Меровинги. Король Австразии - Ольга Крючкова

– Тьерри, мы пропали! – Эйнар явно готов был разрыдаться от отчаяния.

– Ничего, крепись! Уйдем! – подбадривал его на ходу Теодорих, обнадеженный слышавшимся впереди гулким шумом реки. – По реке уйдем!..

– Ты же знаешь: я боюсь воды!..

– Я буду рядом!.. Другого выхода все равно нет!..

И вот беглецы застыли как вкопанные на крутом обрыве, под которым стремительно несла свои воды Эна. Эйнар зажмурился от страха: его богатое воображение тотчас нарисовало безрадостную картину, как он идет ко дну…

– Вон они! Хвата-а-ай их! – раздались голоса стражников совсем близко.

Недолго думая, Теодорих резко ударил Эйнара ногой под колени, и тот, потеряв равновесие, с диким криком полетел с обрыва вниз. Теодорих немедленно последовал за ним, и вот уже оба барахтались в бурлящем потоке, поминутно погружаясь в него с головой. Эйнар задыхался, интуитивно отталкиваясь ногами от воды, чтобы она выпустила его из своих цепких объятий. Теодорих, сделав несколько мощных рывков вперед и чудом изловчившись, зацепил друга своим кожаным поясом, и вскоре мощный речной поток нес по течению уже их обоих…

Стражники, достигнув обрыва, тяжело перевели дух и понимающе переглянулись: у дерзких беглецов не было абсолютно никаких шансов выбраться живыми из этой стремнины.

Сквозь сомкнутые ресницы настойчиво пробивался первый рассветный луч. Теодорих нехотя открыл глаза и приподнялся на локте: справа ласково журчала река, слева плотной стеной возвышался лес. Вспомнив случившееся накануне, он с трудом поднялся и осмотрелся. Эйнара нигде не было.

– Эйнар! – хрипло позвал он, напрягая истощенные силы. – Эйнар, отзовись!..

Ответом послужила пугающая тишина.

«Неужели утонул?!» – в страхе подумал Теодорих. Остатки сна мгновенно улетучились, и он торопливо пошел берегом вдоль течения реки.

Ничком лежавшего на мелководье друга Теодорих обнаружил примерно через сто шагов. Тот был неестественно бледен и неподвижен.

– Эйна-ар! – кинулся к нему со всех ног Теодорих. Подбежав и опустившись рядом на колени, принялся энергично тормошить: – Очнись, Эйнар!

Друг по-прежнему не проявлял никаких признаков жизни. Тогда Теодорих упал ему на грудь, обнял за плечи и, не стесняясь проявления не свойственных мужчинам чувств, разрыдался:

– Говорил я тебе: оставайся в Суассоне!.. А ты заладил свое: пойдем вместе!.. хочу мир посмотреть!.. Ну и зачем мне теперь этот мир, будь он неладен?!

Неожиданно Эйнар приоткрыл веки и слабым голосом произнес:

– Да увидим мы с тобой еще этот мир… не сомневайся… А вот поесть бы сейчас чего-нибудь не помешало…

Тьерри едва не задохнулся от радости: его верный друг жив!

– О, Эйнар! Увы, у нас нет ничего: ни еды, ни денег… Да и вообще мы с тобой оказались в каком-то диком лесу… – продолжая всхлипывать, но уже от счастья, затараторил Теодорих.

– Ничего, – успокоил его приятель. – Вот немного отлежусь и наловлю рыбу руками, как в детстве… Помнишь?..

– Помню! Только у меня она тогда почему-то все время выскальзывала!..

* * *

Эйнар неподвижно стоял по пояс в неглубокой лесной заводи, поджидая, пока мимо проплывет достаточно крупная рыба. Наконец рядом появилась щука размером примерно в четыре пяди[48]. С молниеносной быстротой юноша крепко схватил ее и тотчас прижал к мокрой холщовой рубахе. Щука бешено извивалась и била хвостом, но он не позволил ей выскользнуть из рук, опрометью выскочив на берег.

– Смотри, какой у меня улов! – похвастался Эйнар, бросив рыбину на песок перед Теодорихом.

– Отличная щука! – похвалил тот. – Только как же мы ее съедим?

– Главное, зубы и аппетит есть, остальное – не проблема!

Побродив по берегу, Эйнар нашел плоский камень с заостренным концом. Потом наломал веток с прибрежных кустов и соорудил из них на песке что-то вроде стола. Затем обмыл в реке оглушенную камнем рыбу от песка, острым концом того же камня вспорол ей брюхо и извлек из него кишки и тину. Еще раз хорошо промыв щучью тушку в речной воде, он с помощью своего нехитрого приспособления разделил ее на несколько частей, которые и водрузил затем торжественно на импровизированный стол из веток.

Поняв, что рыбу придется поглощать в сыром виде, Теодорих, несмотря на голод, поначалу отвернулся. Эйнар же, напротив, с чуть наигранным оптимизмом произнес:

– Прошу к столу, завтрак готов! – И, взяв самый большой кусок, откусил от него сырую рыбью плоть с таким видом, словно вкушал жареную куропатку.

Голод одержал верх: помявшись, Теодорих тоже приступил к трапезе.

Насытившись, Эйнар задал привычный вопрос:

– Куда дальше двинемся?

– Пойдем вдоль течения реки – оно наверняка выведет нас на равнину. А там посмотрим…

* * *

Солнце стояло высоко. Речная вода струилась по руслу спокойно и неспешно: видимо, равнина была уже недалеко. Неожиданно перед беглецами-путешественниками раскинулось вплотную примыкающее к реке лесное озеро.

– Если пойдем в обход, потеряем время. Может, рискнем вплавь? – с надеждой спросил друга Теодорих.

– Ну, уж нет! Ты знаешь мое отношение к воде! По мне, так лучше уж время потерять, – категорически отказался от его предложения Эйнар.

Пришлось отправиться в обход раскинувшейся на пути заводи.

Вскоре лесная тропинка вывела друзей на поляну, где их взорам открылась вдруг трагическая картина, произошедшая, судя по всему, уже давно: на земле лежал скелет лошади. Седло и упряжь еще держались каким-то чудом на костях, но сильно пострадали от дождей и снега.

– Если есть лошадь, должен быть и всадник, – глубокомысленно заметил Теодорих. – Надо осмотреть окрестности.

Он оказался прав: примерно в двадцати шагах от останков лошади друзья обнаружили и скелет человека. Причем в боевой кольчуге и рогатом франкском шлеме-геумэ.

– Смотри, как хорошо сохранилась кольчуга! – воскликнул Теодорих, с восхищением рассматривая уцелевшее снаряжение воина.

– Это потому, что в свое время она была покрашена красной краской, – со знанием дела пояснил Эйнар. – Видишь, даже следы от нее еще остались…

– Откуда такие тонкости знаешь?

– Отец рассказывал.

– Ну что, давай перевернем его? – предложил Теодорих.

Эйнар замялся: ему совсем не хотелось дотрагиваться до человеческих костей. Тогда Теодорих, заметив нерешительность друга, перевернул останки воина сам. Его любопытство было вознаграждено с лихвой: в истлевшей от времени перевязи покоился меч-спата.

– Отлично, теперь у нас есть военное снаряжение! – не удержался от очередного восторженного восклицания Теодорих. Потом возвел глаза к небу и с чувством произнес: – Прости меня, Логос, что тревожу останки погибшего воина: лишь крайняя нужда заставляет меня совершить это!