Лучший английский ас - Джеймс Э. Джонсон

Горизонт затянут дымкой, и очертания Южного Даунса еле видны. Мы еще можем различить силуэт собора в Чичестере, но выше дымки видимость прекрасная и Лилль можно различить уже за 50 миль.

Лилль! Он находится в 70 милях от прибрежного городка Ле-Туке. Мы часто сопровождаем бомбардировщики к Лиллю, который является важнейшим узлом коммуникаций, в нем также расположено много крупных заводов. Разумеется, Люфтваффе не могли такого допустить. Немецкое командование имело достаточно времени, чтобы определить наши намерения и перебросить дополнительные истребители, поэтому в воздухе над целью мы всегда встречали ожесточенное сопротивление. Мы всегда могли быть уверены, что над Лиллем обязательно разыграется жестокая схватка.

Звонит телефон, на линии центр управления полетами. Пилот, поднявший трубку, подзывает командира эскадрильи. Билли Бартон слушает, потом включает громкую связь.

«Звонил командир крыла. Взлет в 13.25, действуем вместе с 610-й и 145-й эскадрильями. Мы будем прикрывать бомбардировщики в районе цели. Снова Лилль».

В домике отдыха поднимается суматоха. Мы будем последними истребителями, прибывшими в район цели. Нашей работой будет проследить, чтобы «пчелиный рой» покинул эту зону без помех. Солнце будет стоять почти точно над головой, и «Мессершмитты» тоже будут там, используя в качестве прикрытия его сияние. Нас ждет драка.

На большой карте на стене пришпилено несколько разноцветных ленточек, которые показывают курсы «пчелиного роя» и 6 истребительных эскадрилий. В целом это очень напоминает схему лондонской подземки. Двое сержантов разговаривают со своими командирами звеньев о состоянии «Спитфайров». На грифельной доске появляются имена летчиков и бортовые обозначения самолетов. Сегодня летят 3 звена по 4 самолета.

Очень интересно следить за реакцией пилотов. Они совершенно четко делятся на две группы. Те, кто намерен отправиться на охоту, и те, кто отчаянно боится стать жертвой. Большинство летчиков, как только увидят свои фамилии на доске, отправляются к своим «Спитфайрам», чтобы провести предполетную проверку и переговорить с наземным персоналом. Они натягивают спасательные жилеты, проверяют полетные карты, изучают сводки погоды, обговаривают детали с ведущими или ведомыми. Это охотники.

Жертвы составляют ничтожное меньшинство, хотя в каждой эскадрилье есть по крайней мере один такой бедняга. В первую очередь они проверяют парашюты. Можете быть уверены, что под рубашкой в секретном кармане у них лежат отпечатанные на шелке карты Франции. У них наверняка имеется пачка французских франков в водонепроницаемой упаковке, а иногда и две. Эти пилоты никогда не забывают компас и револьвер, иногда они даже берут с собой гражданскую одежду на случай, если их собьют. Во время этих мучительных сборов они напоминают престарелых сельских леди, тщательно составляющих список покупок, прежде чем сесть в автобус, отправляющийся в город.

У домика останавливается автомобиль, и в комнату валкой походкой входит командир крыла, как всегда оживленный и полный уверенности. «Сегодня они наверняка будут, Билли. Мы атакуем их над целью, если не раньше. Наша работа — проследить, чтобы „Стерлинги“ прошли спокойно, и прикрыть отставших. Держаться вместе. Кто летит в моем звене?»

«Смит, Кокки и Джонни, сэр», — отвечает Билли Бартон.

Бадер улыбается нам.

«Хорошо. Взлетаем и держим строй фронта, когда я лягу на курс. Ясно?»

«Ясно».

Командир крыла звонит по телефону Стэну Тэрнеру и Кену Холдену. Следуют краткие инструкции и сверка часов. За 10 минут до взлета мы расходимся по самолетам, занятые своими собственными мыслями. Я вспоминаю другие выходные, когда я был школьником. Я иду по склону холма в черном костюме. Наш директор прямо сгорает от желания поймать старшеклассников с поличным за курением. И я вспоминаю своего отца, который всегда резко возражал против любой работы «в день субботний».

Мои механики служат в эскадрилье со дня ее формирования. Они видели успехи и поражения, на их памяти пришло и ушло множество летчиков. Они знают, что в последние минуты на земле я нервничаю, но когда они застегивают мои ремни, то продолжают говорить о своем. Я слышу, что мотор работает нормально, пулеметы смазаны и проверены, неисправная рация заменена и опробована в полете. Я чувствую обычный запах кабины, странную смесь солидола, машинного масла, авиабензина, и слегка успокаиваюсь. Я затягиваю ремешки шлема, поворачиваю руль педалями, качаю ручку управления и слежу за движениями элеронов. Потом смотрю на приборную доску, хотя перед глазами мелькают картины полета к Лиллю и стычек с «мессерами».

Кен запускает мотор на противоположном краю аэродрома, и 12 «Спитфайров» 610-й эскадрильи, неловко покачиваясь, катят по траве. Пропеллер Бадера тоже начинает вращаться. Я киваю механикам. Мотор чихает один или два раза, я добавляю газ, и он начинает реветь внушительным басом, пока я не снижаю обороты. Мы выруливаем на взлет, внимательно следя, чтобы не столкнуться с каким-либо самолетом. Хвостовое колесо, сделанное из литой резины, подскакивает на малейшей кочке, беспощадно встряхивая меня и мои бедные кости.

Мы выстраиваем 12 «Спитфайров» по диагонали в углу летного поля. Мы ждем, пока эскадрилья Кена не проделает половину пути по аэродрому, и тогда Бадер кивает. Мы дружно двигаем сектора газа, и грохот моторов пробивается даже сквозь плотно застегнутые шлемы, больно ударяя по барабанным перепонкам. Взлетели. Мы держимся в сомкнутом строю. Я расслабляюсь в кресле и с помощью триммеров добиваюсь того, что «Спитфайр» откликается на малейшее движение ручки.

Один медленный широкий разворот, и мы ложимся на курс параллельно берегу. Эскадрилья Кена занимает свое место в полумиле от нас. Стэн прикрывает нас с другого фланга. Вудхолл вызывает нас по радио из центра управления полетами.

«Салага?»

«О'кей, о'кей».

И так далее.

Мы мчимся в прозрачном небе. В кабине ни малейшего шевеления, только слабые покачивания ручки подтверждают, что ты живой человек, а не механизм. Смутные опасения, терзавшие меня перед взлетом, улетают прочь. Хотя мы замкнуты в крошечных кабинах и отделены друг от друга, разряды статического электричества похрустывают в наушниках. Когда говорит ведущий, его голос звучит особенно тепло. Мы сразу понимаем, что в воздухе связаны особыми узами, которые гораздо прочнее обычных дружеских отношений на земле. Невидимые нити доверия и товарищества держат нас вместе. Аура Бадера поддерживает и защищает нас. Авиакрыло Тангмера готово.

Мы пролетаем над Бичи-Хед, а над бухтой Певенси поворачиваем вправо, чтобы пересечь Ла-Манш, и направляемся к французскому берегу. Какой-то пилот случайно задел тумблер передатчика, и мы слышим, как он мурлычет себе под нос песенку. Затем он замечает свою оплошность, и внезапный щелчок тумблера оставляет тебя наедине с гулом собственного мотора.

Бадер покачивает крыльями, мы прекращаем набор высоты и выравниваемся. Мы держимся четверками на высоте 25000 футов. Кен и Стэн пристраиваются чуть сзади. Настало время снять гашетки с предохранителей и повернуть зеркальный прицел, так как мы можем столкнуться с противником в любой момент.