Кровь и честь - Саймон Грин

Джордан мягко отодвинул собаку и, изловчившись, выбрался-таки из кровати. Створки гардероба мягко разъехались в разные стороны, и актер застыл, пораженный. Столько одежды сразу ему никогда видеть не приходилось – даже в самых дорогих театрах, где он выступал, и то не было столь богатой костюмерной. Здесь можно было полностью экипироваться, как для официального приема, так и для самого немыслимого маскарада. Джордан снял с себя свою перепачканную дорожную одежду и небрежно бросил ее в сторону кровати. Рубашку он снять не решился, несмотря на то, что она явно не соответствовала размерам его нового тела. Надо будет приспособить некоторые из рубашек Виктора для своих целей, но это – когда будет время, а пока спрятанные в рукавах зажигательные снаряды – хоть какая-то гарантия безопасности. Костюм он выбрал наспех и наобум и быстро оделся. Все пришлось впору и сидело замечательно. Актер посмотрел в зеркало и грустно вздохнул. Сколько еще времени пройдет, прежде чем он сумеет позволить себе приобрести что-нибудь подобное? Ярко-алый костюм очень шел ему, особенно в сочетании с багрово-красным плащом.

Дверь, ведущая из коридора в главную комнату, с шумом распахнулась, и актер услышал взволнованный голос Родрика, который его звал. Ясное дело, что-нибудь просто не могло не стрястись. Он поспешил в главную комнату и нашел ожидавших его там Родрика и Гэвэйна. Сердце у Джордана екнуло, едва он увидел их обеспокоенные лица.

– Что такое? – спросил он с нетерпением. – Что случилось?

– Регент собирает всех трех принцев на специальную аудиенцию, – ответил Родрик. – В последний раз он это делал для того, чтобы сообщить им о внезапной кончине отца. Даже и думать не хочу о том, что он скажет на сей раз.

– Он узнал о нас? – произнес Джордан взволнованно. – Я хочу сказать, обо мне?

– Не могу даже вообразить, каким образом, – ответил Гэвэйн, – но это как раз ничего не значит. У регента чертовский нюх, когда дело касается каких-нибудь тайн. Было бы еще полбеды, если бы он не был так честен. Разрази меня гром, если я знаю, как ему удалось выжить при дворе в течение стольких лет.

Джордан, закусив нижнюю губу, погрузился в лихорадочные размышления. Если он все правильно запомнил, то, согласно правилу, регент, которого король назначает заранее, на случай смерти своей, управляет делами государства до тех пор, пока новый государь не займет престол. Регентом же в настоящий момент был старший из двоюродных братьев короля Малькольма, граф Вильям Хоуэрд. Честный, но трудный человек, как его охарактеризовал Родрик, и чрезвычайно честный, как определил Гэвэйн.

– Как скоро я должен предстать перед ним? – спросил Джордан – И где Аргент с де Гранжем? Они будут присутствовать при нашей встрече?

– Де Гранжу хватает дел с поисками предателя, скрывающегося среди наших людей, – ответил Гэвэйн, – он присоединится к нам, как только сможет.

– Я послал человека к Роберту, – сказал Родрик, – но ждать его мы не можем. Регент хочет немедленно встретиться с вами. Луи и Доминик, вероятнее всего, уже спешат к нему. Нужно отправляться, ваше высочество. Будет некрасиво, если вы заставите всех ждать.

Джордан кивнул и в сопровождении графа и рыцаря вышел в коридор. Оба стража последовали за ним как почетный эскорт. Только тут Джордан вспомнил, что собака осталась в спальне.

«Ладно, что теперь поделаешь? – подумал он – В дворцовые покои ее все равно, наверное, взять было бы нельзя. Надеюсь, она не наделает на ковер, пока меня не будет».

Актер посмотрел на спешащего рядом Гэвэйна:

– Что вы скажете про мой костюм? Не слишком он криклив для встречи с регентом?

– Сойдет, – бросил Гэвэйн, – вы раньше и похуже нашивали.

Джордан рассердился:

– Покорнейше благодарю! Что будем делать, если регент все знает?

– Что касается вас, не знаю, – ответил рыцарь, – а я, если почувствую, что дело худо, прыгну, ни секунды не медля, в ближайшее окно и даже не оглянусь, пока не окажусь в какой-нибудь другой стране. Как бы там ни было, не думаю, что регенту может понравиться правда.

– Гениально, – изрек Джордан.

Актеру было о чем подумать по дороге. Более всего его интересовало пропавшее завещание. Взявший его или хотел знать, кого король назначил наследником, или был уверен, что последняя воля покойного содержит указание на место, в котором находятся символы государственной власти. Вместе с тем было совершенно ясно, что ни Луи, ни Доминик не знают, где корона и печать, так как в противном случае кто-нибудь из них уже провозгласил бы себя королем. Джордану совсем не нравились собственные мысли. Если завещания нет ни у одного из принцев, у кого оно? Может ли существовать еще одна, действующая самостоятельно, партия?

Джордан поднял, глаза и увидел, что он и его спутники стоят перед огромной двустворчатой дверью, за которой находился Главный Церемониальный зал. Двое слуг распахнули дверь и замерли в ожидании, пока герольд объявил о прибытии принца Виктора со свитой. Гул голосов в наполненном придворными зале стих, когда Джордан, Родрик и Гэвэйн, постояв секунду-другую на пороге, медленно, торжественно двинулись вперед. Мужчины кланялись, а женщины делали реверансы. В какой-то момент Джордан хотел было оглянуться, чтобы выяснить, кого это так приветствуют, но тут до него дошло – совершенно незнакомые ему, Джордану, люди встречают принца Виктора Редгартского. Он стал отвечать едва заметными кивками, двигаясь вперед неспешной походкой в сопровождении Родрика и Гэвэйна. Оба стража держались чуть позади, создавая иллюзию, что принц идет один. Придворные едва слышно о чем-то перешептывались, но Джордан знал: они внимательно наблюдают за ним. Наконец он остановился и употребил все свое мастерство, чтобы, осматриваясь по сторонам, делать это с возможно большим безразличием. Родрик прошептал почти в самое ухо актера:

– Луи и Доминик, похоже, еще не прибыли. Мне это очень не по душе. Они давно должны были появиться здесь. Я вернусь и разыщу де Гранжа чтобы узнать, в чем дело, с вами будет Гэвэйн. Старайтесь не рисковать, лучше всего надуться и ни с кем не разговаривать. Все сочтут это естественным, особенно после неудачной охоты. Постараюсь вернуться к вам как можно быстрее.

Граф, торжественно поклонившись Джордану, не спеша, с достоинством удалился. Только другой актер мог понять, что его спокойствие наигранно: по предательски напряженной спине и скованности. Джордан посмотрел ему вслед, стараясь сохранить на своем лице выражение безграничной скуки. Он не в первый раз оказывался среди придворных, но такого огромного зала не видел никогда. Пространство длиною по меньшей мере футов в сто, а шириною около пятидесяти все от стены до стены было заполнено празднично разодетыми придворными. Нашептывавшие друг другу бесконечные сплетни, они напоминали Джордану стаю болтливых попугаев.

В дальнем конце находился грубо высеченный из мрамора трон на мраморном же возвышении. Внизу, под троном, между его гнутыми ножками виднелся грубый, омытый дождями, обветренный камень. Джордан внимательно изучал его. Скорее всего это и был тот самый Камень, перед которым претендент должен был положить корону и печать. Камень – центр магии Полуночного Замка, его сердце. Не зная об этом, трудно было даже предположить такое. Трон тоже не производил особого впечатления. Его поверхность испещряли трещинки и трещины, а вырезанные на нем барельефы выглядели слишком примитивными. Даже если учесть, что на сиденье лежала толстая подушечка, все равно восседать на таком престоле было, наверное, весьма неудобно. Трон совершенно не гармонировал с помпезным убранством Главного Церемониального зала. Взгляд Джордана заскользил по деревянным панелям, покрывавшим стены. Если бы ему случилось оказаться здесь в качестве гостя, он вряд ли стал бы глазеть на них часами, но резьба, покрывавшая панели мореного бука, без сомнения, была выполнена с большим мастерством. Она изображала обитавших в Редгарте зверей и птиц, а также прогуливавшихся или занятых работой людей. Некоторые фрагменты были просто изумительны, Джордан даже пожалел, что у него нет с собой этюдника. Он стал разглядывать до блеска натертый пол и украшенный фресками овальный потолок и внезапно ощутил жгучее желание броситься отсюда прочь. Как ему удастся провести людей, которые с самого рождения жили в подобной роскоши и для которых она является чем-то само собой разумеющимся? Конечно же, его ложь давным-давно стала очевидной для всех, и теперь они просто ждут удобного случая, чтобы объявить об этом…