Повелитель желания - Николь Джордан

— Ты просто безумен, если считаешь, что я буду раболепствовать перед тобой, как ваши восточные женщины.

— Думаю, участь рабыни быстро смирит твою мятежную натуру. Всего один день тяжелого труда в гареме сделает тебя куда более послушной и покажет, какова истинная жизнь.

Спокойный голос испугал Алисон сильнее любых угроз.

— Именно это ты намереваешься сделать со мной? Заточить в своем гареме?

— Гарем — тоже арабское слово.

— Сейчас не время спорить о происхождении слов! — вскричала она, пытаясь подавить нарастающую панику. — Ты собираешься сделать меня своей… своей наложницей? Отвечай же!

— А ты хотела бы стать моей наложницей?

Алисон с тоской и недоумением уставилась на него.

— Если я возьму тебя в своей гарем, то лишь для собственного удовольствия и чтобы показать тебе, какое наслаждение могу подарить взамен.

— О ч-чем т-ты?

— Ты, конечно, имеешь некоторое представление о том, что происходит между мужчиной и женщиной?

Алисон нервно облизнула губы.

— Может быть, ты хочешь, чтобы именно я научил тебя?

Его взгляд был прикован к ее рту.

— Ты ведь требовала, чтобы я стал твоим наставником в искусстве поцелуев?

Его пальцы слегка сжали ее подбородок. И Алисон почему-то ощутила свирепую страсть его поцелуя, хотя он ни разу в жизни не коснулся губами ее губ. Она сама не помнила, как выдавила ответ из стиснутого волнением горла:

— Ты всегда запугиваешь пленников таким образом? Получаешь извращенное удовольствие, обращаясь со мной, как с собственностью?

Ястребиные глаза предостерегающе сузились.

— Я не причинил тебе зла и не причиню, если станешь беспрекословно повиноваться мне. — Собравшись с силами, Алисон смело вернула его свирепый взгляд.

— Я могу быть твоей пленницей, — спокойно ответила она, — но не твоей рабыней. И никогда не стану твоей наложницей.

Пальцы на ее подбородке сжались чуть сильнее.

— Пусть так, но ты все равно должна обращаться ко мне «господин».

Голос был еле слышен, однако внушал не меньший страх. Алисон сжалась от ужаса. Жесткое лицо немного смягчилось. Джафар убрал руку.

— Я больше не голоден. Теперь ты можешь поесть.

Алисон проглотила гневный ответ, так и просившийся на язык. В эту минуту у нее не хватало мужества противиться ему, хотя надменная снисходительность, невероятное высокомерие, сознание собственного превосходства выводили ее из себя до такой степени, что хотелось кричать. Он вел себя так, словно был великим и могущественным королем, властным повелителем…

Но, возможно, он и считался чем-то вроде короля среди своих людей: вождь, храбрый воин, от которого зависели жизнь и смерть подданных… и пленников.

Алисон в гневном молчании выносила его пристальный взгляд, одновременно пытаясь есть. Конечно, финики и молоко лучше козьего сыра и ячменной лепешки, но она никак не могла проглотить ни куска. Ее положение куда отчаяннее, чем она считала. Джафару не нужны деньги, если верить его словам. Но он так и не ответил, что намеревается сделать с ней. Алисон мучительно хотелось знать правду, а после всех этих разговоров о наложницах и гаремах она боялась услышать ответ.

Девушка с внутренней дрожью рассматривала похитителя из-под опущенных ресниц. Какой спокойный, уверенный в себе человек, красивый грубоватой, безжалостной красотой. Несмотря на изредка проявляемую к ней доброту, в изгибе жестких губ кроется намек на жестокость, а в ястребиных глазах светятся ум и холодная решимость. Подобные люди всегда умеют настоять на своем, при любых обстоятельствах. Алисон очень боялась, что и на этот раз он выйдет победителем.

— Пойдем, пора ехать.

Негромкий приказ Джафара вернул Алисон к невеселой реальности. Видя, что он встал и протягивает руку, девушка позволила ему помочь ей подняться.

— Далеко еще до твоего лагеря? — осмелилась она спросить.

— Всего лишь несколько часов.

Алисон медленно, нерешительно последовала за Джафаром. Она боялась предстоящей скачки гораздо больше, чем конца путешествия.

Тошнотворное ощущение неизбежности только усиливалось с каждой минутой и достигло невероятной степени уже через час, когда Алисон обнаружила, что они действительно оказались на границе Сахары. Во всех направлениях простиралось огромное желтое пространство под бескрайним голубым небом, в котором висел палящий шар солнца. Лето давно кончилось, однако жара была почти невыносимой.

Окончательно потеряв присутствие духа, Алисон поникла головой.

— Еще недолго, — мягко сказал Джафар, и Алисон уловила нотки сочувствия в его словах.

Она мгновенно выпрямилась, расправила плечи. Ей не нужна его жалость!

Прошел еще час, и безнадежность ее положения начала давить на плечи свинцовой тяжестью. Вдалеке, справа, она разглядела очертания еще одной высокой горной гряды. Слева, за знойным маревом, серебрился все тот же похожий на озеро мираж, ограниченный с южной стороны барханами золотистого песка. А еще дальше бесконечные унылые просторы, поросшие редкими кустиками верблюжьей колючки.

Через полчаса они добрались до места. Прикрыв глаза от солнца, Алисон смогла разглядеть россыпи черных шатров, на которых гордо развевались флажки.

«Военный лагерь», — с содроганием подумала девушка.

По-видимому ее берберский похититель собрал здесь, на краю света, небольшую армию. Несчастная, измученная Алисон нерешительно взглянула на Джафара. Тот молча наблюдал за ней из-под тяжелых век.

В следующее мгновение раздались громкие приветственные крики и орда всадников в широких бурнусах подскакала, чтобы встретить вождя. У Алисон даже не хватило сил встревожиться, когда свирепые берберы окружили их и с дикими воплями начали палить в воздух, вздымая тучи пустынного песка.

Однако она снова ощутила прилив знакомого гнева, узнав рыжебородого бербера, бывшего во главе отряда разбойников, устроивших им засаду! Пока он заговаривал французам зубы, вождь похитил Алисон!

Неужели это было всего два дня назад? А кажется, прошла вечность.

Однако бородатый бербер, по-видимому, не обращал на нее ни малейшего внимания. Едва взглянув в ее сторону, он завел пространную беседу с Джафаром, возможно, рассказывал ему о том, что случилось за время его отсутствия.

Джафар внимательно слушал, лишь иногда задавая вопросы или делая замечания. Он даже не вспомнил об Алисон, хотя упорно держал в руках поводья ее лошади. Она от души надеялась, что Джафар забудет о ее присутствии, но скоро поняла тщетность подобных мыслей. Как только лошади остановились перед большим шатром, Джафар повернулся к девушке.

— Добро пожаловать в мой лагерь, мисс Викери, — бесстрастно объявил он, но, не дождавшись ответа, легко спрыгнул на землю и поднял руки, чтобы помочь ей спешиться.