Любить Пабло, ненавидеть Эскобара - Вирхиния Вальехо

Публика неистовствует:

– Долой американский империализм! Да славится великая либеральная партия! Сантофимио – президент в 86-м, а Эскобар – в 90-м! Паблито – истиный патриот, его не берут ни гринго, ни олигархи, потому что у него больше денег, чем у всех эксплуататоров, вместе взятых! Услышь наш зов, Пабло Эскобар Гавирия! Ты, что вышел из лона многострадального народа, и да хранят тебя Господь и Дева Мария! И тебя, Вирхиния. В следующий раз приводи к нам телезвезд, ведь они тоже из народа! Слава Колумбии, черт побери!

Почти всегда перед выступлением кандидата я говорю речь, направленную против олигархии:

– Я лучше всех знаю ее подноготную. Четыре семьи пускают кровь нации, а их волнует только государственная предвыборная кампания и то, как поделить между собой посольства! Правда, партизанская война сейчас – повсюду. Но, слава богу, Паблито и Сантофимио – настоящие демократы и придут к власти путем голосования, чтобы занять трон «Освободителя»[51] и воплотить мечту объединенной, сильной и достойной Латинской Америки! Слава матери-отчизне и матерям Колумбии, которые заплачут кровавыми слезами в день, когда экстрадируют их сыновей!

– Ты говоришь, как Эвита Перон[52]! – отмечает Лусена. – Поздравляю тебя!

– Остальные тоже не молчат, а я, в свою очередь, знаю, что все мои слова – правда, и верю в них.

Когда однажды вечером в своей квартире у камина я рассказываю об этом Пабло, он гордо улыбается, сохраняя молчание. Выдержав паузу, он спрашивает, кто мой любимый американский персонаж; не колеблясь, я отвечаю – «Освободитель». Эскобар очень серьезно говорит:

– Хорошо, ведь ни тебе, ни мне особо не нравится Перон, да ведь? А я уже женат, любимая… Но поскольку ты такая храбрая, твоя судьба в моей жизни будет совсем иной. Ты станешь моей Мануэлитой[53]. Повторяю это вслух, достаточно медленно, чтобы ты всегда об этом помнила. Ты… Вирхиния… станешь… моей… Мануэлитой.

Потом сын учительницы начнет вспоминать все детали сентябрьского заговора, когда Мануэла Саэнс, эквадорская любовница Симона Боливара, спасла ему жизнь. Я признаюсь, что со школьной скамьи не вспоминала об этой отважной и прекрасной женщине. Знаю, Пабло никакой не «Освободитель», и любой в здравом уме мог бы только посмеяться над его самомнением и несоответствием грез и амбиций. Но, каким бы абсурдным это ни казалось, в свете ужасов, наступивших позже, я всегда буду благодарна за преданность и сильную любовь, порой чрезмерно идеализируемые. Пока я жива, в моем сердце всегда будет звучать голос Пабло Эскобара. Мне навсегда запомнятся эти семь слов и торжественное мгновение нежности.

* * *

В Колумбии любая знаменитость приходится кому-то двоюродным, троюродным или четвероюродным братом. Поэтому меня не удивляет, что однажды ночью, после очередной спортивной инаугурации, Пабло знакомит меня с бывшим мэром Медельина, мать которого – кузина главы семьи Очоа. Пабло зовет его «Доктор Варито». Тот сразу проявляет ко мне симпатию, на мой взгляд, он один из немногих друзей Пабло с видом порядочного человека и лицом интеллигента. Его имя – Альваро Урибе Велес. В 1980–1982 гг. он возглавлял Управление гражданской аэронавигации. Сейчас, когда ему тридцать один, весь мир прочит ему блестящую политическую карьеру, многие осмеливаются предположить, что однажды Урибе даже попадет в сенат. Пабло его обожает.

– Мы с партнерами занимаемся перевозками. Пять тысяч долларов за килограмм тебе обеспечены, – объясняет мне потом Эскобар. – Все это при помощи взлетно-посадочных полос, самолетов и вертолетов. Этот славный парень вместе с заместителем директора Сезаром Вильегасом помог нам оформить десятки и сотни лицензий. Без собственных полос и самолетов мы бы до сих пор возили деньги с продажи кокаина в Боливию в шинах, а чтобы доставить товар американцам в Майами, пришлось бы добираться вплавь. Благодаря ему я знаю все, что происходит в Управлении гражданской аэронавигации Боготы и аэропорту Медельина. Его преемник готов помогать нам во всем, поэтому свои люди в аэронавигационном управлении – одно из обязательных условий, которое мы с Санто выдвинули обоим кандидатам на прошлых выборах. Его отец, Артуро – один из нас, и если однажды кто-то встанет на нашем с Сантофимио пути к председательству, этот парнишка будет моим кандидатом. Несмотря на внешний вид ученика семинарии, он очень смелый боец.

В июне этого года, при попытке похищения «FARC», умирает отец Альварито, а его брат Сантьяго ранен. Так как семейный вертолет Урибе пострадал, Пабло предоставляет один из своих, чтобы перевезти тело из поместья в Медельин. На протяжении нескольких дней он глубоко опечален. Однажды ночью настроение у Пабло – хуже некуда, и он признается мне:

– Правда, наркоторговля – золотая жила, поэтому говорят: «Не бывает бывшего педика или наркоторговца». Но это бизнес для настоящих мужчин, любимая, это – парад нескончаемых смертей. Те, кто называет деньги, заработанные на кокаине, «легкими», ничего не смыслят в нашем мире, не знают, каков он изнутри, как знаешь это ты. Если со мной что-нибудь случится, прошу тебя рассказать мою историю. Но сначала убедимся, что ты в состоянии передать все мои мысли и чувства.

Пабло всегда мучило его странное положение. Он знал своих будущих врагов до того, как они готовились нанести первый удар. Ему было известно все, что произойдет с ним в следующие два года, а также предназначение каждого, кто встречался ему на пути. С той ночи за нашими счастливыми и страстными свиданиями в отеле почти всегда следовали деловые встречи.

– Я хочу, чтобы к началу этой недели ты описала мне то, что увидела и почувствовала на свалке.

В следующую субботу я вручаю ему шесть рукописных листов, он внимательно читает их и восклицает:

– Невероятно… Хочется выбежать куда-нибудь, такое чувство, что вот-вот стошнит! Ты так пишешь, пробирает аж до мозга костей.

– Так задумано, Пабло… Я пишу душой, кости – скорее твоя прерогатива.

Неделю спустя он просит меня описать, что я чувствую, когда мы… занимаемся любовью. В следующую нашу встречу я отдаю ему пять с половиной страниц и смотрю на него, не отрываясь ни на секунду, пока он пожирает их глазами.

– Это… самое невероятное, что я читал в своей жизни! Если бы я не так ненавидел педиков, то сказал бы, что… хочется почувствовать, каково это, быть женщиной. Они поместят твои труды в «Индекс запрещенных книг Ватикана»[54], от такого, честно говоря… можно кончить и не раз!