Среди самцов - Фиона Уокер

Закончив составлять план действий, она посмотрела на часы. Было полседьмого утра, и на улице все еще царила непроглядная темень. Ехать в «РО» и начинать обзванивать знакомых и деловых партнеров было еще слишком рано.

Она направилась на кухню, открыла холодильник, достала пластиковую бутылку с минеральной водой без газа и, припав к горлышку, выпила ее всю без остатка. Швырнув пустую бутылку в никелированное мусорное ведро, она стащила с себя ночную рубашку и, совершенно обнаженная, прошла к тренажерам. Только через час, не раньше, когда она закончила курс упражнений и основательно взмокла, ей пришло в голову, что задернуть шторы она позабыла, вследствие чего все ее манипуляции отлично просматривались из многоквартирного дома напротив.

— Вот черт! — Она торопливо слезла с тренажера, натянула халат и побежала в ванную.

Выйдя из ванной, Одетта поняла, что ни тренажеры, ни холодный душ стопроцентного избавления от страсти ей отнюдь не гарантируют.

Сидя на заднем сиденье в «Мерседесе» Алекса Хопкинсона, который катил в Западный Суссекс, Калум просматривал газеты, уделяя повышенное внимание материалам о приемах в «Клинике» и «РО». Почти все газеты поместили фотографии шестидесятилетней Сид Френсис и престарелого рок-певца, с которым она пела дуэтом. В тексте же говорилось о переезде гостей из «Клиники» в «РО» и о том, что организатором этого грандиозного действа был он, Калум. Как Калум и ожидал, об Одетте Филдинг и ее роли в организации праздника было упомянуто лишь мельком.

Он позвонил по встроенному телефону Флориану Этуалю и договорился с ним о встрече в «Офис Блоке», после чего стал смотреть на пролетавший за окном автомобиля сельский пейзаж. Хотя была зима, и поля занесло снегом, Калум решил, что мать Природа даже в своем скромном зимнем обличье достаточно соблазнительна, чтобы привлечь к себе сердца горожан.

Джимми Сильвиан, сидевший на переднем сиденье рядом с Алексом, спал сном праведника, а потому превозносить до небес, успех вчерашнего приема в «РО» был более не в состоянии. Правда, перед тем как отдаться объятиям Морфея, он сказал буквально следующее:

— Жаль все-таки, что мне не удалось пообщаться с той роскошной брюнеткой в желтом платье. Слишком рано она ушла.

— Жалеть нечего. Во-первых, она шлюха, а во-вторых — баба совершенно чокнутая и к тому же наркоманка. Видел, как она оформила зальчик? Сплошные распятия, кресты и статуи святых. Жуть. У нее даже метрдотель был в наряде епископа. Да она просто помешана на католицизме. И на кокаине.

— Ну и дела! Какого черта в таком случае ты вложил деньги в ее заведение?

— Как все шизофреники, она обладает даром убеждения. И очень энергичная. Может организовать бизнес, что называется, с нуля. Но поддерживать его на плаву ей не под силу. Так что я намереваюсь отстранить ее от дел — избавить, так сказать, от соблазна руководить всем и вся. Ради общего блага — в том числе ее собственного. Только надо сделать это осторожно — чтобы она не впала в глубокую депрессию, что опять же свойственно всем шизофреникам и наркоманам. Я-то поначалу думал, что она справится, но шизофреники — спринтеры, а не марафонцы, и с этим ничего не поделаешь…

Когда Джимми начал клевать носом и под конец заснул, Калум почувствовал немалое облегчение. Все-таки Джимми был проницательным человеком и надуть его было трудно. Надо сказать, временами Калум испытывал в его присутствии комплекс неполноценности — и не только потому, что тот был огромен, как гора. Джимми доказал, чего стоят его мозги, в джунглях Южной Африки, когда от одного его слова, как это не раз бывало, зависела жизнь охотника.

— Ох! — взвизгнула Феба, когда ей под мышку впилась очередная булавка.

— Извини, дорогая. Хочешь быть красивой, терпи, — пробормотала сквозь зубы портниха Саскии. Говорить ей было трудно, поскольку во рту у нее было полно булавок.

«Если она еще раз меня уколет, — мстительно подумала Феба, разглядывая свое отражение в зеркале, — я ей так дам, что мало не покажется. Ишь, моду взяла колоть — садистка!» Персиковый цвет ей не шел, и в этом не могло быть никаких сомнений. Персиковое платье зрительно делало ее фигуру более приземистой, придавало бесцветным в общем волосам какой-то серый, чуть ли не мышиный оттенок, а ее сметанно-белой коже нездоровую бледность.

— По-моему, смотрится отлично, — сказала портниха.

«Еще бы ей не нравилось, — со злобой подумала Феба. — Сама ведь это уродство состряпала».

— Извините за опоздание! — воскликнула Саския, входя в ателье и на ходу стаскивая с себя пальто. — Ну, как тебе платье — нравится?

— Миленькое. — Феба неопределенно пожала плечами и спросила: — Что тебя задержало?

— Ленч, — односложно ответила Саския, а потом, присев на диван, развила свою мысль: — Народу было столько, что пришлось запускать в две смены. Всего накрыли более девяноста столов. Я просто с ног валюсь от усталости.

— Но это же здорово.

— Не здорово, когда у тебя под началом всего пять официанток, а ни метра, ни его помощника нет.

— Бедняжка. — Феба напустила на лицо сочувствующее выражение. — Значит, Шиздетты тоже не было?

— Не называй ее так. Она очень милая женщина, и ты бы сама в этом убедилась, будь у тебя шанс познакомиться с ней поближе. — Саския взяла с дивана головной убор в виде тиары, приложила его к волосам, после чего посмотрела на себя в зеркало. — Между прочим, Одетта была в ресторане и работала вдвое больше, чем я. Она удивительная. Я думала, что после вчерашнего она до обеда будет отлеживаться, но она явилась на работу одной из первых и сразу же включилась в уборку. Посмотри, что она мне подарила. — С этими словами Саския вытащила из сумки маленькую, обтянутую сафьяном коробочку и открыла ее. Там в бархатном гнездышке лежал крестик на цепочке от Тиффани. — Я буду носить его с выходным костюмом.

— Вау! — воскликнула Феба. — Милая вещица.

Саския кивнула.

— И дорогая. Одетта — щедрая душа. А если учесть, что она вложила в дело все свои деньги до последнего пенни — щедрая просто до мотовства. Я думала, у нее состояние, но Стэн мне сказал, что ради «РО» она заложила даже собственную квартиру.

— Не сомневаюсь, что «РО» принесет ей то самое состояние, о котором ты упомянула.

Саския пожала плечами:

— Трудно сказать. В любом случае, если Одетта и разбогатеет, то не сразу. Даже при условии, что публика будет к нам ломиться так, как сегодня, пройдет несколько месяцев, прежде чем мы рассчитаемся с долгами. Чтобы закрепить успех, нам нужны не скучающие пижоны, заглянувшие к нам из любопытства, а постоянная, устойчивая клиентура, которая согласится приобрести членские билеты.

— Не сомневаюсь, что клуб с кабаре на втором этаже привлечет самую солидную клиентуру.

— Привлечет. Если будут хорошие исполнители и приличная программа, — кивнула Саския. — Ну а пока придется рассчитывать на разовых клиентов и любопытствующих снобов. И так до самого Рождества и Нового года. При этом доходы нам будут приносить только бар и ресторан.