Погребённые заживо - Марк Биллингем

— Над этим стоит поразмыслить.

— Только недолго, договорились? — попросил Холланд.

Торн открыл баночку пива.

— Если честно, не могу обещать.

Потом они минут пять сидели молча: Торн листал журнал, а Холланд глазел в окно на пейзаж, который Том уже окрестил самым унылым из тех, что он когда-либо встречал. А вот интересно, как долго он мог бы любоваться Тадж-Махалом? Часа четыре для первого раза?

— А тут, блин, миленько, верно? — в конце концов прервал молчание Холланд.

— Если тебе нравится бетон.

В машину запрыгнул сотрудник седьмого отдела и указал на Боу-роуд. В паре сотен метров к северу от них возвышалась загроможденная постоянными заторами эстакада, поднимающая дорогу А11 над А12, по ней машины пересекали реку Ли и двигались из Лондона в сторону Эссекса.

— Ты знаешь, говорят, именно тут Креи похоронили Фрэнка Митчелла. Внутри одной из опор.

— Верно, — согласился Торн. — В 1966 году.

Он знал все о том, что братья-близнецы, как подозревала полиция, сделали с Безумным Лесорубом Митчеллом, приняв несколько безрассудное решение вытянуть его из тюрьмы Дартмура. Впрочем, точное место упокоения Лесоруба так и не выяснили — кое-кто полагал, что его тело поглотила морская пучина. Тем не менее было немного странно, что похоронный кортеж Ронни Крея — спустя тридцать лет после исчезновения Митчелла — обязательно должен был пересечь эстакаду Боу. Едва ли этот путь можно было назвать кратчайшим на кладбище в Чингфорде.

Сержант, казалось, несколько спустил пар.

— Откуда вы все это знаете?

— Слишком большой опыт за плечами, — объяснил Холланд.

— По крайней мере, ты знал, чего ждать от этих парней, — заметил Торн.

Холланд откинул голову назад.

— Миленький конец! Просто и со вкусом.

— Верно. И главное, никого это особо не огорчило.

— Он был сумасшедшим, и у него был топор. Как же иначе к нему относиться?

— Э…

Увлекшись беседой, они не заметили, что сотрудник отдела по расследованию похищений стучит по зеркалу заднего вида, изо всех сил стараясь понять, не насмехаются ли они над ним.

* * *

В обед шестиклассникам Батлерс-Холла было разрешено покидать стены школы на час. Кто-то брал бутерброды и шел в ближайший парк, но большинство направлялись к череде лавочек на местном «Бродвее» и слонялись там, где можно было купить музыкальные компакт-диски или компьютерные игры. Подростки околачивались возле кафешек с кебабом и фиш-энд-чипс, изо всех сил стараясь не походить на учеников привилегированной частной школы и стараясь не быть пойманными на чем-то «горяченьком», чтобы «не запятнать честь мундира».

Ивонна Китсон сидела в машине напротив входа в школу, наблюдая, как из нее выходят дети, и ждала, когда появится Адриан Фаррелл.

Рядом с ней, листая газету «Дейли миррор», сидел констебль Энди Стоун.

— И все же, начальник, я не понимаю, почему ты не взяла с собой сержанта Холланда? Он бы показал нам этого маленького выродка.

— Заскучал, Энди?

Стоун отрицательно покачал головой, не отрывая глаз от газеты.

— Дейв занят другим делом, да и в любом случае я не хотела, чтобы нам кто-то кого-то показывал. Хочу проверить, смогу ли я его узнать сама. Справедливо? — она снова закусила большой палец и, глядя в окно, стала грызть ноготь.

Очень долго Китсон казалось, что нельзя иметь все сразу: если складывается личная жизнь, то завал ждет на работе. И наоборот. Пару лет назад она была карьеристкой и прекрасно об этом знала. Дела ей доверяли серьезные — такие, какой была она сама, когда их расследовала. Потом ее черт попутал завести интрижку со старшим офицером, и пока его жена и начальство смотрели на это сквозь пальцы, она наблюдала, как ее карьера и собственная личная жизнь катятся в тартарары. Сейчас дома вновь все «устаканилось» — дети не болели, отношения с бывшим супругом остались в рамках приличий и она кое с кем уже встречалась. Но на работе — другое дело. Хотя она, как и прежде, вкалывала как проклятая, каждая неудача, каждый вынужденный компромисс стали доводить ее до бешенства — чем дальше, тем больше. Она стала задаваться вопросами: что же с ней не так? Неужели она потеряла способность радоваться?

Стоун на несколько секунд перестал насвистывать.

— Смешно, — заметил он. — Тут намекают на некоего «известного телеведущего дневных передач», который совершил побег из тюрьмы вместе со своим аналитиком. Кто бы это мог быть, как думаешь?

Расследование дела Латифа как никогда разочаровало Китсон — и в каждом деле об убийстве, которые ей поручали с тех пор, она, казалось, билась головой о стену. Стена, которую ей надо было попытаться пробить этим утром, окружала подозрительный обряд посвящения в тотнемскую[23]группировку наркоторговцев. Новые члены банды, чтобы доказать, чего они стоят, должны были ездить по улицам вечером и ночью с потушенными фарами и расстрелять первую машину, которая ослепит их огнями своих фар. Это было так бесчеловечно в своей простоте — ведь ничего не подозревающая жертва выбиралась по воле случая.

Один такой водитель, к несчастью, успешно справился с заданием.

Пять дней назад без видимых причин был расстрелян водитель «тойоты-лендкрузера». Автомобиль въехал на тротуар на Севен-систерз-роуд, в результате погиб сам водитель и молодая женщина, которая ожидала автобус на остановке. Так новоиспеченный член группировки в одночасье превратился из продавца низкосортного крэка в человека, совершившего двойное убийство. И хотя Китсон и ее коллеги прекрасно знали, какая из банд стоит за всем этим, и опросили полдесятка молодчиков, которые уж точно знали, кто нажал на курок, те упорно держали язык за зубами.

Иногда «каменные стены» широко улыбались, показывая золотые зубы с такой издевкой, что желание проломить их становилось у Ивонны нестерпимым.

Ей чертовски необходим был какой-то результат. Не для галочки, а для собственного душевного равновесия. И сейчас, если глаза и интуиция не подвели Дейва Холланда, она таки добьется результата.

Стоун перевернул последнюю страничку газеты.

— Хотя чему удивляться? — продолжил он. — Я полагаю, многие из этих телеведущих покрывают друг дружку, верно?

Китсон пробормотала что-то, что в равной степени могло быть расценено и как «да», и как «нет». Каждой клеточкой своего мозга она сфокусировалась на группке школьников, переходивших дорогу. На Адриане Фаррелле, которого оценивала пронзительным взглядом. По правде сказать, теперь она должна Дейву целую бадью портвейна!

— Это он?

Китсон жестом попросила Энди Стоуна замолчать, как будто мальчишка, о котором шла речь, был на расстоянии вытянутой руки. Или слух у него был развит так же хорошо, как и заносчивость. Она смотрела, как он медленно идет по главной аллее, старалась не упустить ни одной детали, но и не поддаваться первому впечатлению. Он лениво разговаривал с двумя другими школьниками — мальчиком и девочкой. Хотя на обед полагалось не больше часа, Китсон увидела, что Фаррелл — впрочем, как и большинство школьников, — претерпевает те трансформации, о которых упоминал Холланд. Вот он снял пиджак и перекинул его через плечо. Вот ослабил галстук.