Во власти твоих глаз - Александрия Скотт

– Ошибаюсь, – насмешливо повторил он. – Я вспоминаю, что вы получали огромное удовольствие, танцуя с каждым из присутствующих мужчин.

Брук не могла поверить собственным ушам. Неужели Тревис действительно что-то замечал?

– А вы считали?

– Не обязательно считать, – сказал он, – достаточно быть наблюдательным.

– Вам было бы нетрудно пригласить меня на другой танец. Или вы были слишком заняты другими делами?

– И лишить вас удовольствия покорить сердце каждого мужчины, – сказал он, выпрямляясь и глядя на нее.

Да, разговор принимал неожиданный для Брук оборот. Было видно, что у него неподходящее для обольщения настроение. Он злился. Или ревновал?

Эта мысль очень обрадовала ее.

– Так почему же вы пришли сюда, Тревис? Уж конечно, не для того, чтобы раздражать меня.

Вместо ответа он закурил черуту. Выдохнув, он выпустил белое облачко дыма, поплывшее в воздухе.

– Мне надо было успокоиться после разговора с отцом Гесионы.

Брук охватило любопытство, и она вопросительно подняла бровь. Расскажет ли Тревис, о чем они говорили?

– Он не производит впечатления очень приятного человека.

– Просто какой-то геморрой, – вырвалось у Тревиса, и он тут же добавил: – Прошу прощения.

Брук не сдержала смеха. Его не особо волновали приличия.

– Что ему надо?

– Он хотел, чтобы я избавился от вас, – сказал Тревис.

Брук вскочила на ноги.

– Ну, он и наглец! Вы, конечно, сказали ему, что рады бы, да не можете.

Тревис улыбнулся. Глаза Брук сверкали в сумраке, как глаза рассерженной кошки, и в эту минуту в них горело желание подраться. Ему это нравилось. Интересно, а что, если укротить эту дикую тигрицу, стоявшую перед ним?

Не говоря ни слова, он притянул ее к себе.

– Что вы делаете?

Он не заметил сильного сопротивления.

– То, что мне захотелось сделать в первую же минуту, когда я сегодня увидел, как вы спускаетесь по лестнице, – тихо признался он. – Я не позволю вам флиртовать с другими мужчинами в моем доме.

– Это и мой дом, – как обычно, поправила его она.

– Ненавижу вас.

Брук одарила его милой улыбкой и промурлыкала:

– Я знаю. – Затем коснулась его губ легким поцелуем. Очевидно, это подействовало на него сильнее, чем пощечина.

Его дыхание смешалось с ее дыханием, но Брук чувствовала, что Тревис отчаянно пытается сопротивляться ей. «Дело плохо», – подумала она.

Вынув из его руки сигару, она отбросила ее в сторону. Затем запустила руку под его сюртук и почувствовала, как напряглись его мышцы, и услышала, как участилось его дыхание.

– Вы как-то упомянули, что хотели что-то сделать. Так собираетесь показать мне, что именно?

Тревис сжал челюсти.

– Черт бы вас побрал!

Он рывком притянул к себе Брук. Она не успела произнести и слова, как он зажал ей рот поцелуем. Он медленно раскрывал ее губы, и она, откинув назад голову, застонала, почувствовав его горячий влажный язык.

От этого прикосновения кровь у Брук мгновенно вскипела. Он властно положил руки на ее спину и целовал ее, лаская своими умелыми руками.

«Наконец-то, – подумала она. – Я не утратила своего дара. Мне просто не хватало практики». Он делал то, чего она от него и хотела.

Соблазнение Тревиса Монтгомери обещало одно лишь удовольствие. Еще не пройдет эта ночь, как он будет умолять ее.

Прижимаясь к нему всем телом, Брук чувствовала, как у ее живота пульсирует его возбужденная плоть. Зная, что ей предстоит разрушить воздвигнутую им вокруг себя твердую стену, она вкладывала в поцелуй всю свою страсть.

Тревис застыл, не отвечая на ее ласки.

Брук воспользовалась своим преимуществом и с такой безудержной страстью ласкала его языком, как будто и в самом деле впервые в жизни отдавалась мужчине. В прежние времена она проделывала это, не испытывая никаких чувств.

Острое желание, так долго спавшее в ней, пробудилось, и Брук хотелось сорвать с них обоих одежду и заняться с Тревисом любовью. Какого же мощного противника она выбрала! Только теперь Брук поняла, что такое вожделение, которое она прежде видела в глазах многих мужчин. Она хотела этого единственного мужчину, способного вызывать этот невыносимый жар между ее ног.

Она больше не могла отрицать этого. Она хотела Тревиса Монтгомери.

Тревис оторвал губы от губ Брук и целовал ее шею, спускаясь к ложбинке между ее грудями – ему весь вечер хотелось прикоснуться к ее груди. «Черт бы побрал эту женщину», – думал он. Ей каким-то образом удалось возбудить в нем, во всех частях его тела, страсть. Он сдернул вниз лиф ее платья, и ее груди свободно выскочили наружу и вздрагивали от его жадных прикосновений.

Не теряя даром времени, он пальцами гладил ее соски, готовясь обхватить их изголодавшимися по любви губами. Он собирался ласкать каждый сосок, пока она не закричит от страсти.

«Я обрел рай», – подумал Тревис.

– Что все это значит? – прогремел чей-то голос.

Тревис вздрогнул от неожиданности. Медленно оглянувшись, прикрывая собой Брук, он оказался лицом к лицу с наглецом, которого был готов убить за вмешательство.

– Я знал, что она шлюха, как только увидел ее! – кричал Жорж Д'Акуин.

За спиной Тревиса Брук скрестила руки, прикрывая обнаженную грудь. Не хватало еще, чтобы ее застали в таком виде. Ее репутация будет погублена.

– Если хотите дожить до завтрашнего дня, – угрожающе сказал Тревис, – вы извинитесь перед миссис Хэммонд.

– Ничего подобного я не сделаю, – заявил Д'Акуин. – Вы забыли, что обручены с моей дочерью? Видимо, так. – Махнув рукой, он сам ответил на свой вопрос. – Я застаю вас здесь обнимающим другую женщину! – снова с яростью закричал он. – Вы позорите мою семью и свою! Ваш дед должен узнать об этом немедленно!

Тревис действительно защищал ее, подумала с довольной улыбкой Брук. Она была благодарна ему, что он скрыл ее от взгляда этого человека и дал возможность поправить лиф платья. Затем она попыталась встать рядом с ним.

Он схватил ее и толкнул обратно за спину. «Не высовывайтесь», – чуть слышно шепнул он и снова обратился к отцу Гесионы.

Тревиса возмутило, что старик разговаривает с ним, как с малым ребенком. Вот такая жизнь и ожидает его, если он женится на Гесионе? Не только его дед и мать будут отравлять ему жизнь, но еще Д'Акуин и Гесиона. Нельзя сказать, что Тревис обращал на кого-либо из них особое внимание, но он наверняка мог обойтись без постоянных придирок.