Страна вина - Мо Янь

— Хорошо.

Девица вышла, но я знал, что она сейчас вернется. Она вернулась со стальным шприцем, какими пользуются ветеринары. К счастью, игла из мягкого пластика, так что переживать нечего — колоть не будет. Вставив пластиковый наконечник мне в рот, она впрыснула снадобье.

Через некоторое время донесся стон, и мое тело стало подниматься. Шевельнулась рука. Оно что-то сказало. Исходившая от него сила притягивала меня, пыталась захватить. Сопротивляясь, я превратился в большую присоску и прицепился к потолку. Но, похоже, какую-то часть меня тело уже всосало.

Я с трудом сел, открыл глаза и долго отупело смотрел на стену. Взял чашку с чаем, жадно выпил, а потом снова рухнул на кровать.

Прошло довольно много времени, и дверь тихо отворилась. В нее прошмыгнул босоногий парень лет четырнадцати в синих штанах. Все тело у него было покрыто струпьями, похожими на рыбью чешую. Двигался он легко и бесшумно, как кот. Я разглядывал его с большим интересом. Лицо знакомое: такое впечатление, что я уже видел его. Где-то точно встречал. В зубах он держал небольшой кинжал в форме ивового листа и напоминал черного кота с рыбкой в пасти.

Меня охватил неимоверный страх за свое полуживое тело. В то же время оставалось только гадать, каким образом этот дьяволенок мог объявиться здесь, в таком укромном месте под землей. Дверь сама собой закрылась, и в номере повисла звенящая тишина. Чешуйчатый малец приблизился к моему телу. От него пахнуло землей, как от панголина, только что вылезшего из расщелины в скале. Что ему надо? В торчащих во все стороны вихрах налипло множество колючих шариков дурнишника. Их въедливый дух змейкой сочился в ноздри и добирался до самого мозга. Тело чихнуло, и дьяволенок бросился на пол. Потом встал и, протянув маленькую лапу, потрогал мне горло. Кинжал у него в зубах отбрасывал холодные темно-голубые отблески. Так хотелось разбудить свое тело, но никак не получалось. Я ломал голову, напрягал извилины: ну когда, где и в чем я провинился перед этим дьяволенком? Он снова протянул руку и ущипнул меня за то место, что называется шеей, будто бывалый повар курицу, перед тем как зарезать. Я ощущал эту страшную, твердую когтистую лапу, но тело даже не шелохнулось, оно лежало, издавая во сне тяжелый, сдавленный храп и не ведая, что дух смерти совсем близко. Ну все: сейчас вынет изо рта кинжал, набросится на мое храпящее тело и избавит мою пристроившуюся на потолке душу от мучений. Но как бы не так. Ощупав шею, он принялся ощупывать на теле одежду и шарить по карманам. Наткнувшись на авторучку, он снял колпачок и стал водить пером по тыльной стороне ладони, которая тоже была покрыта чешуей. Провел линию и отдернул руку, раскрыв рот и скривив лицо в жуткой гримасе то ли боли, то ли смеха. Ага, щекотки боится. Перо с гнусным скрипом продолжало царапать по чешуйкам, и я понял, что моей отличной ручке с золотым пером пришел конец. Плакала моя награда за примерную работу. Прошло целых полчаса, прежде чем закончилась эта идиотская игра. Он положил ручку на пол и стал шарить по карманам дальше. Выгреб носовой платок, пачку сигарет, электронную зажигалку, удостоверение личности, игрушечный пистолет, который выглядел как настоящий, бумажник и пару монет. От этой кучи сокровищ у него, судя по всему, даже голова пошла кругом. С детской жадностью он сгреб их между ног на полу и стал играть с каждым предметом по очереди, словно был один во всем мире. Забыв о ручке — разве это игрушка! — он, естественно, схватил пистолет и стал разглядывать. Хромированный корпус поблескивал в свете люминесцентных ламп. Точная копия оружия, какое носят на бедре американские полицейские. По форме просто красавец. Я знал, что в пластмассовом барабане еще оставалось несколько «пуль» и что при выстреле раздается оглушительный грохот. Он увлеченно осматривал игрушку, которая ему явно понравилась, и большие глаза при этом засверкали прелестным светом. А ну как сейчас нажмет на курок и обнаружит себя? Намного ли отличается рука мальчика от свежего корня лотоса? Не одурачили ли мое физическое тело? Но что-либо предпринимать было поздно: он уже нажал на курок. Бабах! Потянулся синеватый дымок, и одновременно раздался звук выстрела. Я ожидал услышать за дверью шум шагов и увидеть, как вместе с девицами в кремовом в номер врываются охранники. Что может значить выстрел в ночи? Или кого-то убили, или кто-то застрелился. Я распереживался за своего чешуйчатого визитера. Он в опасности. Не хотелось, чтобы его схватили. Честно говоря, он меня заинтриговал, и совсем не из-за чешуи. Чешуя есть и у рыб, и у змей, и у панголинов. Панголины, эти неповоротливые, немного притворные существа, особого отвращения во мне не вызывают, а вот холодных, вонючих рыб не люблю, терпеть не могу и угрюмых змей. В своих предположениях я просчитался: после выстрела все осталось по-прежнему, никто не забегал и не стал ломиться в дверь. Визитер выстрелил еще раз. Правду сказать, на этот раз выстрел прозвучал как-то невпечатляюще, слабо, потому что звукоизоляция в номере была прекрасная, да и ковер, потолок и обои хорошо поглощают звук. Чешуйчатый сидел себе безмятежно, не выказав ни капли страха: то ли глухой, то ли бесстрашный боец. Наигравшись с пистолетом, он отбросил его в сторону. Раскрыл бумажник и выгреб оттуда всё: деньги, продуктовые карточки, талоны в столовую, товарные чеки, которые я не успел сдать в бухгалтерию. Потом стал изучать зажигалку. Зажигалка щелкнула, ярко блеснул огонек. Он попробовал закурить, закашлялся и отшвырнул сигарету на ковер. Силы небесные! Ковер загорелся, и донесся запах паленой шерсти. И тут меня осенило: если мое физическое тело превратится в пепел, обращусь в дымок и я сам, исчезну вместе с ним. Ну проснись же, тело!

Как же я тебя ненавижу, дьяволенок чешуйчатый!

Да нет, не то чтобы ненавижу, просто смех разбирает, а смеяться не могу. Заметив на ковре огонь, он неторопливо встал, задрал штанину, выпростал двумя пальцами свою штуковину — явно несоразмерную телу, напряженную, но не восставшую, тоже покрытую чешуей, этакий кран высокого давления, — и направил туда, где горело. С журчанием плеснула струя. Огонь зашипел. Струя обильная, ударила сильно, два таких возгорания потушить можно. «Талант, настоящий, ети его, талантище!» — одобрительно подумал я, успокоившись и вдыхая запах мочи и гари.

Он начал стаскивать с моего тела одежду. Во что бы то ни стало вознамерился стянуть с меня пиджак. Я слышал, как он старательно пыхтит. Стащил и надел: полы доставали ему до колен. Собрал с ковра все игрушки и распихал по карманам. Что еще он задумал?

Вынув изо рта кинжал, чешуйчатый огляделся. Потом нацарапал на стене четыре крестообразных иероглифа «десять», снова взял кинжал — ивовый лист — в зубы и вразвалочку вышел из номера, размахивая слишком длинными рукавами.

Дьяволенок так волохал мое тело, что оно давно уже съехало под кровать. Но продолжало похрапывать.

2

Наставник Мо Янь!

Позвольте все же величать Вас именно так, иначе мне будет очень неудобно, очень неловко, очень не по себе.

Наставник, Вы — мой наставник в полном смысле слова, без обмана. Я понял, что Вы не только в написании романов руку набили, но и в винах великолепно разбираетесь. Возьметесь писать роман — все получается отменно, как у старухи, бинтующей ноги.[84]Заговорите о вине — выходит еще более толково и по делу. Найти выдающегося писателя сегодня нетрудно, отыскать выдающегося знатока вин тоже не проблема, а вот встретить человека, у которого помимо писательского таланта еще и дар выдающегося дегустатора — почти невозможно. Но Вы, наставник, как раз таким даром обладаете.