Куда ведет сердце - Стефани Лоуренс

В этот момент Стоукс грубо толкнул ее локтем в бок и, не оглядываясь, пробурчал:

– Тебе лучше заняться делом, если хочешь успеть что-то пожевать.

Гризельда мгновенно сообразила, что он советует ей прекратить расспросы, и, снова обернувшись к дядюшке Чарли, с сожалением улыбнулась:

– Я, пожалуй, в самом деле поем, иначе мне ничего не оставят.

Мужчины понимающе улыбнулись и закивали. Все еще улыбаясь, Гризельда повернулась к компаньонам:

– Что же, интересно было узнать новости.

– Ешь! – велел Стоукс, подвигая к ней тарелку с мидиями и рубцом.

Он был так напряжен, что даже Гризельда заметила это и удивилась. В чем дело? Чем он расстроен?

Мысленно пожав плечами, она потянулась к мидии, ловко открыла раковину ложкой и опрокинула в рот сочное содержимое.

А пальцы Пенелопы оказались недостаточно сильны, чтобы держать раковину и одновременно вставить ложку между створками.

Приходилось принимать еду из рук Барнаби. При этом и он, и Стоукс откровенно веселились. Конечно, не смеялись вслух, но она видела, как весело блестят их глаза. Мужчины! Что поделать?!

Протянув руку, она терпеливо ждала, пока Барнаби положит на ладонь очередную открытую раковину. Потом приходилось сосредоточиться, чтобы не пролить на себя сок и благополучно донести моллюска до рта.

Эль она только пригубила: на ее вкус, он был слишком горьким. А вот Барнаби и Стоукс с удовольствием опустошили кувшин.

Гризельда быстро расправилась со своей долей моллюсков и рубца. Салфеток не было. Пенелопа заметила, что остальные вытирают рты рукавами, и, вытянув манжету блузки, последовала их примеру.

– Одна капелька осталась, – заметил Барнаби и, прежде чем Пенелопа успела спросить, где именно, поднял руку и провел большим пальцем по уголку ее губ.

Трепет, прошедший по телу, шокировал ее. Если бы она в этот момент стояла, наверное, упала бы на колени.

Потом его ресницы опустились. Он улыбнулся, откинулся на спинку стула и знаком велел ей встать. Она с трудом поднялась, часто моргая, пытаясь прийти в себя, потому что перед глазами все плыло.

Стоукс и Гризельда, которая перед этим оглянулась и помахала дядюшке Чарли и его приятелям, вышли из-за стола и зашагали по улице. Барнаби, обняв Пенелопу за талию, так что его ладонь жгла сквозь платье, повел ее следом.

Они прогулялись по рынку на Брик-лейн. В отличие от оживленных торговцев на Петтикоут-лейн, предлагавших различные товары из тканей и кожи, здешние хозяева лотков, подозрительные хитроглазые типы, предпочитали скрывать товары под прилавком и продавали в основном украшения, драгоценности, старую мебель и безделушки. Многие столы, расставленные на тротуаре, служили только для того, чтобы заманить покупателей в полутемные лачуги. Пенелопа из любопытства вошла в одну и увидела, что она до потолка загромождена пыльной поломанной мебелью, не выдерживающей никакой критики при свете дня.

Владелец, заметив девушку, поспешил навстречу с угодливой улыбкой. Но Барнаби насупился, схватил ее за руку и потащил прочь.

Как оказалось, повезло Гризельде. Она узнала, что Джо Ганнон ведет свой бизнес в здании на Спитл-стрит и, очевидно, избрал ремесло старьевщика. Об остальных на рынке не знали: хотя молодые люди сделали что могли, а Гризельда то и дело задавала вопросы, никто ничего не мог сказать об остальных пятерых преступниках из списка Стоукса.

День клонился к вечеру, когда все они вновь собрались на другом конце Брик-лейн.

– Мы узнали здесь все, что могли, – объявил Стоукс Барнаби и, кивнув в сторону, добавил: – Спитл-стрит недалеко отсюда. Пожалуй, проверю, живет ли Джо Ганнон по тому адресу, что нам дали. А вдруг он переехал? Пойду посмотрю.

– Я с вами. Посмотрим, а вдруг это лавка? Тогда мы войдем и осмотримся, – предложила Гризельда, смело встретив взгляд Стоукса.

– И я тоже пойду, – объявила Пенелопа. – Если существуют какие-то шансы узнать, где пропавшие мальчики, я должна при этом присутствовать.

Смотрела она не на Стоукса, а на Барнаби. Тот неодобрительно хмурился. И хотя его так и подмывало возразить, упрямо молчал, зная, что все бесполезно.

– Мы все пойдем, – коротко бросил он.

Они свернули с Брик-лейн на узкие улочки, больше похожие на проходы между домами, верхние этажи которых почти упирались друг в друга. Добравшись до Спитл-стрит, Стоукс и Гризельда рука об руку пошли вперед. За ними следовал Барнаби, обнимавший Пенелопу за плечи.

Вскоре они увидели старый деревянный дом, сколоченный из узких, поблекших от времени досок. Окна были закрыты ставнями. Здание было двухэтажным, с высоким чердаком, но без подвала. Сбоку проходил грязный переулок. Нигде не было видно вывески, но дверь стояла полуоткрытой.

Они прошли мимо, но Стоукс о чем-то потолковал с Гризельдой и, дождавшись Барнаби и Пенелопу, сказал:

– Мы пойдем туда. А вы подождите здесь, на случай если придется действовать быстро.

Барнаби кивнул и привалился к стене, увлекая Пенелопу за собой и по-прежнему сжимая ее талию. Та закатила глаза, но воздержалась от комментариев.

Стоукс и Гризельда исчезли в доме.

Время шло. Пенелопа нервно переступила с ноги на ногу, при этом коснулась бедра Барнаби своим и тут же залилась краской, не говоря уж о волне жара, охватившей ее. Правда, она немедленно и строго выругала себя и свои неуправляемые эмоции.

Они стояли прямо напротив переулка, проходившего вдоль боковой стены здания. Оглядев эту стену, Пенелопа заметила какую-то неровность.

– Боковая дверь! – воскликнула она; То ли ей удалось удивить Барнаби, то ли просто вырваться, но его рука соскользнула с ее талии. Воспользовавшись этим, она углубилась в переулок. Барнаби с проклятиями последовал за ней. Но в переулке никого не оказалось, так что никакая опасность ей не грозила. Поэтому, догнав Пенелопу, Барнаби не попытался снова к ней прикоснуться.

Приблизившись к боковой двери, она замедлила шаг. Интересно, ведет ли эта дверь в лавку или сразу в жилые помещения?

Когда дверь, скрипнув, приоткрылась, девушка насторожилась. Из дома змеей выскользнул человек и стал закрывать за собой дверь.

– Мистер Ганнон?

Незнакомец подскочил, выругался и, развернувшись, прижался к стене.

– Насколько я поняла, вы мистер Джо Ганнон? – хмуро осведомилась Пенелопа. – А если это так, у нас есть к вам несколько вопросов.

Ганнон, медленно краснея, тупо уставился на нее, но тут его взгляд внезапно упал на подошедшего Барнаби. Очевидно, не зная, что и подумать, он с подозрением осведомился:

– И кто меня допрашивает?

– Столичная полиция, – не колеблясь, ответила Пенелопа.