К чему снится Император? - Вадим Шведов

Я всегда желал свободы стране, но в то же время не хотел никакой анархии. Так что мои первые решения озадачили окружение, поскольку из них невозможно было понять до конца консерватор ли новый государь или либерал. Я разрешил носить усы и бороды, но потребовал, чтобы в официальных учреждениях соблюдался строгий дресс-код, курить в общественных местах я запретил под угрозой высоких штрафов, но допускал личное употребление сигарет и трубок, книги было разрешено ввозить, но только художественные и научные (никакой пока философии, религии и прочего чтобы могло будоражить неподготовленную общественную мысль), гласность прессы и впредь не допускалась (Александр не видел общество подготовленным к подаче свободной информации), цена же заграничного паспорта не только не уменьшилась, но и возросла до 5 тысяч (в данный момент была лишняя опасность взаимодействия с революционными кругами Европы).

После смерти Николая появилась масса обличительной литературы, а главное, пошло множество политических разговоров, которые хлынули словно бурлящий поток. Дамы и господа, студенты и школьники, военные и чиновники, крестьяне, мещане, купцы все вдруг начали решать государственные вопросы. Одни требовали полную замену старых порядков новыми, другие желали частичных перемен, третьи пугались изменений, четвёртые призывали усилить царскую власть для сохранения порядка, пятые говорили, что Россия убогая, нецивилизованная страна и мечтали покинуть её.

Новый государь действовал крайне аккуратно и не стал сразу же менять правительство и всё окружение. В первые дни были отправлены в отставку лишь одиозные военный министр Долгоруков, глава тайной полиции Дубельт и главноуправляющий путей сообщения и публичных зданий Клейнмихель, что вызвало всеобщую радость, так как воровство и жестокость данных товарищей была известна уже всей стране. Но даже этот факт понравился не всем.

— Сын, как можешь ты удалять с правительства таких преданных и усердных чиновников? Их выбрал твой отец! — возмущено заявила мне постаревшая Александра Фёдоровна.

Удивительно, что несмотря на многочисленные измены Николая, она сохраняла свою наивность и веру в покойного супруга.

— Каждый правитель подбирает собственную команду, мама. Это естественный процесс. У меня нет претензий к этим достойным мужам, но в данном случае мне хочется работать с другими людьми.

Маменька успокоилась, и простодушно рассказала об ответе Александра своим подругам. Уже на следующий день весть о том, что новый государь не наказывает, а лишь формирует свою команду, разлетелась по всем Петербургу. Часть чиновников выдохнула, так как не понимала, что ждать от нового императора, никогда ясно не высказывавшего свою позицию. Тем не менее общество ждало от Александра слов о будущем, а он молчал…Не время было, — внешняя угроза продолжала висеть над страной.

В декабре на совещание в Зимнем собрались члены Государственного совета Нессельроде, Киселёв, Орлов, Воронцов, Блудов и Милютин, приближённый к государю лишь в последнее время. На встрече присутствующие были ознакомлены с присланным ультиматумом Австрии. Последняя требовала нейтрализации Чёрного моря (запрета иметь там военный флот, мины, арсеналы, крепости), отказа России от протектората над Молдавией и Валахией, свободе плавания по Дунаю, согласии России на коллективное покровительство всех великих держав живущим Турции христианам и христианским церквам. Документ также включал общий пункт Англии и Австрии о возможности выдвигать к России новые претензии для «соблюдения мира».

Для большинства из присутствующих не было тайной, что мирные переговоры ведутся активно. Несмотря на победу России в Крымской войне, противники сдаваться не собирались, и в настоящее время шла работа над организацией новой коалиции против нашей страны. Отказ России от переговоров однозначно приводил бы к новой войне. Канцлер Нессельроде и министр военных дел Милютин высказались за принятие четырёх пунктов, а от пятого, по их мнению, следовало отказаться. Киселёв, Орлов и Воронцов предлагали согласиться с требованиями, указывая на то, что продолжение войны может окончательно подорвать финансы и хозяйство страны. Блудов высказался против всяких уступок и требовал продолжения войны с целью объединения всего славянского мира под знаменем России. В противовес Блудову Киселёв добавил, что в случае проигрыша новой компании, когда против нас будет воевать ещё и Австрия, империя может лишиться Финляндии, Кавказа и Польши. Такова была международная ситуация для России. Николай своим высокомерием, беспардонным вмешательством в дела других государств, повсеместным подавлением революций даже там, где его об этом не просили, настроил против себя всех. У нас не было ни одного союзника, — Россия осталась совершенно одна, и это было ясно абсолютно всей Европе, желавшей поставить на место зарвавшийся Петербург.

Общественное же мнение России после победы в Крымской войне вообще ничего не хотело слышать о переговорах. Все ликовали, утверждая, что русская армия оказалась сильнее трёх армий вместе. Считалось, что раз мы побили англичан, французов и турков, вместе взятых, то именно мы должны диктовать свои условия.

Разумеется, население страны не понимало, что эта победа была достигнута не за счёт военного превосходства России, а благодаря безжалостному коварству их императора. Впрочем, этого вообще почти никто не знал, за исключением лишь Милютина и ещё отдельных товарищей из III Отделения. Франция и Англия же полагали, что отсталой в военном плане Российской империи просто чудовищно повезло, и это надо как можно скорее исправить, чтобы она осознала своё настоящее место, а заодно оплатила все издержки войны, которые оказались, на их взгляд, чрезмерными.

В этот момент я чётко осознал, что заниматься переговорами мне придётся лично. Слишком многое стоит на кону, чтобы отпускать данную ситуацию на самотёк. Если идти резко против общественного мнения, то авторитет правительства рухнет, а обороноспособность страны на южном фланге обнулится, а если же отказаться от ультиматума, то Россия вступит в войну, к которой она не готова и последствия последней будут непредсказуемы. Требовалось найти адекватный выход, который в моём окружении никто так и не смог предложить.

В Париж на переговоры поехал Александр, старый и опытный дипломат, барон Бруннов, молодые адъютанты Шувалов, Альбединский, Левашов, а также небольшая обслуживающая свита. Всей подготовкой к переговорам занимался Бруннов, а адъютанты использовались для передач депеш, меморандумов, встреч и проводов иностранных делегатов. Поначалу они по молодости подумали, что у них будет время на посещение театров, балов и местных достопримечательностей, но были глубоко разочарованы полным отсутствием такой возможности. Александр загрузил их по полной. Он не только заставил их работать по прямому назначению, но даже обязал под дипломатическим прикрытием закупать станки, оборудование, технические книги для России, и даже рассылать приглашения зарубежным учёным для работы в империи. Эти три месяца командировки запомнились помощникам Александра как ад, так как возвращались они в гостиницу обессиленные ближе к ночи, а утром всё вновь повторялось.

Сам же государь практически не привлекал к себе никакого интереса общественности. Он не посещал театров, ресторанов и балов, а