Бандитская пуля - Илья Деревянко

Ба, да дело, оказывается, выеденного яйца не стоит! Она ведь знала, что я ушел в лес вместе с Аней, вот и сообразила, куда мы могли пойти. Неглупая стерва!.. Была.

На улице загудели возбужденные голоса. Народ возвращался по домам. Внезапно я принял решение:

– Николай, слушай внимательно, не перебивай! Ни тебе, ни твоей семье оставаться здесь больше нельзя. Сам видишь, какие дела творятся! Да не перебивай, говорю! Мне деваться некуда! Тут расклад простой: либо я их, либо они меня! Третьего не дано. Вам же подставляться незачем.

Из угла послышались громкие всхлипывания. Проковыляв туда, я попытался утешить Аню, но, зарыдав еще сильнее, девочка вцепилась в меня обеими руками.

– Не уходи, Андрей! Я люблю тебя! Я не могу без тебя! – нисколько не стесняясь присутствия родителей, выкрикивала она сквозь слезы. Я несколько опешил и некоторое время не мог вымолвить ни слова. Между тем Аня плакала все громче.

– Успокойся, милая! – опомнился я, ласково обнимая ее за плечи и прижимая к себе. – Я обязательно вернусь… и… и… и я тоже люблю тебя!

– Правда? – недоверчиво вскинулась она.

– Клянусь! Так вот, слушай дальше, – снова обратился я к ее отцу, надо сказать, немного опешившему. – В деревне под Тулой у меня есть хороший дом, доставшийся по наследству от деда. Поживете в нем, пока все не уляжется. Там вас сам черт не сыщет! Здесь же, помимо сатанистов, будут и другие неприятности, – привел я последний довод. – Сегодняшнее происшествие не останется без последствий. Наедет милиция, начнутся разбирательства, и если чертопоклонники вас не убьют, то следователи, точно, всю душу вымотают. Тебе это надо?! Нет?! Отлично, значит, договорились! Давай еще по стакану! Эх, крепка зараза!

– Ты правда любишь Аню? – спустя минут десять спросил Николай, когда женщины вышли зачем-то из комнаты.

– Да! – не задумываясь ответил я. – Только постарайся сделать так, чтобы она обо мне побыстрее забыла.

– Нет! – отрицательно покачал он головой. – Не постараюсь! Лучше возвращайся живой-здоровый!

– Попробую, – с трудом выдавил я и, не закусывая, выпил залпом полный стакан водки. За окном начинало постепенно светать. Закричали петухи. Близилось утро.

Вздремнув пару часов, мы, не откладывая дела в долгий ящик, принялись готовиться к отъезду. По моим расчетам, милиция могла появиться здесь не позднее середины дня, поэтому следовало поторапливаться. Местные жители усердно заливали водкой кто горе, кто страх, кто тоску, и к одиннадцати утра в деревне не оставалось ни одного трезвого, за исключением нескольких выживших из ума старушек, которые вообще не понимали, что происходит.

Пока семья Николая собирала вещи, я направился в местный магазинчик, оказавшийся, вопреки ожиданиям, вполне приличным. Там я запасся хлебом, консервами, а также приобрел бывшую в употреблении потрепанную туристическую палатку. Затем добрался до ближайшего шоссе, изловил пустой микроавтобус, направляющийся непонятно куда и непонятно зачем. За пятьсот долларов водитель согласился ехать хоть на край света. Правда, при этом он поглядывал на меня с некоторой жалостью, очевидно, считая сумасшедшим.

Еще через полчаса мы в полном составе катили по ухабистой дороге. Переполненные спиртным и подавленные кошмарными впечатлениями вчерашнего дня, жители деревни даже не заметили нашего отъезда. Наконец на обочине появился покосившийся указатель, сообщавший, что деревня Глубокие Озера находится в двух километрах отсюда. Я попросил притормозить. Собрав свои нехитрые пожитки, поспешно выбрался наружу, пожал руку Николаю, попрощался с его женой, расцеловал рыдающую Аню и нетерпеливо махнул рукой шоферу: «Езжай быстрее, не трави душу!»

Проводив глазами быстро удаляющуюся машину, я огляделся вокруг. По обеим сторонам дороги раскинулся в первозданной красе густой лес. В траве трещали кузнечики, припекало солнце. Воздух, напоенный ароматами трав и цветов, кружил голову. О близком присутствии людского жилья напоминал только перекошенный указатель.

По дороге проехала новенькая «восьмерка». Сидевшая за рулем девица внимательно посмотрела в мою сторону.

«Даже не надейся! – мысленно отшил ее я. – Меня сейчас самого впору трахать!»

Внезапно я почувствовал себя полностью опустошенным. Последние двое суток лишь присутствие Ани, необходимость защищать ее, отбиваться от наползающей со всех сторон злобной нечисти поддерживали во мне жизненные силы. Теперь девочка была в безопасности, «действие наркотика» кончилось, начался «отходняк». Похожее уже происходило со мной однажды в Афганистане.

Во время неудачного боя на горном перевале меня здорово долбануло взрывной волной и зашвырнуло в какую-то расщелину. Я провалялся там без сознания не менее двенадцати часов, поэтому не видел гибели остатков своего взвода, изуверски глумящихся над мертвыми телами душманов. Меня они почему-то не нашли, впрочем, как и наши вертолетчики, забравшие изуродованные трупы после того, как «духов» уничтожили огнем с воздуха. Очнувшись, я пополз. Сильных ран у меня, слава Богу, не оказалось, за исключением пары осколков в ноге. Полз я около трех суток, сперва вниз по склону, потом по пустыне. Вода во фляжке быстро кончилась, впрочем, уже к началу боя ее оставалось не так много! Помнится, я упорно не желал бросить автомат, весивший, казалось, килограммов сто! Не думай! Вовсе не из чувства воинского долга или патологической страсти к стреляющей железке! Просто мне доводилось видеть, во что превращают моджахеды русских пленных, и я, естественно, не желал попасть в их лапы живым.

В конце концов меня заметили с вертолета, доставили в госпиталь. Врачи поражались: контуженый, раненый, без капли воды, я преодолел не менее тридцати километров!

Меня даже представили к награде, но так и не дали, поскольку, выйдя из госпиталя, я со вкусом набил морду козлу-прапорщику. За что? Да пес с ним, сейчас это не важно! Слушай дальше! Несмотря на пустяковые, в общем-то, ранения, я пролежал пластом полтора месяца. Мной овладела страшная апатия, будто кто-то высосал всю жизненную энергию. Не хотелось ни есть, ни пить, ни жить – ничего! Ребята силком кормили!

«Отходняк», одним словом!

Тогда на дороге, возле полусгнившего указателя, я ощутил нечто подобное, правда, в более легкой степени. Кружилась голова, тошнило, болело избитое покойным Рафиком тело. Ужасно хотелось лечь на землю и больше никогда не вставать. Возможно, я бы так и сделал, но неожиданно вспомнил заспиртованные детские головы, истерзанного пытками мальчика, мученическую смерть Сергея, Аню, лишь чудом избежавшую кошмарной гибели.

Это прибавило сил. Не сказать, чтобы очень много, однако достаточно, чтобы не впасть в полную прострацию. Поразмыслив с минуту, я решил устроить себе выходной. На сутки. Отоспаться, отлежаться, прийти в норму!

Я углубился в лес, стараясь держаться параллельно проселку, ведущему в Глубокие Озера. Метров через пятьсот показалась чудесная полянка. Ее окружали высокие деревья с раскидистыми кронами. Мягкая, нежная травка покрывала землю зеленым ковром. Немного в стороне журчал прозрачный ручеек, пели птицы. Райское местечко! Кое-как натянув палатку, я расположился на отдых, который едва не стоил мне жизни!