Стигма ворона 2 - Ник Гернар

Перевязка. Точно, перевязка! Пока у Эша нет денег на хорошую одежду из шкуры одержимой твари, он может прятать метку дингира под бинты, при этом полностью открывая стигму ворона!

Решение оказалось настолько простым и дешевым, что Эш удивился, отчего ему раньше не пришла в голову эта мысль.

А потом он еще раз взглянул на однорукого воина. Твою ж акаду, а ведь он тоже мог быть на самом деле дингиром!..

Дальше следовала фигура, у которой время отняло лицо и часть корпуса, превратив их в невнятный бронзовый отпечаток.

На обнаженных плечах и руках нарисованных воинов виднелись выцветшие вензеля стигм. Некоторые из них можно было даже прочитать: вот медведь, вот куница, олень.

Эш поднял голову. Изображения разворачивались, как свиток, поднимаясь наверх вместе с лестницей.

Как завороженный, Эш медленно побрел вдоль стены, разглядывая росписи…

Тут взгляд его упал на расположенный немного впереди почти квадратный, сильно размытый мужской силуэт с огромным копьем в руках, которым он поразил чудовище, похожее на огромного жука. Единственный глаз монстра испускал красные лучи, направленные прямо на воина.

Эш сначала замер, не веря своим глазам. А потом, перепрыгивая сразу через две ступеньки, устремился вперед, и через пару секунд он уже стоял напротив изображения ловчего.

Потому что это точно был он.

Кончиками пальцев Эш коснулся членистых лап чудовища. Похоже, тот, кто рисовал его, сам ловчего не видел, потому что ноги были нарисованы в точности как у настоящего жука. Но и красный глаз, и железный клюв, высунутый из черного зева, художник изобразил в точности, будто следуя подробному описанию.

Жаль только, что фигура воина, бившегося с ним, сохранилась так плохо.

Эш, всматриваясь в детали, посмотрел на стену еще дальше…

И остолбенел.

— Не может быть… — одними губами проговорил он.

В груди стало жарко. Пульс гулко забился в висках.

Мимо него к выходу прошли двое стигматиков, задев плечом, но он не посторонился и даже не обратил на это никакого внимания.

Медленно поднимая враз отяжелевшие ноги, Эш прошел еще пару десятков ступеней и остановился рядом со своим собственным портретом.

Сходство было настолько поразительным, что его не заметил бы только слепой. Те же широкие яркие брови вразлет, крупные голубые глаза, прямой нос и резкий подбородок. Вот только воин на стене выглядел лет на десять старше. Его длинные темные волосы были выбриты на висках и стянуты на затылке в косицу, а промеж бровей пролегла суровая морщина. Тело воина скрывала черная накидка, похожая на плащ. Ноги были обуты в странные короткие сапоги с высокой подошвой и шнурками.

В одной руке он держал над головой меч, а другой указывал на гору отрубленных голов у себя под ногами.

Гора отрубленных голов.

У Эша похолодели руки. Он вдруг вспомнил темницу и закованных в цепи заключенных, которым он отрезал голову одна за другой…

Сердцу стало тесно у Эша в груди, дыхание сбилось.

Откуда все это? Что это?..

— Уважаемый! — окликнул он жреца. — А что это за люди, изображенные на стенах?..

— Великие и незабвенные герои, на чьих плечах был построен мир двух кругов, — не оборачиваясь, ответил жрец неожиданно звучным и глубоким голосом для такого щуплого старика. — И каноничные, и отвергнутые каноном…

— Как это?..

— Так ведь не все древние герои были признаны достойными вечного восхваления, — тяжко вздохнул жрец, наклоняясь к догоревшей свече. — Как решил жреческий совет под руководством двенадцати колен, некоторые из них были рождены на свет вовсе не женщинами, а мечтами истерзанного войной народа… — сдавленно проговорил он, сухими пальцами отцепляя огарок вместе с большой восковой кляксой.

И, выпрямившись, добавил:

— А некоторые в конце своего великого пути пережили еще более великое падение, отчего именовать их героями отныне было не велено…

— А этот — кто? Как его имя? — спросил Эш, оборачиваясь к жрецу и указывая рукой на роспись.

Жрец повернулся к своему собеседнику — и его глаза округлились.

Тощая шея старика вытянулась, точно он пытался рассмотреть поближе то ли своего собеседника, то ли роспись. А может, их обоих сразу.

— Да, я немного похож на него, вот и стало интересно, — сделал дураковатое лицо Эш, чтобы как-то сгладить и упростить ситуацию.

— Немного похож? Немного?! — переспросил жрец. — Да если бы я не видел этой росписи еще в те времена, когда тебя на свете не было, я бы подумал, что кто-то посмел осквернить зиккурат глупой шуткой!..

Жрец спустился к Эшу, качая головой.

— Подумать только…

— Так кто он?..

Старик развел руками.

— К стыду своему, я должен признать, что не знаю его имени… — виновато проговорил он. — Он из неканоничных — видишь, над головой нет благословенного венца?.. А их ведь здесь сотни — разве упомнишь столько?.. Вот венценосных я всех знаю…

От огорчения у Эша засосало под ложечкой. Ну как же так!..

— Может, кто-нибудь другой из жрецов знает?.. — со слабой надеждой в голосе спросил он.

— Нет, не думаю, — покачал головой жрец. — Но в хранилищах зиккурата имеется подробная опись всего внутреннего убранства святилища. Насколько я помню, там было что-то и про росписи…

У Эша загорелись глаза.

— Ты можешь показать мне ее сейчас?..

Жрец лучисто улыбнулся всеми своими морщинками.

— Торопливая юность… Все-то вам нужно сейчас…

Тем временем в зиккурат энергичным шагом вошли два молодых стигматика.

— Эй, почтенный! Будь свидетелем клятвы! — не очень-то любезным тоном крикнул один из них жрецу.

— Да уж, нам очень надо, — уставившись на спутника маленькими злыми глазками, подтвердил второй.

— А ты все еще не веришь?! — возмутился первый.

— Прекратите! — голос жреца прозвучал в гулком зиккурате, как глас с неба. — Вы в святилище, купленном кровью ваших дедов, и их прадедов, и прадедов их прадедов! Выйдите прочь, и там скажите друг другу все ваши упреки. А потом войдите снова — с почтением, которое приличествует этому месту!..

Редкие посетители святилища невольно обернулись. У молодых стигматиков сразу как-то поубавилось прыти. Переглянувшись, они, потоптавшись на месте, нехотя вышли из зиккурата.

— Так что насчет книги?.. — не унимался Эш.

— Завтра приходи, — ответил ему старик, двинувшись по лестнице вниз. — Утром, до полуденного чтения гимнов…

— Хорошо, — кивнул парень. — Я приду рано, даже не сомневайся. А как звать-то тебя, уважаемый?..