Злая сказка - Антон Соловьев

— Как дела?

— Лучше не придумаешь! Она -та самая. Все отлично! Получила мое послание и встречала торжественным ужином. Спасибо тебе и Шаграю!

— Да ерунда! Ерунда — в смысле моих действий. Как говорят в Штатах, я рад тебе помочь, если мне это не стоит ни цента.

— Ну вот. Что ж ты так?

— Шучу.

— А... Я, кстати, кое-что про тебя рассказал. Она тебя знает. Хочет пообщаться.

— Ну, у меня и так хлопот хватает. А вместе заходите.

— Зайдем. Дело в том, что она хотела от меня движения, подвига, как в старые времена. Вот он, мой маленький подвиг. Я разыскал самого Посланника.

— Ладно. Я рад за тебя, Виталий. Сейчас Шаграю позвоню. Скажу, что все о'кей.

— Лады. Передавай привет. А мы к тебе в гости. Я не представляешь как рад: она тоже Светлая.

Ого! — подумал Олег. Не так уж много из Первых выбрали путь смертных. Потом — этот город, этот мир. Все говорит о том, что близится Битва, и не я один это чувствую.

После того как Олег пожелал всяческих семейных благ Виталию, он набрал номер Тома. Ответили сразу.

— Вы Том Вилсон? — спросил Олег по-английски.

Дождавшись утвердительного ответа, он сразу перешел на язык Первых. Том был в восторге. Видать, тоже давненько не общался на своем родном языке. В первую очередь Олег поблагодарил за книгу с автографом, а потом упорно отнекивался, почему до сих пор не выпустил свою, ведь даже в жанре фэнтези, как утверждал Шаграй, это была бы неплохая книга. Вспомнили завоевание Америки, общих знакомых, чьи кости истлели много десятилетий назад. Потом Олег рассказал про встречу с Виталием и удачную концовку хотя бы этой истории в череде сплошных конфликтов и войн. Как же все-таки хорошо, что есть общий язык! В Москву!

Том не собирался. Олег напомнил ему как равному, что скоро будет Битва. Том сказал, что после Битвы, мол, и увидимся. Были у него наверняка и другие дела. Тем более Битву каждый Первый мог смотреть из любого мира. Еще Олег сказал, что давно простил своего старого друга и что женщина не стоит настоящей мужской дружбы. Том сказал, что Олег облегчил его совесть. На что Олег заметил, что совести у Первых нет и не было, как и души. Том рассмеялся. После этого они прекратили разговор.

Времени до ближайшего важного мероприятия было полно. Олег был рад, что хоть кому-то помог. Перебросить из одного мира в другой в пределах миров Первых могла только Дорога, здесь же, во вторичных мирах, — исключительно воля самих бессмертных. Они сами выбирали миры, а потом нередко расстраивались по поводу того, что их мечты не совпадали с реальностью. Но Олег вряд ли мог им помочь, поскольку сам путешествовал по вторичным мирам лишь по воле Дай-мэ-рака, то есть Творца, бесконечно перерождаясь в телах смертных. Он выполнял миссию, которая вот-вот должна завершиться.

Олег снова улегся с книжкой на диван и за чтением провел все оставшееся до встречи время.

К школе, где Олег когда-то учился, он явился за двадцать минут до встречи, остановился на возвышении, перед спуском к воротам школы, и раскурил трубку, осматривая пришедших. Надо же — чем моложе, тем пьянее. Промелькнул и его наблюдатель. Скорее всего, тоже учился здесь. Мир слишком тесен, а наблюдателей выбирают и по территориальному признаку.

Прошло минут десять, поток людей увеличился. Олег спустился вниз, прошел сквозь радостно возбужденную толпу и проник в холл школы. Поскольку других идей не было, он направился к кабинету своей классной.

Там уже собралось довольно много народу. Поскольку его выпуск был далеко не первым, из своих он вычислил лишь кружок из десяти человек. Подошел, обменялся рукопожатиями и поцелуями в щеку со стороны девушек.

— Олежек, ты так изменился! Длинные волосы... Ты ведь был таким правильным. Где работаешь? — засыпала его вопросами одна из одноклассниц.

— Работаю на фирме. По образованию экономист.

— Здорово, а я бухгалтер.

— Коллеги. — Олег криво улыбнулся.

— Вообще здорово, что из нашего выпуска кто-то пришел! — сказал один из бывших одноклассников. Олег тут же его вспомнил.

— Да. Мы тогда неплохо в баскетбол «бэшек» обыграли.

— О да! — обрадовался одноклассник.

— Ладно, я хочу пройтись по школе. Потом встретимся.

Олег поднялся на второй этаж, прошел мимо кабинетов английского языка, информатики и биологии. Заглянул в каждый, немного побеседовал с постаревшими учителями. Кабинет химии миновал с опаской, а дверь в кабинет русского языка привела его в полнейший ступор. Он помнил (правда, это была память его спящего, когда еще он не ощущал себя как Шай-Ама) сочинение на тему «Мой друг», и вдруг полкласса пишет про него, сочинение, более подходящее к теме «Мой враг». Олег никогда не винил людей, поскольку знал: люди, особенно дети, очень часто чувствуют чужого, не человека. Он не винил их за синяки, за оскорбления и порванную когда-то любимую книжку. Люди жестоки, дети жестоки вдвойне.

Когда-то он сумел отстоять свое место в маленькой детской жизни. В то время как мальчишки дрались каждый день ради развлечения, его просто травили. И когда он, чисто интуитивно вспоминая в спящем состоянии Шайтэ, сказал одному из тех, кто над ним издевался: «Еще шаг, и я правда сверну тебе шею!» — его стали уважать. Уважать, бояться и по-прежнему ненавидеть. Даже девочки, которых он не дергал за косы, а всегда пропускал вперед после перемены, писали: «Я боюсь его, потому что он ведет себя не как все. Если он не дергает меня за косу и не обзывается, значит от него можно ждать чего-то совсем жуткого». Как хорошо, что истинное сознание Олега спало, когда за сочинения на тему «Мой друг» ставили пять и читали их вслух, чтобы Олег «исправился».

Он не винил за это людей. В особенности детей. Хотя на войне ему и приходилось убивать совсем мальчишек. Он винил ту учительницу, которая ставила пять не за сами сочинения, а за отраженный на бумаге страх детей перед неведомым. Как хорошо, что в детском возрасте все перевоплощающиеся спят. Ведь Первый может убивать взглядом. Не всегда сразу. Но у человека вдруг обнаруживается рак или что-то похуже. Посланник же может вообще проклясть весь род, а это еще страшнее. Или предсказать судьбу, а это уже шаг к самоубийству. Посланник может все, но при этом остается человеком и бессмертным. Он будет драться за всех, даже за тех, кто его унижал, когда он спал. За тех, кто посылал его матом в метро, за тех, кто из страха боялся его дружбы, которой он так желал. Посланник будет драться за всех. А ставкой будет его сущность, то, что люди называют душой.

Олег поднялся на третий этаж. Зашел к любимой физичке. Физику, если честно признаться, он знал на тройку. Но учительница была замечательная. «Ты слишком часто задаешь вопрос: „Почему именно так?“ Я не знаю, как и Ньютон, — просто так было всегда. Может быть, Бог знает? Ты умный мальчик, но физика не для тебя. Я не испорчу тебе аттестат, ведь ты просто уважаешь мой предмет. Этого достаточно». Галина Александровна почти не постарела и все так же улыбалась. Олег зашел и улыбнулся в ответ.