Метод отстрела - Кирилл Казанцев

– Присмотрись, – попросил Максим. – Сейчас ближе к одиннадцати…

Василий вгляделся… Аж до ломоты под веками. И точно – в указанном Максимом направлении есть какое-то движение! Да и ночь не такая уж угольно-черная. Тарахтит потихонечку дизель, вырабатывает электроэнергию… А заодно заглушает голоса и крадущиеся шаги выходящей на исходный рубеж штурмовой группы.

Уличные фонари, конечно, не горят, но некоторые из окон освещены. Эти окна служат ориентирами. Да и в тусклом свете одного из них Скопцов сумел разглядеть медленно перемещающегося вдоль улицы постового. Именно постового – если верить ныне покойному «стремительному эстонскому парню», к вопросам организации караульной службы Бобошеров относился более чем серьезно. И однажды лично пристрелил уснувшего на посту бандита. После этого случая сбоев в охране резиденции больше не было.

– Присмотри! – Василий, не поднимаясь на ноги, крутанулся на месте и ужом выскользнул из «разгрузки». Поверх жилета лег «АКС». А Скопцов, взяв в зубы нож, по-пластунски скользнул в темноту.

…Багров, неслышно ступая, подбирался к пулеметному гнезду. Или дзоту – уж кому как нравится. Несколько мешков с песком были выложены в круг на плоской крыше крайнего по улице дома. Пулемет – то ли «ПК», то ли «Печенег», Федор Аверьянович в темноте не разглядел – был направлен стволом в сторону дороги к райцентру. Внутри этого дзота сидели двое бойцов – Багров слышал, как они переговаривались между собой на незнакомом отставнику языке. Федор Аверьянович, прижимаясь к стене, приподнял манжет рубашки, взглянул на отсвечивающие стрелки «Командирских». Глядя на торопливо бегущую секундную стрелку, Багров извлек из кармана «разгрузки» гранату, разогнул «усики» предохранительной чеки…

Артем осторожно перебрался через забор и присел в его тени. У него была своя задача. Боевики Бобошерова использовали в качестве казарм два дома, через дорогу друг от друга. А вот «Шмель», который Рождественский тащил с собой, всего один. Поэтому в данной ситуации из двух зол пришлось выбирать большее. То есть тот дом, в котором, по словам «языка», было большее число боевиков. В этом доме их должно было быть человек двенадцать. И хорошо бы с ними покончить сразу, одним ударом, не ввязываясь в затяжной огневой контакт. Пуля, как известно, дура. И чем больше этих дур будет выпущено, тем больше вероятность, что кто-нибудь из членов группы поймает ее собственной головой. Хотелось бы свести эту вероятность к величине бесконечно малой.

Артем лег на землю и пополз. Тень забора, конечно, помогала укрыться. Но стрелять, имея за спиной преграду, нельзя. Поэтому пришлось выбираться чуть ли не на середину двора. Прикинув оставшееся до цели расстояние, Рождественский решил, что хватит. Метров двадцать пять – самое то, как говорится. Ближе – опасно. Присмотревшись к зданию, Артем сместился метра на полтора левее, чтобы оказаться как раз напротив окна. Примерился… Цель небольшая, и хотя «Шмель» отличался приличной точностью, попасть будет не так уж и просто, поэтому ни к чему усложнять себе задачу, стреляя из «шайтан-трубы» под углом к цели.

Рождественский взглянул на часы. Еще семь с половиной минут времени, отпущенные паре Шаман – Скопа для того, чтобы снять постового. А потом можно будет начинать…

…Василий оказался за спиной у постового. Тот как раз прекратил хождение, остановился и, глядя куда-то в далекое темное небо, тихонечко тянул себе под нос какой-то тоскливый, заунывный мотив. Затаив дыхание, Скопцов еще немного прополз вперед, почти уткнувшись носом в стоптанные каблуки ботинок постового. Опираясь на руки, подтянул под себя одну ногу, потом – вторую, переводя тело в положение приседа. Выдержал короткую паузу, настраиваясь…

Ладони легли на голени постового, внизу, у самого подъема стопы. Сразу же – резкий рывок на себя. Одновременно с этим рывком Василий и сам начал подниматься на ноги. Нелепо взмахнув руками, постовой уронил автомат и рухнул ничком. Он даже не успел опомниться, понять, что же с ним произошло, как Василий упал на колено и изо всех сил ударил стража кулаком в затылок, вбивая его лицо в плотную, хорошо утоптанную землю. И тут же выхваченный из зубов нож с хрустом вошел под левую лопатку постового.

Скопцов еще придерживал бьющееся в конвульсиях тело постового, когда рядом слева мелькнула тень. Максим, толкнув к напарнику его «разгрузку» и автомат, изготовился для стрельбы с колена. И те несколько секунд, что понадобились Василию для экипировки, ствол автомата Оболенского жадно рыскал по сторонам, перемещаясь от окна к двери определенного для их пары здания.

Надев разгрузочный жилет, Скопцов извлек из его кармана белую тряпицу и повязал ее на лоб. Подхватив автомат, переместился, заняв позицию чуть правее и впереди Максима, приготовился страховать напарника. Максим, убедившись в том, что напарник изготовился к бою, тоже повязал голову белой тряпкой…

…В каком-то художественном фильме, посвященном деятельности спецназа, была такая сцена: выходившие на огневой рубеж во время проведения учебных стрельб бойцы снимали форменные головные уборы и повязывали банданы. Дескать, такие вот они крутые ребята – рядом не стой. Чистой воды выпендреж. Причем не бойцов, а авторов фильма. Почему?.. А потому, что эти самые стрельбы проводились зимой, по снегу.

Непонятно?.. Хорошо. В работе – как и в учебе – спецназа нет места позе и выпендрежу. Все строго функционально. Белые полоски ткани, что вязали члены группы Рождественского, не подражание Рэмбо или талибам. Всего лишь опознавательный знак в ночном бою, своеобразный плакатик: «Я – свой!» Кроме того, эта повязка будет собирать пот, не позволяя ему заливать глаза. Происходи штурм зимой, вместо повязок были бы плотные вязаные шапочки определенной расцветки. По сезону. Но никак не банданы…

…Теперь Максим, страхуемый напарником, совершил короткий бросок вперед и левее. На мгновение обернувшись, жестом указал Василию – дверь. Тот кивнул, соглашаясь, и при следующей перебежке сместился еще правее…

…Артем, отложив «шайтан-трубу», тоже начал повязывать голову. Но прозвучавший в ночной тишине звук открываемой двери и торопливые шаги заставили Рождественского вжаться в землю и замереть. Впрочем, выскочивший из дома боевик особо по сторонам не пялился. Он целенаправленно, бегом, бросился в угол двора, к небольшой будочке. Наверное, с вечера шашлыка переел… Дверь в туалет захлопнулась за его спиной. Зато другая, в дом, оказалась широко открытой.

Затянув узел на затылке, Артем встал на колено, «Шмель» устроился на плече…

Пум! – «Шайтан-труба» чуть качнулась на плече, выпуская заряд. Артем, отбрасывая трубу, прикрыл глаза, уже зная, что все получилось так, как он того хотел, что заряд огнемета лег в прямоугольник двери.

Пум! – откликнулось немного громче, и лицо обдало жаром. Рождественский открыл глаза, выдернул из-за спины «АКС». Успев отметить про себя, что и из окон, и из дверей домика выбивается яркое веселое пламя, оглянулся в сторону туалета.

Дверь места общественного пользования была широко открыта, на пороге стоял давешний боевик со спущенными штанами. Он растерянно смотрел на горящий дом, в котором остались его товарищи, и никак не мог сообразить, что же здесь только что произошло. Артем срезал его одной короткой – в три патрона – очередью. И тут же бросился бежать к улице. По плану второй дом охраны должны были «отработать» Максим и Василий, а Артем и Багров должны были захватить резиденцию самого Бобошерова.