Колдунья из Бельмаира - Бертрис Смолл

Обхватив ее лицо руками, он впился ей в губы долгим, влажным, страстным поцелуем.

— А теперь давай займемся любовью еще раз, — сказал он.

Синния почувствовала, как он прикоснулся к ее лону и начал ласкать его.

— Обхвати меня ногами, Синния, — скомандовал Диллон.

И в следующую секунду она почувствовала, как его отвердевшая плоть входит в нее. Синния вздохнула, а через мгновение задрожала от нахлынувшего на нее возбуждения. Волны неземного наслаждения уносили ее куда-то. Но вдруг все оборвалось — Диллона больше не было в ее теле.

— Нет, Диллон! Нет! — взмолилась Синния.

— Пойдем. — Диллон без всяких объяснений вытащил Синнию из бассейна и повел в третью комнату.

Здесь воздух был напоен каким-то экзотическим, едва уловимым ароматом. Посреди комнаты стояла широкая мраморная скамья, на которой лежала стопка пушистых полотенец. Диллон взял одно из них и принялся вытирать Синнию. Полотенце было теплым и очень приятным на ощупь. Закончив вытирать ей спину и плечи, Диллон постелил несколько полотенец на скамью и попросил Синнию сесть. Затем вытер ей ступни и принялся целовать ее нежные пальчики на ногах. Синнии стало щекотно, и она хихикнула.

— Какой же ты глупый, — смеясь, проворковала она.

— Ляг на спину, — не обратив внимания на ее замечание, скомандовал он.

Синния легла на скамью, а Диллон широко раздвинул ей ноги и припал губами к ее коралловой плоти. У Синнии перехватило дыхание от удивления.

— Что ты делаешь?! — воскликнула она, предпринимая безуспешные попытки подняться.

— Не дергайся, — резко ответил он. — Ты получишь новое невероятное удовольствие, моя королева.

Диллон продолжал неторопливо ласкать ее нежными прикосновениями языка. Синния была в смятении. С одной стороны, это доставляло ей невероятное наслаждение, с другой стороны — ужасно смущало ее. Диллон учил ее странным порочным вещам, от которых она испытывала ни с чем не сравнимое блаженство. Кажется, он не спешил прервать эту сладкую муку. Наконец он нашел то, что искал, и Синния вскрикнула от неожиданности. Диллону удалось нащупать ее зону удовольствия. Он словно дразнил Синнию, словно насмехался над ней. Она уплывала куда-то по волнам блаженства, но временами ей казалось, что он хочет убить ее, доставляя ей эту райскую пытку. Когда довел ее почти до безумия, Диллон поднялся и глубоко вошел в нее.

— А теперь мы займемся любовью, моя королева, — сказал он.

Он брал ее жестко и грубо, как дикий зверь. Их дыхание стало прерывистым и громким. А Диллон двигался в Синнии все жестче и жестче. Но ей нравилось это дерзкое животное соитие. Синния обвила Диллона ногами, чтобы он мог войти в нее еще глубже. Пальцы их переплелись в этом диком танце страсти. И вдруг лавина невероятного, мощнейшего наслаждения накрыла их одновременно. Крики Синнии эхом отдавались в стенах комнаты. Грубые, почти животные крики Диллона сливались с ее нежными стонами в сладостную симфонию. Диллон излил в Синнию свое семя. И в тот же момент комнату залил золотистый свет, а в воздухе раздалось потрескивание. Золотое сияние немного переместилось и сосредоточилось вокруг влюбленных. Им показалось, что потрескивающий воздух покалывает их обнаженные тела. Но внезапно в комнате стало опять темно и тихо. Волшебный свет погас. Утомленные супруги лежали на мраморной скамье. Их тела тесно переплелись в объятиях. Набравшись сил, Диллон осторожно высвободился из рук Синнии и встал со скамьи. Синния осталась лежать. Она была бледна, дыхание ее стало тихим, почти неслышным. Их любовное неистовство очень утомило ее. Диллон взял ее на руки, унес в спальню и положил на кровать поверх покрывала. Затем подошел к камину, подбросил дров и только после этого лег рядом с женой.

— Твоя страсть, твоя ненасытность, твой любовный пыл когда-нибудь убьют меня, — пробормотала Синния.

— Не убьют, — улыбнулся Диллон. — Ты проживешь долгую жизнь, не меньше тысячи лет. — Он обнял Синнию и крепко прижал к себе. — Я бы так хотел тебя любить снова и снова. Мне не хватило нашей любви, я чувствую неудовлетворение.

— Вот как! А я удовлетворена сверх всякой меры, — слабым голосом отозвалась Синния. — Ты такой страстный!

Диллон тихо рассмеялся.

— Надеюсь, теперь ты доверяешь мне, моя королева?

— Мне ничего другого не остается, — улыбнувшись, ответила Синния.

— Плотская любовь не так и ужасна, не правда ли? Кажется, тебе это весьма понравилось, — поддразнил ее Диллон.

— Ты прав, мне действительно это понравилось, — призналась она.

— Я бы так хотел, чтобы ты начала доверять мне во всем, точно так же, как и в любви, Синния! Только вместе, только доверившись друг другу, мы сможем разгадать эту страшную тайну — тайну исчезновения женщин в Бельмаире, — посерьезнел Диллон.

— Но для этого ты должен дать мне более глубокие магические знания, — сонным голосом пробормотала Синния.

— Я обязательно научу тебя всему, что знаю сам, как только ты будешь к этому готова, — пообещал король.

— Спокойной ночи, милорд.

— Спокойной ночи, моя королева, — ответил он.

Еще несколько минут Диллон лежал без сна, слушал тихое дыхание Синнии, наслаждался близостью ее молодого здорового тела, нежно обнимал ее. И, уже засыпая, подумал, какой же все-таки сложный и загадочный характер у его жены. Жители Бельмаира презирали хетарианцев, но, по сути, мало чем отличались от них. Как и в Бельмаире, в Хетаре тоже придавали большое значение общественному мнению и нормам морали. Но с другой стороны, в сходстве этих двух народов не было ничего удивительного. Ведь предки хетарианцев были родом из Бельмаира, просто их изгнали из этих земель. Что касается Диллона, то он не был ни бельмаирцем, ни хетарианцем. Король чувствовал, что ему нелегко будет расположить к себе жителей Бельмаира и стать правителем, которому бы они верили.

Спустя несколько дней Прентайс прислал королю записку с просьбой прийти к нему в Академию как можно быстрее. Но секретарь Диллона Гара не передал это письмо вовремя. Ему и в голову не могло прийти, что послание от какого-то адепта из Академии так важно для короля. Гара когда-то учился в Академии и был наслышан о чудаке Прентайсе. Поговаривали, что у него не все ладно с головой, и абсолютно его не уважали. Но спустя некоторое время Диллон сказал Гаре о том, что он ждет важного письма от Прентайса.

— Вообще-то письмо от него пришло еще вчера, ваше величество, — растерянно проговорил Гара. — Но Прентайс не является уважаемым членом Академии. Я думал, что это не важно.

— Я поручил Прентайсу провести для меня важные исследования по древней истории Бельмаира, — сказал секретарю Диллон. — И отныне все его письма должны немедленно доставляться мне. Надеюсь, мне больше не придется вам об этом напоминать. — Диллон с трудом сдерживал нарастающее раздражение. — Я в Бельмаире совсем недавно, и потому незнаком с правящими структурами ваших земель. Как я понимаю, вы главный секретарь при дворе?