Я и мое отражение - Карина Тихонова

Я пошла в гардеробную и остановилась перед длинным рядом вешалок с фирменным тряпьем.

Похоже, что сегодня мне придется воспользоваться чужой одеждой. Мои единственные приличные джинсы в песке, а те, в которых я прилетела, слишком потрепанные для роли, которую я играю.

Выходит, придется перешагнуть через внутренний барьер. Ну и что? Первый раз, что ли? За прошедшие несколько дней я столько раз через него перешагивала, что научилась это делать почти виртуозно.

Итак, что выбрать?

Я прошлась вдоль вешалок, как полководец перед длинным строем солдат.

Все зависит от того, что я собираюсь делать. А делать я сегодня не собираюсь ничего. На пляж поеду.

Значит, выбираем шмотку поскромней. Лучше не джинсы, а платье или шорты. Чтобы не натаскать домой песка.

В дверь стукнули. Я уже научилась различать чужую манеру стучать, и громко крикнула:

– Входи, Рита!

Потянуло легким сквозняком. Послышалось звяканье чашек, тарелок и столовых приборов.

Нет, не всегда плохо живут богатые! Наверное, стоит перетерпеть все неудобства своего положения ради милых комфортных мелочей, вроде стола, заботливо накрытого чужими руками.

Я вышла в комнату и сказала Рите:

– Что у нас на завтрак?

Она быстро повернулась ко мне.

– Четырехзерновая каша, – начала добросовестно перечислять горничная, – оладьи, сырники, домашний творог, сыр, ветчина, чай, варенье… Надя просила спросить, какое варенье вы любите больше всего.

– Айвовое! – ответила я, не раздумывая.

Во-первых, потому, что никогда его не пробовала. А во-вторых, из вредности. Можно подумать, у них тут все есть! Как в Греции!

Но Рита быстренько забрала со стола хрустальную вазочку, наполненную каким-то темным содержимым, и сказала:

– Сейчас принесу. Надя вам вишневое поставила.

Вот так все просто.

Рита вышла из комнаты, а я уселась за стол и потерла ладонями друг о друга.

Тарелки были накрыты фарфоровыми колпаками, которые я по очереди приподняла, любуясь аппетитным содержимым.

Все было именно так, как сказала Рита. Четырехзерновая каша, чрезвычайно полезная для здоровья, оказалась, к тому же, вкусной, и я буквально вылизала тарелку.

Отставила ее на сервировочный столик, налила себе свежезаваренный крепкий чай. Бросила в тоненькую фарфоровую чашку кружок прозрачного солнечного лимона, добавила пару ложек сахара. Придвинула к себе тарелку с сырниками и оладьями, исходящими теплым паром.

Как это сказано у классика? «И жизнь хороша, и жить хорошо»!

– Жаль, что не всегда, – вклинилось благоразумие.

– Не порть аппетит! – попросила я. – Видишь, я кушаю!

– Тебя, дуру, жалко, – ответило благоразумие.

Я отложила на тарелку взятую оладью.

– Слушай, вы, случайно, не родственники с моим бывшим шефом? – спросила я.

– А что? – удивилось благоразумие.

– Ничего! Он тоже меня сгибал, заплевывал и растирал потому, что жалко было. Меня, дуру.

Благоразумие обиделось и хотело что-то возразить, но тут в дверь снова стукнули. Вернулась Рита с новой хрустальной вазочкой, наполненной, как мне показалось, солнечным светом.

– Вот, – сказала она и поставила вазочку передо мной. – Айвовое, как вы любите.

– Спасибо, – снизошла я.

– Не за что.

Рита захлопотала, убирая грязную посуду и ненужные приборы, а я молча разглядывала варенье из айвы, которое раньше никогда не видела. И даже не представляла, что из этого огромного жесткого фрукта можно сварить варенье.

Оказывается, ничего, можно.

– Елена Борисовна просила передать, что она вас ждет, – напомнила Рита.

– Сейчас, чай допью, – сказала я.

Она кивнула и покатила столик к двери. Меня еще раз обдуло легким сквознячком, состоявшим из медового горного воздуха, чуть подсоленного морским бризом.

Нет, все-таки иногда приятно быть богатой!

Я подцепила ложкой дольку айвы, следом за ней потянулся длинный сладкий шлейф прозрачного желе. Я торопливо подставила левую ладонь, чтобы не капнуть, и отправила в рот всю дольку целиком.

Прожевала, задумчиво нахмурив брови. Немного подумала. Поцокала вкусовыми пупырышками по нёбу.

А что? Очень даже вкусно!

Айва в варенье оказалась вовсе не жесткой, а упругой. Еще она была терпко-сладкой и немножко пахла медом.

Впрочем, может быть, медом пахла не айва, а вкуснейшее желе солнечного цвета, в котором она плавала.

Во всяком случае, я не пожалела, что попросила это варенье взамен вишневого, которое очень любила.

Позавтракав, я встала с кресла и подошла к окну. Потянулась, раздернула шторы, обозрела пейзаж фантастической красоты.

Ну, что? Пора идти в культпоход по жилищу!

Я прошла в гардеробную и сдернула с вешалки легкое трикотажное платьице с открытой спиной. На правом боку, чуть ниже талии, была вышита сверкающая разноцветная бабочка. Платье выглядело нарядно, но ничего более скромного для посещения пляжа я не обнаружила. Пришлось облачиться в то, что было.

Платье пришлось мне впору. Более того: можно сказать, что оно сидело идеально. Выходит, мы с Женей похожи не только лицом, но и фигурами.

Я кинула купальник в пляжную сумку, которую обнаружила в гардеробе, сунула туда же большое махровое полотенце и вернулась назад, в комнату.

Сейчас мы с тетушкой пройдемся по этому дому, похожему на скромный дворец монарха в изгнании, и я отбуду на пляж.

На весь день, между прочим.

Я позвонила Рите, оповестила ее, что она может убрать со стола. Сегодня этот монолог дался мне значительно легче, чем вчера. Я начинала привыкать к трудностям богатой жизни.

Это хорошо. Это радует.

– Да, Рита, – добавила я небрежно. – Скажи Елене Борисовне, что я готова. Пускай зайдет ко мне.

– Хорошо, – ответила Рита после небольшой испуганной паузы. Наверное, ее шокировала бесцеремонность, с которой я обращаюсь к авианосцу в женском обличье под названием «Елена Борисовна».

Я аккуратно положила трубку и тихо засмеялась.

– Хорошо смеется тот, кто смеется без последствий, – напомнило мне благоразумие.

– Господи! – сказала я в сердцах. – Как же ты меня задолбало!

– Кто, я? – спросила тетушка с порога.

Я быстро обернулась. Она мгновенно побледнела.

Да. В Женином платье я, наверное, была неотличима от нее. И все же странно: почему она так боится этого сходства? А она его боится! До синевы на губах!