Мотылек атакующий - Екатерина Островская

– Кстати, скоро выборы в муниципальные органы власти, и тот студент, которого уже сейчас охраняют почти так же, как президента страны, выдвинул свою кандидатуру. Вчера он даже провел предвыборный митинг в нашем районе. Народу было много, аплодировали ему громко.

Ночью Маша нашла в Интернете видеоотчет о состоявшемся митинге. Мероприятие действительно было организовано с размахом: трибуна с микрофоном, постеры с портретом молодого Кущенко, выступления представителей общественности – от ветеранов, от подрастающего поколения, от учителей, от работников правоохранительных органов. Все было так, словно избирать собираются не рядового члена муниципального совета, а как минимум губернатора. Речи были кем-то подготовлены и заучены выступающими заранее. Пожалуй, только бывшая классная руководительница кандидата выступала по воле своего сердца.

– Артем, я всегда знала, что перед тобой открыта большая дорога, – выкрикивала педагог с воодушевлением. – Конечно, такая большая дорога открыта перед каждым гражданином нашей прекрасной страны, но перед тобой она особенно большая. Потому что ты с самого юного возраста думал о других людях, об их чаяниях и надеждах. Всегда помогал слабым. И нам, учителям, в том числе. Ты думал о простом народе и той пользе, которую смог бы принести всем нам…

Камера зафиксировала внимательные лица присутствующих, среди которых было немало крепких ребят, следивших, чтобы собравшиеся реагировали так, как было велено, чтобы в толпу не затесались случайные люди, и чтобы, не дай бог, никто не выкрикивал какие-нибудь глупости в виде примитивного «Ура!».

Приблизила камера и серьезное лицо кандидата. За спиной Артема стоял его телохранитель Немчинов. Маша отчетливо разглядела рассеченную бровь и веко, нависшее над уголком глаза. Немец глядел в одну точку так внимательно, словно видел перед собой вращающееся колесо рулетки.

Маша включила другой эпизод, где было записано выступление участкового Куницына, который зачем-то снял головной убор, как будто выступал с речью на похоронах.

– Нашим внутренним органам сейчас очень трудно, вы сами прекрасно знаете: наркомания, алкоголизм наступают, – говорил он, обращаясь к слушателям. – А есть еще проституция, педофилия, коррупция опять же… Мы, сотрудники полиции, простые люди, как и вы. Как нам против всего этого устоять? Но ведь надо! Приходится бороться, несмотря ни на что. А справляться нам, я вам скажу, уважаемые проживающие в нашем микрорайоне, тяжело. Да чего там греха таить, порой кажется… Эх…

Участковый весело махнул рукой. Вероятно, он этот жест специально придумал и отрабатывал, надеясь, что будет выглядеть очень убедительно.

– Порой кажется, что никогда нам не одолеть преступность. Но!

Мужчина еще раз махнул рукой. А затем поднял палец.

– Но это только кажется. Потому что есть на свете такие люди, как Артем Артемович… ой, как Артем Алексеевич Кущенко. Он нам оказывает такую помощь, что вы даже представить себе не можете. Но, к сожалению, таких людей мало. Других таких и нет, если признаться откровенно. Я, например, не знаю подобных личностей с большой буквы. И никто не знает. Даже мое начальство в недоумении – и откуда только такие берутся в наше тяжелое время!

Больше Маша смотреть и слушать не смогла. И отправилась молотить резинового человека.

Утром она проснулась, посмотрела на бумажку, полученную от Мышкина, и поняла, что не имеет права дарить этим нелюдям ни одного дня жизни.

Снег таял, и скамья у подъезда кирпичной пятиэтажки была мокрая. Маша постелила полиэтиленовый пакет и опустилась на него. Рядом поставила другой, из которого торчали горлышко бутылки шампанского и край обувной коробки.

По Машиным предположениям, администратор ночного клуба Ноздрунов должен был находиться дома. Но его там не оказалось.

Она, как и планировала, поднялась на четвертый этаж, позвонила в дверь, рассчитывая сказать, что приехала к подруге, но, вероятно, ошиблась дверью. Ноздрунов спросил бы, в какой квартире живет подруга, Маша сказала бы, что номер у нее записан этот… Так завязался бы разговор, и парень пригласил бы ее к себе. Ну а если нет, то она попросила бы разрешения позвонить, мол, у нее разрядился мобильник… Однако ей никто не открывал, сколько Маша ни звонила.

С последнего этажа спускалась молодая женщина в длинном желтом пуховике. Прошла уже мимо, и тут наверху снова открылась дверь, мужской голос крикнул:

– Ленка, ты куда поперла? Пакет с мусором прихвати.

– Сам вынесешь, я на работу опаздываю, – ответила женщина.

После чего внимательно осмотрела Машу. Глянула на пакет, из которого торчало горлышко в золотистой фольге, и спросила:

– Ты к Ноздрунову?

Маша кивнула.

– Он должен подъехать сейчас, – просветила ее женщина в желтом пуховике.

Соседка Ноздрунова ушла. Следом не спеша спустилась и Маша. Села на скамью и стала ждать. Конечно, плохо, что она сидит под окнами у всех на виду. Еще хуже, что соседка видела ее возле двери квартиры администратора. Но на ней куртка с поднятым капюшоном и черные джинсы, то есть одежда абсолютно безликая. Запомнят не лицо, а одежду.

Кто-то прошел мимо и остановился. Маша подняла глаза и увидела Ноздрунова. Тот сразу продолжил движение, но, уже дойдя до подъездной двери, снова посмотрел на Машу. Она улыбнулась ему.

– Вы кого-то ждете? – спросил администратор клуба.

– Подругу, – кивнула Маша, – Лену с пятого этажа. Замерзла уже, ожидаючи.

– Ну да, – согласился Ноздрунов, – не лето.

«Он наверняка знает, что соседка ушла на работу, – подумала Маша. – Сейчас предложит погреться у него».

– Если хотите, можете у меня ее подождать.

– Неудобно как-то, – изобразила смущение Маша.

– Да чего там! – усмехнулся администратор. – Вы мне не помешаете.

Маша поднималась за ним по лестнице, понимая, что сейчас идет в квартиру убийцы своего мужа.

Ноздрунов остановился возле двери и достал ключ.

– Чего так дышите тяжело? – спросил он.

– Четвертый этаж все-таки, – ответила Маша и сбросила капюшон с головы.

– Спортом надо заниматься, – посоветовал администратор и внимательно посмотрел на Машу.

Затем пропустил ее внутрь, продолжая разглядывать. Маша вошла в маленькую прихожую. За ее спиной щелкнул замок.

– Снимайте обувь и пуховик, проходите прямо в комнату, – сказал Ноздрунов, продолжая спиной прикрывать входную дверь, как будто боялся, что неожиданная гостья передумает и убежит.

Маша сняла сапоги и сунула ноги в мягкие женские тапочки, которые ей протянул администратор. После чего он помог ей снять пуховик.

– Проходите, проходите… – поторопил хозяин квартиры. И легонько за плечи подтолкнул ее в нужном направлении.

Маша, держа в руке полиэтиленовый пакет с бутылкой и коробкой, вошла в комнату и огляделась. На стенах висели постеры с изображением голых девиц, простреленные бумажные мишени и большой телевизионный экран. На низком столике стоял музыкальный центр.