Мираж в обручальном кольце - Дарья Калинина

– Вот вы, – распоряжался тем временем Голованов, тыкая в Веню, – подойдете в качестве жертвы.

– Почему я? – немного обиделся тот.

– Вы подходящего роста, – объяснил ему Голованов. – Для чистоты эксперимента пойдемте к лестнице, где нашли труп. Вы встанете на то место, а Лариса ударит вас по голове.

– Этого еще не хватало! – возмутился Веня.

– Не бойтесь, вам ничего не грозит, – заверил его Голованов.

– А чем она будет его бить? – поинтересовалась у мента Катерина. – Вы что нашли орудие убийства?

– Нет, – сухо проронил Голованов.

– Кстати, а не могла ли эта штука послужить орудием убийства? – послышался голос Алекса.

Все обернулись в его сторону и уставились на обломок металлической ножки от табуретки, которую совсем недавно нашел Вельзевул в клумбе с увядшими астрами. Но ножка еще даже сырая, грязь не просохла. Голованов с интересом осмотрел металлическую дубину.

– И где вы ее нашли? – спросил он.

– В саду, – ответила за Алекса Катерина. – И не мы нашли, а Вельзевул.

– Кто? – пискнул Голованов.

– Собака, – объяснила я.

– Ах, собака, – успокоился Голованов. – Дайте-ка мне эту штуку.

Он придирчиво осмотрел ножку и спросил:

– Она мне что-то напоминает.

– Конечно, напоминает! – обрадовалась Катька. – Три ее точные копии до сих пор валяются в углу кухни. Если вы осматривали дом, то не могли на них не наткнуться.

– Да, припоминаю, – кивнул Голованов. – А эта ножка, выходит, оказалась в саду? И где именно?

После того, как мы ему торжественно показали яму, которую вырыл Вельзевул, Голованов сказал:

– Возьму-ка я эту штуковину в лабораторию. Пусть проверят на наличие следов крови.

После этого мы вернулись в дом, и Голованов помчался на кухню ковыряться в останках табуретки.

– Очень интересная конструкция, – наконец сообщил он нам. – Все металлические части не сварены между собой, а посажены на резьбу. В одном месте резьба сорвалась, и ножка отвалилась. Вполне вероятно, что преступник использовал ее в качестве орудия убийства. По размерам и форме она вполне подходит. Отдам экспертам.

– А мне что делать? – подала голос Лара. – Свой рассказ я уже записала. Вот, возьмите.

Голованов небрежно сунул исписанные листки в карман и повернулся к Ларе, держа в руках отвинченную ножку от злосчастной табуретки.

– Вот, возьмите ее, – сказал он девушке. – И попытайтесь ударить вот его ею по голове. Причем постарайтесь ударить как можно выше.

И Голованов указал на помрачневшего Веню.

– Повернитесь спиной, – велел мент тому.

– Послушайте, а вам не кажется, что это уж слишком? – спросил Веня, медля и не поворачиваясь.

– Ничего не кажется, – заявил Голованов. – Обычный следственный эксперимент. Все будет в порядке. Никто вас по голове лупить на самом деле не собирается.

После этого Вене ничего не оставалось, как повернуться к нам своим тылом.

– Теперь, попытайтесь его ударить, – скомандовал Голованов Ларе.

Лара замахнулась и осторожно прикоснулась металлической палицей к голове Вени, зажмурившего от страха глаза и втянувшего на всякий случай голову.

– Отлично, – похвалил Лару Голованов. – Вы свободны. Преступление совершено другим человеком.

– Как это другим человеком? – возмутился Петр. – Как вы это сразу поняли?

– Могу объяснить, – повернулся к нему Голованов. – Во-первых, Лара левша. А эксперты выдали заключение, что удар нанесен правой рукой.

– Но бывают же люди, которые одинаково хорошо владеют обеими руками, – встрял неугомонный Петр.

– Бывают, но в данном случае это не имеет особого значения, – сказал Голованов. – Лара не подходит на роль убийцы еще и по причине своего малого роста. Чтобы нанести ту рану, которая послужила причиной смерти вашего друга, Лара должна была встать на скамеечку. Можете представить себе такую картину?

Мы честно попытались, но не смогли.

– Но ведь Валя мог случайно наклониться, – не успокаивался Петр. – А Лара в это время его и ударила.

– В таком случае рана тоже выглядела бы иначе, – спокойно ответил ему Голованов и обернулся к Ларе: – Так что я, от имени всех, должен извиниться за причиненное вам беспокойство.

– Ничего, – пробормотала Лара. – Я рада, что все выяснилось. Значит, я теперь свободна?

– Что выяснилось? – возмутился Сеня. – Как раз ничего и не выяснилось! Если Лариса не виновата, то, значит, убийца до сих пор среди нас.

После его слов возникло тягостное молчание.

– Выходит, нам придется остаться в доме еще на одну ночь? – растерянно спросил Алекс.

– Выходит, так, – кивнул Голованов.

После этого он удалился, прихватив с собой ножку от табуретки. Наспех поужинав, мы тоже разбрелись по своим комнатам. Разговаривать никому не хотелось. Полежав у себя в комнате, мы почувствовали, что выпитых за ужином двух бокалов вина нам явно мало для того, чтобы снять напряжение. И мы отправились к бару.

Свет уже повсюду погасили. Поэтому двигаться мы старались с особой осторожностью, чтобы не наткнуться на какой-нибудь предмет и не разбить чего-нибудь ценного. Приблизившись к гостиной, где имелся бар, мы услышали два голоса. Мужской и женский. Любопытство родилось раньше нас, и мы замедлили шаги и прислушались.

В комнате, не повышая голоса, яростно спорили. Женский голос принадлежал Насте. Это мы поняли без труда. Мужчина больше молчал, поэтому мы не сразу поняли, кто это. Мы с Катюхой успели к самому концу их разговора.

– И это я тебе говорю, что либо ты мне заплатишь эти деньги, либо я расскажу в милиции о том, что знаю, – сказала Настя. – Поверь, для тебя лучше лишиться этой совсем небольшой суммы, чем потерять все. И вообще, зачем тебе лишние неприятности?

Мужчина долго молчал. Наконец послышался его голос. Мы переглянулись. Это был голос Алекса.

– Ты дура, – сказал Алекс. – Всегда ею была и дурой осталась. Неужели ты думаешь, что милиция сама не докопается до этого?

– Нет, – сказала Настя. – Уверена, что вы с Веней надежно запрятали все концы. На вас никогда бы не пало подозрение. Ведь у вас нет мотива. В общем, либо деньги, либо я отправляюсь в милицию.

И она решительно шагнула в сторону лестницы. То есть как раз туда, где стояли мы. Вжавшись в стенку и прикрывшись портьерой, мы пропустили Настю, которая летела, не глядя по сторонам. Она бы не заметила нас и днем. А уж в темноте мы подавно остались для нее незамеченными. После ее ухода мы снова приблизились к бару.