Пёс, соединяющий сердца - Маргарита Южина

Мышкин пришел домой и сразу же бухнулся в кровать. Он не умел думать, когда нервничал. Надо было сначала переспать с новостью, а потом уже рассуждать на отдохнувший ум. Сон сморил его сразу. А когда он проснулся, на улице было уже темно.

– Сейчас налью чаю и…

В двери настойчиво позвонили. Милочка! Мышкин не мог сдержать улыбки.

Но в дверях стояла Валентина – жена брата Юрки, с группой поддержки – с обеими дочерьми. В таком составе они приходили крайне редко и то только для того, чтобы поссориться.

– Чего вы? – сразу встал в оборону Лев Венедиктович.

– А того! – покачала головой Валентина. – Пришли спасибочки тебе сказать!

– А-а… Пожалуйста, – кивнул Мышкин и постарался захлопнуть двери, но не тут-то было.

– Не-ет, драгоценный мой, не получится! – боевым слоном поперла Валентина вперед. – Ты скажи мне, иуда, ты зачем моего клиента позоришь?! Вызнал у меня всю… всю информацию, а теперь на него поклеп наводишь? А если он от горя… разорится? Или инфаркт его случайно тяпнет, думаешь, он тогда побежит ко мне зубы вставлять?! Да он…

– Мам! Ты чего?! – вдруг удивленно одернули мать обе племянницы. – Мы думали, ты в самом деле спасибо сказать хочешь! Ты чего на дядь Леву наезжаешь? Он же герой!

– Того и наезжаю, что мы из-за его подвигов скоро на паперти стоять будем! – громко, но уже не так уверенно продолжала Валентина. – Ишь чего выдумал! Еще в телевизоре его рожи не было!

– Мам! Ты вообще что-нибудь, кроме своего Курищева, видела? – строго спросила Светлана. – Он же живодер! Собак калечит. Ты что – тоже живодерка?

– А у меня закрадывалась такая мысль, – поддержал Светлану дядюшка. – Живодерка и есть.

– Да вы что! – теперь таращила глаза Валентина. – Какая ж я живодерка? Я ж… обыкновенный врач! А за клиента все равно обидно!

– Мама! Он травил на эту кроху здоровенную собаку!

– А еще он собственного сына не пожалел! – добавил Мышкин и красочно описал, какое пагубное влияние оказывает жестокость на неокрепшие юношеские души. Затем он театрально отставил ногу и закончил: – Вот если бы Чингисхана не воспитывали с жестокостью, он бы, может быть, тоже бы детей любил! Он бы, может быть, как Корней Чуковский, книжки бы для малышей писал!

Валентине под натиском трех родственников пришлось признать свою неправоту. Она даже искренне расстроилась.

– И что же теперь делать? – беспомощно смотрела она то на Мышкина, то на своих дочерей. – Мальчишка-то… тоже губить собак станет.

– Да! – не думал успокаивать ее Мышкин. – А когда собаки и кошки кончатся, он переключится на детей. На твоих, например.

– Погоди, – никак не могла сообразить Валентина. – А как это кончатся кошки и собаки?

– Неважно – как! Важно – что надо делать, чтобы это предотвратить! – умненько пискнула младшая Юлька.

– Надо этого твоего клиента Курищева лишить материнства… или как это называется… родительских прав, вот, – блеснула эрудицией Светлана.

– Точно! – загорелись глаза у Валентины. – Ко мне записалась на завтра дама одна, у нее мост полетел, так вот мне девчонки наши доложили, что она как раз из органов опеки! Вот и пусть опекает! И пока результатов не будет, у нее никаких мостов не будет!

– Правильно, – кивнули дочери.

– Валентина, я в тебе никогда не сомневался, – положил ей руку на плечо Мышкин. – Я в тебя верю.

– Ага, хорошо… тогда мы чего? Пойдем домой, да? – закивала Валентина и стала продвигаться к прихожей.

Мышкин пошел провожать.

– Дядь Лева, ты такой! – ткнулась ему в щеку Юлька.

– И, главное, столько людей собрал! Откуда ты их всех знаешь? – восхитилась и Светлана.

– Так, зашел в Интернет, нашел группу собаководов в нашем городе, расписал, предложил, а уже они… Они сами дальше все придумали. И даже костюм мне этот сделали. И все ведь за один день, за воскресенье.

– Вот вам и недотепа, – кивнула Валентина. – Он нам еще покажет!

– Так, глядишь, и женится, да, мам? – усмехнулась Светлана. – Ох и погуляем!

– Да типун тебе на язык… – бурчала мать уже в дверях. – Отдыхай, Лева. Может, и еще чего надумаешь… А, еще хотела спросить, тебе там заплатили? А то бы я и у нас в стоматологии такую же акцию открыла.

– Нет, Валя, – вздохнул Мышкин. – Там все исключительно на добровольных началах.

Гости ушли, а Мышкин снова принялся ломать голову. Когда он пришел от Людмилы, то ясно видел, что был не прав. А сейчас вот нежданно нагрянула родня, и, оказывается, он все сделал правильно! Его даже героем назвали, а эти девчонки зря болтать не станут. Тогда отчего же Милочка не сумела его понять? Эх, жалко… Вот только он вроде бы нашел хорошую, приятную женщину, с которой ему не страшно было бы провести всю оставшуюся жизнь, как вдруг такая ссора. И кто виноват? Ну конечно же он! Сам! А потому что он не чуткий. Он – бревно! Она понимает всех, даже собак. А он… Ну да, ему хотелось, чтобы его показали по телевизору. Но… Но если бы там и не было никакого телевидения, он бы все равно сделал это! Надо было лучше Рыжика взять… А если б и Рыжик испугался? Эх, для дальнейшей борьбы хоть мягкие игрушки бери!

Только что весна играла всеми красками, как вдруг снова стала унылым, грязным и ветреным временем года.

Людмила вся ушла в работу. Скоро надо было выходить из отпуска, и хотелось подзаработать. А еще так она отвлекалась от каких-то своих проблем. А проблемы были. Вот, например, она недавно потеряла близкого… нет, хорошего знакомого. Ну что ж… значит, надо заняться хотя бы работой, если с личной жизнью снова не везет.

Мишка сейчас все больше спал. То ли погода на него так действовала, то ли настроение хозяйки передавалось.

Она выбегала на несколько минут с собакой на прогулку и старалась побыстрее вернуться домой. Без спасительной работы мозг постоянно пихал ей в голову мысли о Мышкине. Да еще и друзья-собаководы при встрече каждый раз обсуждали тот выпуск телевизионных новостей и восхищались Мышкиным. А говорить о нем было больно. Она даже на связь с подругами теперь не выходила. Обязательно бы назвали его уродом, который не смог понять тонкой собачьей души и Людмилиной, а сами бы требовали пригласить его в ресторан. Конечно же, исключительно затем, чтобы сообщить ему, какой он негодяй. А он и не негодяй вовсе. Людмила просто сама погорячилась. Вот чего она на него взвилась? Ну да, не подумал он. Так он никогда не думает! Нет, то есть, ну да, не подумал. Так он же исправляется! И котика своего любит. И к Мишке тепло относится. Только вот к себе теплее… Да нет же! Он вообще… хороший и добрый человек! И еще… Ее никто, кроме папы, никогда не звал Милочкой.

В одну из прогулок Людмила с Мишкой встретили Линду с хозяином.