Иешуа, сын человеческий - Геннадий Ананьев

Факельщики приблизились к помосту с гробом, жрецы запели величественный гимн, пара дюжих жрецов, подхватив старца, положили его в гроб, гимн зазвучал громче, словно волнами накатываясь на лежавшего старца, но вот глава Храма поднял руку, и гимн оборвался на полуслове.

На малое время во дворе Храма воцарилась тишина, затем Глава Храма начал читать со спокойной проникновенностью раскрытую книгу, и Иисус сразу же узнал «Махабхарату». Разговор бога Сурьи со своим сыном Карной.

Голос чтеца окреп, когда он дошел до ответа Карны отцу, который наставлял его быть благоразумным, чтобы избежать гибели:

«Для такого, как я, бесславна забота о жизни;

Смерть со славой — вот что прекрасно в этом мире!»

Все. Тишина. Глава Храма подходит к гробу, всматривается в лежащего в нем старца и возвещает громогласно:

— Он покинул наш бренный мир!

Закрыта крышка гроба. Гроб опущен в могилу. Каждый из жрецов бросает на гроб щепотку земли. Теперь дело за заступами.

Вот и ровный холмик над могилой. По взмаху руки Главы Храма жрецы затянули очередной гимн, одновременно вышагивая со двора. Свежая могила осталась лишь под присмотром двух жрецов.

Подошедший к Иисусу Глава Храма пояснил:

— Через три дня, за какие душа готового принять Великое Посвящение, получит, побывав в эфире, благословение Великого Творца, мы провозгласим вернувшегося к жизни брихаспати уважаемыми всеми белыми жрецами советником богов пантеона. С завтрашнего дня ты тоже начнешь тренировать свою душу и тело для смерти и воскресения через земляную могилу. Но главным твоим наставником станет тот, кто сегодня сделал последний шаг к Великому Посвящению, к званию брихаспати.

Что могло удивить и заинтересовать Иисуса в увиденном и услышанном? Еще наставники в Храме Озириса ему говорили, что человек, если натренирует волю, может по своему желанию заснуть летаргическим сном или вообще показаться умершим. При этом он даже перестает дышать, а сердце его замирает, но в нужный момент он сам, без посторонней помощи, пробуждает сердце, и жизнь его продолжается. Особенно это умение, как утверждали наставники, присуще народам юга Африки, народам Индии, Непала, Таиланда, Бирмы. Ему тогда еще захотелось овладеть этим искусством, но жрецы бога Озириса могли лишь указать путь обретения экстатического состояния духа. И ритуал смерти и воскресения в царском склепе прошел именно через экстаз. А здесь, как виделось, ему помогут сделать еще один шаг к полной власти над своим духом и телом, а стало быть, власти над духом и телом других.

Это его больше чем устраивало, и он охотно, наряду с чтением Вед, принялся за тренировки, какие проводил с ним специально выделенный наставник.

А через три дня белый жрец (у могилы они дежурили посменно) оповестил главу Храма:

— Наш брат подает знак.

С горящими факелами в руках и с пением торжественных ведических гимнов все жрецы заполнили внутренний двор. Могилу начали откапывать, однако не слишком спешно.

Когда же, наконец, гроб подняли, его крышку сдвинул сам старец и встал в полный рост. Крик восторга взметнулся ввысь, и, как бы сопровождая этот восторг, жрецы подняли руки с горящими факелами и принялись ими неистово размахивать. Затем, успокоившись по взмаху руки своего Главы, белые жрецы пали ниц, выказывая тем полную покорность новому Великому Посвященному, новому брихаспати, который отныне наделен правом возвести новый храм и стать его Главой.

— Тебя ждет такое же торжество, — посулил Иисусу глава раджагрихских белых жрецов.

После этого тренировки пошли успешнее, ибо ими стал руководить старец — Великий Посвященный, и вот уже Иисус мог на какое-то время отрешиться от жизни. Когда же он достиг такого совершенства, что мог бездыханно пролежать более двух суток, то начал ожидать, что вот-вот будет назначено время ритуала возведения его в очередную степень Великого Посвящения, в степень брихаспати.

Увы, вместо дня и часа испытания ему объявили иное:

— Ты пока не готов принять сан брихаспати. Тебе еще предстоит продолжить учебу и тренировки духа в Бенаресе.

Не решились белые жрецы Раджигрихского Храма исполнить волю брихаспати из Джаггернаута, не захотели брать грех на свою душу.

В пути Иисус, теперь уже более смело, продолжал свои проповеди о равноправии всех людей перед Богом, и это вызвало великое недовольство жрецов, однако и Бенарес не захотел взять на себя кощунственный грех — Иисуса спровадили дальше. Так и переходил он из одного священного города в другой, пророчествуя в пути.

Вот, наконец, объявлен день посвящения в брихаспати, но тут жрецы-слуги со своим к нему словом:

— Белые жрецы замышляют тебя убить за то, что ты проповедуешь против веры и общаешься с шудрами, подрывая тем самым вековые устои.

— Как они это сделают?

— Они, закопав в могилу, не откопают.

— Такой грех им никогда не простится.

— Верно. Но они тверды в своем решении. Бежать нужно сегодня же. Мы припасли еду на дорогу. За тобой, господин, слово. На долгое раздумье нет времени.

Преодолел Иисус сомнение в правдивости слов своих верных слуг и твердо ответил:

— Уходим.

— В Гималаи. В страну Гаутамидов. Где родился великий Будда-Сакия-Муни. Там поклоняются Единому — Браме. Там есть все корзины Типитаки: Виная-питака, Сутта-питака и Абхидамма-питака. Ты закончишь то, что не успел прочитать в Раджигрихе.

Этот путь жрецы-слуги избрали не во исполнение решения Собора Великих Посвященных, принятого в пещере Авраама, а по собственному разумению, не найдя иного выхода, чтобы уберечь Иисуса от смерти. Спустись они в долину Ганга или даже в долину Инда, белые жрецы свободно перехватят непослушного ученика. До Гималаев же их руки не дотянутся: там свое восприятие заповедей Рамы, и жрецы Брамы не солидарны с белыми жрецами.

Путь легок, когда ты уходишь от смерти и когда понимаешь, что погони за тобой нет. Видимо, белые жрецы посчитали достаточным то, что Иисус покинул их, и решили махнуть на него рукой: пусть проповедует где угодно и что угодно, лишь бы не поднимал волну в их тихом омуте.

В высокогорном монастыре встретили Иисуса доброжелательно. С охотой учили его языку пали, на каком были написаны Типитаки, чтобы сам он мог читать священные свитки — сутры. Иисус же, памятуя конфликт с белыми жрецами, который, в общем-то, не дал ему не только закончить изучение Вед, но даже притронуться к Типитакам, зарекся здесь проповедовать, хотя и видел заблуждение малочисленного высокогорного народа, который истово поклонялся Браме, считая его перевоплощением Великого Творца, а Будду считал избранником Всевышнего, частью его тела и духа. Но Иисус не восстал против этого, а жадно слушал и изучал сутры, тренируя одновременно тело и дух свой по методу, предложенному монахами, которые могли свободно спать на гвоздях, без всяких ожогов неспешно проходить через горящий костер, потеть при трескучем морозе, спать в легком одеянии на снегу. Они как бы просвечивали собеседника, улавливая его самые сокровенные мысли; они легко снимали самые страшные недуги лишь прикосновением руки или даже взглядом — все это было значительно выше того, чему он научился и натренировался у ессеев, у жрецов Храма Озириса.