Корона из ведьминого дерева. Том 1 - Тэд Уильямс

Но, размышляя об этих вещах, Мири вдруг обнаружила причину своей печали, не имевшую отношения к государственным делам.

– Мне трудно находиться так далеко от дома в его день рождения, – произнесла она первые слова после долгого молчания. – Вот уж не ожидала, что будет так тяжело после стольких лет. Но вышло именно так.

Ее муж принял предложенный мир.

– Мне тоже, дорогая. Иногда я чувствую себя котом. – Он заметил ее взгляд и печально улыбнулся. – Конюх, старый Шем, часто говорил, что мы должны внимательно следить за кошками в конюшне, потому что, если у них случится небольшая неприятность – крыса укусит, или ее поцарапает когтями другая кошка – рана будет выглядеть нормально, но начнет гноиться под кожей и может убить животное через несколько недель, когда будет казаться, что с ним все в порядке.

– Какая чудесная ободряющая мысль.

Он покраснел:

– Я хотел лишь сказать, что горе… иногда мы исцеляемся не так хорошо, как нам кажется, любовь моя.

Мириамель поняла, что снова нападает на него, когда ей необходимы дружеские отношения, которые связывали их с самого начала столь же надежно, как любовь, пришедшая позже. Воспоминания о Джоне Джошуа часто заставляли ее вести себя с мужем так, будто он был каким-то образом виноват в мучительной потере, а не являлся такой же страдающей стороной.

– Извини. Ты прав. Иногда это трудно. Я думала, что с годами станет легче. Вероятно, по большей части так и есть. Но когда вспоминаешь…

– Я стараюсь вспоминать все хорошее, что стало результатом его жизни, пусть и оборвавшейся слишком рано. Я напоминаю себе о том хорошем, что у нас есть… Морган и Лиллия.

– А вдову ты считаешь?

Он улыбнулся, но в его улыбке чувствовалась боль.

– Идела мать наших внуков. И я не думаю, что она настолько ужасна, какой ты иногда ее выставляешь.

– Джону Джошуа не следовало жениться так рано. И не стоило жениться на ней.

– Он ее любил. Ты же знаешь, что никто не мог его отговорить, Мири.

– Но мы его родители! Нам следовало!.. – На этот раз она сумела проглотить неприятные слова, грозившие вырваться наружу, и шумно выдохнула: – О, святые, дайте мне сил! Я не могу себя слушать! – Она наклонилась вперед в седле, провела пальцами по гриве лошади, пытаясь отвлечься, и увидела, что Эолейр едет неподалеку от них, но не приближается. – Сегодня все выглядит печальным или пугающим, – сказала она мужу. – Изгримнур, день рождения Джона Джошуа, безумный оскорбительный спектакль в Эрнистире. Хью обращался с нами как с незначительными пожилыми родственниками. Три дня, проведенные с ведьмой, на которой он намерен жениться, только все усугубили. Демоны или нет, но Тайлет, скорее всего, убила своего мужа, ты же знаешь, многие так считают.

– Люди склонны верить в странные вещи. И они часто ошибаются. – На этот раз улыбка Саймона получилась немного лисьей. – Может быть, ты просто питаешь отвращение к вдовам.

Мириамель бросила на него суровый взгляд, хотя прекрасно понимала, что он всего лишь пошутил.

– А вот и Эолейр. Спроси у него еще раз, что он думает про Тайлет. И королеву Инавен.

Она произнесла эти слова достаточно громко, и Мастер Верховного Престола посмотрел на них, старательно сохраняя невозмутимое лицо.

– Вы меня звали, ваше величество?

– Ты уже довольно давно едешь рядом с нами, дорогой граф, – сказала она. – Я вижу, что ты ждешь, когда мы закончим разговаривать.

– Я не хотел прерывать беседу ваших величеств.

– Тогда назовем это спасением нас от нас самих, – сказал король. – Мы с Мири не в духе. Подъезжай к нам и расскажи, что у тебя на уме.

Эолейр посмотрел на Мири, и та кивнула.

– Хорошо, – сказал он. – Я только что получил сообщение из Эрнисдарка. Оно пришло от Пасеваллеса сразу после нашего отъезда, и Хью отправил его вслед за нами с быстрым курьером.

– Очень любезно с его стороны, – мрачно сказал Саймон.

Эолейр последний человек во всем Светлом Арде, который упустил бы что-то только из-за того, что слова не были произнесены вслух.

– Ваши величества, я все еще не понимаю, о чем король Хью думал, когда заставил вас ждать у ворот, – сказал он. – И я приношу вам извинения от имени своего народа за его столь странное и неучтивое поведение. Королева Инавен была удивлена и расстроена, что король вынудил вас так долго стоять перед стенами замка. Она мне сама об этом сказала.

Саймон махнул рукой:

– Королева Инавен добра и всегда такой была. Я не слишком огорчен. Мужчины одинаковы, будь то король или кухонный работник, и кому, как не мне, это знать. Возможно, Хью несколько перевозбужден из-за собственного величия, а также предстоящей женитьбы. Что до леди Тайлет… – Саймон только сейчас заметил половинки сломанной печати, скреплявшей сложенные бумаги в руке Эолейра. – Но хватит о ней. Что пишет лорд-гофмейстер Пасеваллес?

– Разве вы не хотите прочитать его послание сами, ваше величество?

– Я слишком давно с тобой знаком, чтобы думать, что ты сломал бы печать на письме, не адресованном тебе, мой добрый Эолейр, и не сомневаюсь, что ты прочел его очень внимательно, скорее всего, не один раз, ты ведь из тех, у кого «никогда нет времени для чистых рук», как говорила моя старая наставница Рейчел Дракониха. Так что, пожалуйста, расскажи нам, что на уме у Пасеваллеса, во всяком случае, то, что нам необходимо знать.

Мириамель кивнула. Когда они были молодыми, сам факт обладания властью напоминал сон наяву. Саймон пытался всем угодить и не мог отказать ни в одной просьбе. Мириамель, выросшая при дворе отца в Мермунде, а потом в Хейхолте, уже знала, что монарх, который не в силах иногда отойти в сторону, будет ужасным правителем. На это ушли годы, несколько старых верных друзей заняли высокое положение при дворе, но ее слишком добрый муж наконец понял, что нельзя быть хорошим для всех.

Эолейр развернул сложенный свиток и, как Мириамель и предполагала, сразу нашел вопрос, который хотел обсудить, но ему пришлось перевернуть несколько страниц – он всегда был готов к исполнению своих обязанностей, какими бы незначительными они ни являлись, с тщательностью генерала, столкнувшегося с превосходящими силами противника.

– После долгих разговоров об освящении нового капитула и работы над библиотекой, а также нескольких других вопросов, к которым я вернусь позже, вроде жалобы Лиги на последние акты насилия Иссолы, как они их называют, – лорд-гофмейстер переходит к текущим проблемам. – Грустная улыбка Эолейра превратила суровое обветренное лицо в маску шута, и Мириамель вспомнила о тех временах, когда считала его самым красивым мужчиной Светлого Арда. – Я сожалею, что наш друг Пасеваллес так и не научился начинать с самых важных вещей, но он все еще склонен писать, как ребенок из провинциального королевства, с множеством красочных приветствий и формальных оборотов даже в важных донесениях. – Глаза Эолейра слегка округлились. – Прошу меня простить, ваши величества. Я бы не хотел, чтобы мои слова прозвучали как критика лорда-гофмейстера. Он толковый человек и превосходный организатор…