Мы поднимаем выше стяги! - Иван Кузмичев

На ночь возле батарей вновь разместили две роты фузилеров, на опушки расположился эскадрон драгун, в случае вылазки врага у русских войск был весомый аргумент против хитрости коменданта города. Однако ночь прошла спокойно, видимо вчерашняя неудача сильно ударила по боеспособности города или просто комендант решил поберечь силы для отражения штурма.

…Три дня были похожи друг на друга как две капли воды. Та же безуспешная бомбардировка, плотное кольцо осады и огрызающиеся иногда гарнизонные орудия, чаще всего укладывающие свои снаряды в паре десятков саженей от батарей. Лишь однажды 6-фунтовая бомба умудрилась пролететь все расстояние до батареи и взорвалась рядом с палаткой майора Юркевича, как раз в тот момент, когда он собирался обедать. Один из осколков попал в железную тарелку майора, подкинув ее вверх, как раз в лицо командира артиллеристов. Шума было много, а проклятий еще больше, но вот успеха в бомбардировке ворот все-таки не наблюдалось.

Майские дня становились все жарче, появились первые гниды, летающие перед самым носом солдат, облепляющие по ночам беззащитные участки тела, высасывая кровь. Природа проснувшаяся ранней весной, сейчас расцветала пышным цветом. Но на всю лирику, видимую даже невооруженным глазом у генерал-майора не было времени, дней становилось все меньше и меньше, и отправлять к Выборгу требуется как можно раньше, предварительно взяв этот чертов Кексгольм!

Вызвав к себе своего заместителя полковника Ларина, Третьяк приказал готовить осадные лестницы, материал для которых уже был давно собран и теперь распиленные куски молодых стволов березок лежали ровными штабелями под навесом из еловых лап внутри лагеря. Бомбардировка по-прежнему не приносила результата, лишь однажды какой-то удачный снаряд угодил в городе в какой-то из домов, где держали часть запасов пороха, больно знатно громыхнуло тогда, да и дыму было много, черного, чуть ли не масляного. А больше ничем примечательным артиллерийские расчеты майора Юркевича похвастаться не могли.

Наконец все приготовления были сделаны, ранним утром войска выстроились в две линии. В первой стояли два полка: Троицкий солдатский и Тверской солдатский, позади них на расстоянии в полсотни саженей замерла вторая линия: Ярославский солдатский и Псковский солдатский. Чуть в отдалении от второй линии с двух сторон стояли в походной формации два драгунских полка: Троицкий драгунский и Сибирский драгунский. Они по команде должны были поддержать штурм, забросав небольшой ров перед стенами фашинами.

-Давай Борис, как только барабаны заиграют еще разок стрельни по воротам окаянным, все же польза будет, а потом уже и за стены бомбы метай, пусть швед порадуется, да людишек на пожары отсылает. Нашим молодцам сподручней будет, коли защитничков на стенах меньше будет,– прежде чем отдать приказ: «На штурм!», генерал-майор дал команду майору Юркевичу.

-Будет исполнено, господин генерал-майор,– слегка кивнул Борис и ушел к батареям, поверять орудия, рядом с которыми стояли приготовившиеся к бомбометанию артиллеристы.

Дав отмашку подполковнику Балабанову, командиру Ярославского солдатского полка, чьи воины стояли в первых рядах, командующий войсками замер верхом на своем гнедом жеребце, бегло осматривая стены Кексгольма в подзорную трубу.

Первую версту, пока не рассеялся туман воинам предстояло идти, выстроившись в четыре колонны, чередуясь в рядах с теми кто несет фашины и осадные лестницы и теми кто идет с небольшими мешочками пороха. Все же пускать все на самотек генерал-майор не хотел и вместе с командирами полков решил во время штурма заложить под одну из старых кладок на западном углу крепости мину. Сможет ли она после взрыва создать брешь в стене, никто не знал, но попробовать все же было необходимо.

Первые две сотни саженей воины прошли, как и было задумано в тишине, под прикрытием плотного одеяла тумана, однако дальше на стенах почуяв что-то не то зажгли огни, подул ветер и разогнал часть тумана. Сразу же стали видны прикрепленные к фузеям штыки, осадные лестницы, невдалеке показалась едущая шагом колонна драгун, которые, почувствовав, что прикрытие пропало, настегивая коней бросились вперед, спеша закидать ров в тех местах, которые указали им командиры.

Загрохотала барабанная дробь, упорядочивая движение пехотинцев, подстроившихся под мерное громыхание, чуть ли не бегом бросившихся на приступ. Спустя минуту над головами воинов в зеленых мундирах посвистело шесть жужжащих зарядов.

-К воротам, живо!– закричал во всю мощь легких подполковник Балабанов, первым заметивший небольшую щель в покосившихся створах, вокруг которых кружилось облако каменной пыли, а за воротами стонали раненые.

Солдаты не надо было упрашивать дважды, часть бросилась к воротам, часть наоборот быстро приставляли лестницы к стене и карабкались наверх. Захват важных позиций на стене даже после образования бреши в стене является приоритетной задачей.

Не удержались от атаки и первые эскадроны драгун, неистово орущих незыблемое, вечное «Ура!», вот только места у ворот оказалось слишком мало. Да и шведы быстро опомнились, залпы мушкетеров выкашивали лезущих вперед фузилеров, мутные ручейки алой крови полились по потрескавшимся камням в сторону рва, атака русских войск захлебнулась…

Но стоило первым фузилерам взобраться на стену, как в скоротечной схватке весь поверх рядом с воротами оказался в руках штурмующих войск, выстрелы с десятка саженей собирали богатую жатву, фузилеры разряжали свое оружие в выстроившуюся колонну шведских мушкетеров. Кто-то из пехотинцев запалил ручную гранату,… шипящая чушка упала под ноги первой линии шведов, почти сразу же взорвавшись. Трое шведов отлетели в сторону, повалив десяток солдат в середке, давая тем самым столь необходимые мгновения русским воинам пробирающимся сквозь узкую щель покосившихся ворот. Не долго думая солдаты направляли фузеи на врага и нажимали на курок совершенно не целясь. За какие-то пять минут возле входа не осталось ни одного шведа, по улочкам Кексгольма понеслись сотни драгун, вырезая всех встретившихся на своем пути, следом за ними маршировали фузилеры, мерно печатая шаг, каждый раз замирая на перекрестках улочек, возле дверей особо приглянувшихся домов. Удар приклада и дверь влетает внутрь, испуганные жители падают на пол или забиваются в угол моля о пощаде, которую не всегда получают. Стоит кому-нибудь из солдат увидеть оружие в руках противника и не важно кто перед ним – смерть несчастных неминуема. Но так было только в первые часы штурма, по мере того как улицы города очищались от шведских войск, порядок восстанавливался, появились первые патрули, не дающие солдатам всласть мародерствовать.

Пришлось слишком рьяных нарушителей прямого грабежа заколоть прямо на месте преступления. Правда и сохранять имущество захваченного города для горожан царским войскам было не с руки, да и приказ о переселении половины жителей яснее ясного говорил, что имущества у переселенцев должно быть минимальным «дабы усерднее постигали совместное житиё в добром соседстве с российским народом».

Однако священное право войны никто не отменял – первые трофеи оставались трофеями солдат. Запрещался грабеж тех домов, которые находились на очищенных от шведов улицах. Солдатам разрешалось брать любые вещи с мертвых вражеских тел, за исключением оружия и грамот. Между тем под патронажем особо проверенных рот из захваченных домов вытаскивались особо ценные вещи, все что могло быть ценным и легко движимым. То есть дорогая мебель так и осталась стоять на месте, ну или почти осталась, ценные изделия генерал приказал доставить в резиденцию коменданта, где уже стояли десятка два реквизированных у горожан пустых телег. Куда денутся найденные ценности, генерал-майор не знал, хотя догадывался, что почти все окажется в Воинском ведомстве, созданном совсем недавно. Конечно не все вещи дойдут до ведомства, дай бог чтобы половина оказалась там, но все же что-то да доберется до складов ведомства, которое должно заниматься нуждами армии и ее обеспечением. Принцип самоокупаемости войны давно слился с таким понятием как грабеж мирного населения противника. Вот только право победителя никто не отменял, так что кто недоволен своим положением, пускай становится гражданином Русского царства, ведь собственных людей Его Величество не грабит!