грейнджера, но никаких видимых перемен в себе не заметил. Впрочем, и в других тоже. Когда минута Грейнджера подошла к концу, он облегченно улыбнулся.

— Все чисто.

Позади три теста. Остался только сам Эрик. Однако он не собирается отслеживать магию до ее творца. Его занимает нечто совсем иное. Он ищет вину.

Все параметры ясно сформулированы в его разуме. Он хочет, чтобы заклинание проверило всех сентинелов по очереди, выудило из их мыслей любую связь с рожденной в Рокингеме бедой и вынудило бы предателя признать вину перед лицом остальных сентинелов.

Плотно сжав в кулаке шерифскую звезду, он сосредоточился на своем намерении, очистил мысли от всего, кроме единственной цели этого заклинания, и четко проговорил:

— Вина, обнажись, откройся!

Вдруг вспыхнула крошечная звездочка, мерцающая бледно-зеленым светом, в котором заключалась магия Ории. Она подлетела к стоящей справа от Эрика Нэнсин Таббс и замерла над ее головой. Глаза ее широко распахнулись, на лице появился ужас, рот приоткрылся, она хрипло произнесла:

— Я виновна.

Эрик ощутил, как дрогнуло его сердце.

Но следующие ее слова оказались никак не связаны с заклинаниями, незаконной магией или предательством дела сентинелов. Вместо этого она сказала:

— Я спала с Дивером Дунканом через семь лет после того, как мы с Эрнестом поженились. Наш роман длился почти год. Мы встречались, когда я заезжала в магазин за запчастями, а Эрнест был на работе. Или когда Дивер заходил в магазин купить цветов для своей жены. У меня для него находились не только цветы.

Дивер сделался красным как рак, что явно не шло на пользу его гипертонии. Растопыренными пальцами он водил рукой по макушке, так что волосы его больше обычного напоминали серого паука, прикорнувшего на черепе.

Муж Нэнсин, Эрнест, наклонил голову и сжал огромные кулаки так, что побелели костяшки пальцев. Больше всего он сейчас походил на приготовившегося к атаке быка. Взгляд его грозил Диверу страшными карами.

Эрик задумался. Что-то не так. Его заклинание не может такого натворить. «Я сосредоточился на рикошетном прорыве, на Рокингеме, на смерти, которая сметет половину человечества, и сделал фокус заклинания как можно острее. Роман Нэнсин не имеет ко всему этому никакого отношения, даже отдаленного». Он заставил себя успокоиться, потом четко и жестко перенаправил его.

Звезда заклинания поднялась от головы Нэнсин, женщина содрогнулась. «Я провел настройку», — подумал Эрик, и магический свет снова двинулся вправо, к Грейнджеру. Но когда он застыл над его головой и Грейнджер произнес: «Я виновен», Эрик похолодел. Последующие слова Грейнджера лишь подтвердили его опасения.

— Когда я еще учился в колледже, — говорил Грейнджер, — то провел одну ночь с девушкой, которая потом заявила мне, что беременна и что ребенок от меня. Она хотела, чтобы я на ней женился, но вместо этого я дал ей денег на аборт. Позже я услышал, что она и правда была беременна и сохранила ребенка, но я никогда с ней больше не встречался и не знаю, так это или не так и мой ли это ребенок. — Лицо его посерело, а звездочка двинулась дальше.